— Не останавливайся, Виктор, они догонят нас на фургоне.
— Хорошо, — ответил Виктор и надавил на акселератор.
Банк был уже далеко на склоне, шёл дождь, действо разыгрывалось после полудня на окраине Лонг-Айленда. Три обстоятельства, благодаря которым грабители получили свободное шоссе именно тогда, когда оно было так необходимо. Со свистом рассекая воздух, банк катил точно по середине двухрядной дороги, белой разделительной полосе, и, к счастью, никакого встречного движения сейчас не было.
— Вон на том повороте он опрокинется, — сказал Келп. — Там он разобьётся, но нам должно хватить времени, чтобы вытащить остальные деньги.
Однако банк не опрокинулся. Поворот был оборудован заграждением, угол оказался тщательно выверенным, и банк преодолел его без всяких затруднений. Он обогнул угол и был таков.
— Проклятье! — взревел Келп. — Догоняй его, Виктор.
— Догоню, догоню, — ответил Виктор. Он сгорбился за рулём, вперил взор в дорогу впереди и сказал: — Знаешь, что случилось, по моему мнению?
— Банк покатился, — ответил Келп.
— Из-за взрыва, — сказал Виктор. — Вот что я думаю. Ты и сам почувствовал, как он закачался. Должно быть, это дало толчок, а мы были на склоне холма. Банк покатился и уже не мог остановиться.
— Это точно, — согласился Келп и покачал головой. — Ты и не представляешь, как взбесится Дортмундер.
Виктор метнул взгляд на зеркало заднего обзора.
— Их ещё нет, — сказал он.
— Появятся. Давай сперва позаботимся о банке.
Они подъехали к повороту, быстро миновали его и увидели банк далеко впереди. У подножия холма лежал маленький городок, где жила рыбацкая община, и банк направлялся прямиком туда.
Но Виктор нагонял его. Внизу дорога выровнялась, и банк начал понемногу терять скорость. Когда он проехал красный светофор в центре городка, она составляла не больше двадцати пяти миль в час. Женщина-регулировщик дунула в свисток, когда банк катил мимо светофора, но он, разумеется, не остановился. Завидев женщину в форме, похожей на полицейскую, и белой портупее регулировщика, Виктор притормозил, потому что на светофоре горел красный свет. Но когда он добрался до перекрёстка, вспыхнул зелёный, и Виктор опять наддал ходу. Женщина свистела, пока не выбилась из сил. Когда Виктор с Келпом проезжали мимо, она стояла в переполненной сточной канаве и отдувалась, разинув рот, а плечи её ходили ходуном, то поднимаясь, то опускаясь.
— Скоро он остановится, — с надеждой сказал Келп. — Тут вообще нет уклона.
— Но там океан! — Виктор кивком указал вперёд.
— О, нет!
В конце улицы был причал, выступавший в море на добрых тридцать футов. Виктор нагнал банк, когда тот вкатился на причал, но это уже не имело значения: остановить его было невозможно. Какой-то рыболов в жёлтом резиновом макинтоше и большой шляпе поднял глаза, увидел прущий на него банк и, вскочив с раскладного стула, сиганул в воду. Проезжая, банк отправил следом и стульчик. Этот рыболов оказался единственным обитателем причала. Теперь тот остался в полном распоряжении банка.
— Заставь его остановиться! — заорал Келп, когда Виктор резко затормозил в начале пирса. — Мы должны остановить его!
— Не выйдет, — ответил Виктор. — Никак не выйдет.
Они сидели в «паккарде» и смотрели, как банк неумолимо катится по пляшущим доскам причала, медленно и совсем не картинно переваливается через край и камнем падает в воду.
Келп застонал.
— Одна отрада, — заметил Виктор. — Зрелище было великолепное.
— Виктор, — попросил Келп, — окажи мне услугу, не говори этого Дортмундеру.
Виктор взглянул на него.
— Не говорить?
— Он не поймёт.
— О, — Виктор снова посмотрел на воду. — Интересно, какая там глубина?
— А что?
— Может, мы сумеем подплыть и вытащить остальные деньги.
Келп одарил его довольной улыбкой.
— Ты прав, если и не сегодня, то как-нибудь солнечным днём…
— Когда будет потеплее.
— Верно.
— Если, конечно, его никто не увидит и не настучит, — проговорил Виктор.
— Скажи, ведь на причале кто-то был? — спросил Келп, хмуро глядя в лобовое стекло.
— Был?
— Рыболов в жёлтом дождевике.
— Я его не видел.
— Давай, пожалуй, поищем.
Они выбрались под дождём и зашагали к причалу. Келп заглянул за край и увидел человека в жёлтом дождевике, который карабкался по сваям.
— Давайте помогу, — крикнул Келп и, присев на корточки, протянул руку.
Рыболов поднял голову. Физиономия его выражала крайнее изумление. Он сказал:
— Тут такое случилось, вы ни за что не поверите. Я и сам не верю.
Келп помог ему влезть на причал.
— Мы видели, как он бултыхнулся, — кивнул он. — Это был оторвавшийся прицеп.
— Промчался мимо и сбросил меня в море, — сказал рыболов. — Стульчик пропал, снасть пропала, я сам чуть не пропал.
— Ну, хоть шляпа уцелела, — усмехнулся Келп.
— Она подвязана шнурком, — сообщил рыболов. — В этой штуковине были люди?
— Нет, ни души.
Рыболов опустил глаза и оглядел себя.
— Жена меня предупреждала, — сказал он. — Говорит, нечего сегодня рыбачить. Будь я проклят, если она не оказалась права. Хоть раз в жизни.
— По крайней мере, вы не покалечились, — утешил его Келп.
— Покалечился? — Рыболов улыбнулся. — Слушайте, да теперь у меня есть такая рыбацкая байка, какой нет ни у кого. Да пусть бы я хоть ногу сломал, чёрт с ней.
— Но ведь не сломали же, верно? — спросил Виктор.
Рыболов потопал сапогами по доскам причала, и те зачавкали.
— Нет, чёрт возьми, — ответил он. — Я цел и невредим. — Рыболов чихнул. — Только, наверное, слягу с воспалением лёгких.
— Может быть, вам лучше отправиться домой и переодеться в сухое? — предположил Келп.
— Виски, — ответил рыболов, — вот что мне нужно. — Он бросил взгляд на край причала. — Самое прекрасное зрелище, какое я когда-либо видел, — заключил он, потом чихнул и пошёл прочь, качая головой.
— Давай посмотрим, — предложил Келп. Они подошли к краю причала и принялись вглядываться в рябую от дождя воду. — Я его не вижу.
— Вон он, смотри.
Келп посмотрел туда, куда указывал Виктор.
— Верно, — ответил он, мельком увидев трейлер, похожий на бело-голубого кита в пучине. Потом он нахмурился и сказал, не отрывая глаз от воды: — Смотри, он движется.
— Движется?
Секунд десять они молчали, прищурив глаза, потом Виктор кивнул.
— Ты прав, его сносит подводным течением.
— Не могу поверить, — простонал Келп.
Виктор оглянулся и посмотрел на берег.
— А вот и остальные, — вздохнул он.
Келп неохотно повернулся и увидел их; все пятеро вылезали из коневозки. Предводительствуемые Дортмундером, они гуськом вошли на причал. Келп ждал, нацепив на физиономию кислую улыбочку.
Дортмундер подошёл и посмотрел на воду.
— Полагаю, вы сюда не загорать приехали, — сказал он.
— Нет, — покачал головой Келп.
Дортмундер посмотрел на воду.
— Он бултыхнулся туда, верно?
— Верно. — Келп кивнул. — Его видно… — Он указал пальцем и нахмурился. — Нет, уже не видно.
— Он движется, — сказал Виктор.
— Движется, — повторил Дортмундер.
— Когда он ехал под гору, ветром захлопнуло дверцы, — пояснил Виктор. — Не думаю, что он полностью герметичен, но закрыт достаточно надёжно, и там должно хватить воздуха, чтобы он сохранил кое-какую плавучесть и не увяз в иле или песке на дне. Вот почему его увлекает подводное течение.
Тем временем подошли остальные.
— Ты хочешь сказать, что он уходит? — спросила Мэй.
— Совершенно верно, — ответил Виктор.
Келп почувствовал на себе взгляд Дортмундера, но не подал виду и продолжал смотреть на воду.
— Куда же он? — спросила миссис Марч.
— Во Францию, — фыркнул Дортмундер.
— Ты хочешь сказать, он ушёл с концами? — спросил Герман. — После всех наших трудов?
— Во всяком случае, немного денег у нас есть, — сказал Келп и с заискивающей улыбкой огляделся по сторонам. Но Дортмундер уже шагал по причалу к берегу. Остальные потянулись за ним, а ливень знай себе заливал всё вокруг.
— Двадцать три тысячи восемьсот двадцать долларов, — сказал Дортмундер и чихнул.
Они сидели в квартире, где проживали Дортмундер и Мэй. Все переоделись. Мэй и миссис Марч облачились в одежду Мэй, а пятеро мужчин — в шмотки Дортмундера. К тому же, все чихали, поэтому Мэй заварила побольше чаю с виски.
— Двадцать три, почти двадцать четыре тысячи, — сияя, сказал Келп. — Могло быть и хуже.
— Да, — ответил Дортмундер. — Это могли оказаться деньги конфедератов.
Марч чихнул и спросил:
— Сколько там на нас?
— Сперва надо расплатиться с тем, кто снабдил нас деньгами, — ответил Дортмундер. — Это будет восемь тысяч. Остаётся пятнадцать тысяч восемьсот двадцать долларов. Делим на семь и получаем две тысячи двести шестьдесят зелёных на нос.
