– Смотри-ка, визитки какой-то Гороховой Елены Леонидовны, Серьгиной Татьяны Ивановны, Браш О. К., черт, не поймешь, мужчина или женщина… – ворчала Василиса, перебирая картонные квадратики. – А вот еще Бутыловская Анна Викторовна – магазин стеклянной тары! Люся, запиши телефончик, если вдруг придется бутылки сдавать…
– Вася, как ты сказала? – насторожилась Люся. Она просматривала желтоватые разнокалиберные бумажки. – Серьгина? А вот, смотри-ка, направление на анализы, на кровь. Серьгиной Т.И. Наверное, это ее бумажник. Какой там телефон?
Василиса прилежно продиктовала номер, и Люся через минуту уже слышала женский голос:
– Алло?
– Простите, это Татьяна Ивановна Серьгина? Вы случайно ничего не теряли? – осторожно спросила Люся. И почти сразу же оглохла от радостных криков.
– Вы нашли?! Нашли мой бумажник?! Господи!! Неужели?!! Он такой черненький, не новый уже, да? А сбоку кнопочка черненькая? Там еще деньги… Вы, наверное, хотите вознаграждение? Господи, о чем я говорю, вы и так вольны вознаградить себя… Боже мой, простите, я что-то не то…
Люсе еле удалось вклиниться в восторженный монолог.
– Татьяна Ивановна, простите, вы вчера на поминках у Леры не были? – начала припоминать Люся.
– Как же! Конечно, была. Я там с дочерью помогала. Лерочка совсем одинока, а настоящих друзей у ней немного, вот и пришлось… А-а, я там его и посеяла! Кошелек-то! Вы знаете, я ведь все деньги с собой взяла, думаю, мало ли, такое дело, вдруг деньги срочно понадобятся, чтобы зря Леру не трясти, а потом…
– Вы мне потом их сами и вручили, – напомнила Люся. – Когда я стала уходить… Я Люся, маленькая такая, на таксу похожа… Ну так вот, когда за мной такси пришло, я вас попросила мой черный пакет подать, а вы мне, видимо, свой подали. А у меня в моем рукавицы были. Старенькие, правда, но я без них сейчас никак. Ищу, ищу, а потом вспомнила, что они в пакете были. Сунулась в пакет, а там бумажник.
– А я сегодня все перерыла, уже и наплакалась… Ой, ну какое ж вам спасибо! Вы знаете, сейчас не каждый вот так позвонит, а вы…
Василиса уже замучилась подслушивать, поэтому попросту ткнула подружку в бок и зашипела:
– Давай встречу назначай, хватит болтать, потом будете восхищаться, какие вы безголовые.
Люся мотнула головой и прервала бурный поток благодарности.
– Татьяна, вы сами к нам подъедете или вам бумажник завезти? Давайте договоримся, когда вам удобнее…
– Да я сама! Сама приеду, вы только скажите – куда? Сейчас удобно? Я долго вас не задержу!
Уже через час счастливая Татьяна выгружала на кухонный стол полные пакеты подарков, а Василиса перед ее глазами настойчиво пересчитывала все купюры.
– Ой, да зачем вы считаете?! Я верю вам! Если бы надо было взять, так вы бы все взяли! – махала руками Татьяна, но Василиса не унималась, а продолжала мусолить пальцы и терзать деньги.
Люся видела, что Васеньке просто жуть до чего хочется подержать в руках такую сумму, она долго терпела, но не выдержала, легонько пнула ногой подружку, та от неожиданности дернула головой и убрала руки:
– Вот. Все. Забирайте.
– Спасибо вам! – не переставала благодарить их Татьяна, а сама тем временем выставляла маленькую бутылочку мартини, выкладывала в вазу фрукты, сыпала конфетами и не знала, куда пристроить палку копченой колбасы. – Я ведь, знаете, косметикой торгую. Собрала с клиентов деньги на заказ, а кошелек с собой забрала, нас однажды обокрали, ничего не взяли, только все деньги выгребли, так теперь с собой и таскаю. Да еще думаю, вдруг Лере деньги понадобятся… А сама его и посеяла, ну не растеряха ли? Люсенька, это вам!
И Татьяна вытащила из пакета новенькие белые пушистые рукавички.
– Чтобы руки не мерзли, ваш-то пакет так и не нашли. Так что… Чтоб и у вас счастливая находка была.
Она радостно смеялась, смущенно махала руками, и с ней было легко и приятно.
– Ну все, девочки, спасибо, побежала я.
– Здра-а-ассьте! – в голос заныли «девочки». – А кто это все пить-есть будет? Нет уж, садитесь, давайте выпьем за счастливые находки.
Татьяна капризничать не стала. Женщины расположились за столом, быстренько перешли на «ты», благо возраст позволял – Татьяна всего-то лет на десять была моложе, пили, ели и просто приятно общались.
– Ой, девчонки, я как в книге прочитала про мартини, так теперь только его и пью! Нет, вы не думайте, это не от избытка денег, я вообще спиртного не употребляю, а здесь здорово – тоника стакан нальешь, каплю мартини капнешь, и сидишь хмелеешь! И вкусно, и экономно получается.
– А чего – на косметике плохо платят? – выспрашивала Василиса.
Она уже подумывала, не податься ли ей в косметологию. Неизвестно как насчет заработка, но себя-то она бы обеспечила!
– Ой, да кто нам платить будет? Сколько продашь, столько и получишь. Проценты с продажи. Я ведь по образованию искусствовед, да только иди устройся по своему профилю… Вот и приходится крутиться… Вы конфетки берите. А ваша собачка не укусит, если я ее колбаской угощу? Я котику уже даю, даю, а собачка тоже хочет.
– Собачка не укусит, а я могу, – заявила Василиса. – За преступное разбазаривание копченой колбаски!
Люсе тоже очень колбаска приглянулась. Да и вообще – сегодня удался какой-то на редкость вкусный день, а на сытый желудок так и тянуло сказать что-нибудь приятное гостье.
– Очень плохо, что такие люди по своей профессии не работают, – кинулась она в рассуждения. – Из вас получился бы замечательный искусствовед. Вы так тонко чувствуете человеческую душу, из вас бы такой специалист…
– Люся, тебе же сказали – на фиг кому такие специалисты! – защищала Татьяну Василиса.
– А потому что надо было ехать в Москву! Там много всяких очагов искусства, значит, и место бы нашлось, – упиралась Люсенька. – Вот Лера! Никого не побоялась, села в поезд и «До свидания, мамаша, я теперь уже не ваша!», привет, Москва!
Татьяна только набила полный рот конфетами, поэтому говорить не могла, зато яростно замотала головой.
– Люся, довела человека до истерики! – зашипела Василиса.
Но Татьяна уже освободила рот и обрела возможность говорить:
– С чего вы взяли? Лера и не была никогда в Москве! Это она только говорила так, а на самом деле…
Она вдруг сощурилась и таинственно произнесла:
– Ой, девчонки… Честное слово, прямо не знаю, что делать с Лерой… С одной стороны – надо бы в милицию, а с другой… Она же мне почти родной человек! Вдруг я чего-то не знаю, полезу со своими догадками в милицию, и Лерке не помогу, наврежу только, но чувствую – что-то плохое скрывает подруга… А в милицию все равно идти боюсь.
У Василисы от такого заявления немедленно случился приступ икоты, а на Люсю напал нервный смех.
– Танечка, хе-хе-хе, ты нам непременно должна все рассказать, прямо сейчас! – не могла удержаться она.
– Нет, ну, Люсь, ты зря смеешься! – обиделась Татьяна. – Я вот расскажу, тебе тоже жутко станет!
Васенька, недолго раздумывая, долбанула подружку по спине, та подавилась смехом и уставилась на рассказчицу.
– Таня, ты… ик… не обращай на Люсю внима… ик… ния, это у нее от нервов, – не глядя на ветреную Люсю, сурово проговорила Василиса и с самым трагичным видом приготовилась слушать.
Трагичность немного портила икота, но Татьяна этого не замечала. Легкий коктейль сделал свое дело – хотелось воспоминаний, острых ощущений и удивления собеседниц. И ей было что рассказать.
Глава 7
Руками не трогать – совершенно секретно!
– Это давно было. Мы же с Леркой дружили… Люся, дай Василисе воды, что ж она индюком квохчет? Вася, ты слушай, знаешь, как все запутано!
Люся пулей кинулась к крану и брякнула перед Васенькой двухлитровую банку с водой, чтобы больше не отвлекаться. Василиса уткнула нос в банку и боялась теперь даже дышать, чтобы не пропустить ни одного слова.
А Татьяна еще навела себе тоника с мартини и, смакуя, рассказывала.
Девушки дружили втроем – смешная толстенькая Моника, которую все звали Манькой, спокойная, самостоятельная Татьяна и выбражулистая Лера. Девчонки хорошо ладили, хотя общего между ними было мало. Моника жила в полной семье, папенька частенько попивал, но в пьяном угаре был очень добрым и безотказным – матушка из него вила веревки, а доченька от нее не отставала. В трезвые дни дядя Сеня был зол, однако работал с утра до ночи, поэтому злым его никто никогда и не видел.
Лера росла без отца. Он ушел из семьи, когда девочка была еще совсем маленькой, поэтому особой трагедии она не чувствовала. Зато мама Леры – тетя Софья считала, что дочь переживает катастрофу. Именно поэтому она вызвала из деревни свою маму, единственную учительницу на два села, и они совместно решили всю жизнь положить на то, чтобы крошечная Лерочка никогда не чувствовала себя обделенной. Обе женщины крутились, как карпы на сковороде, работали на двух работах, отказывали себе во всем, хватались за любую копейку, и Лерочка жила королевой. Правда, на очень дорогие наряды денег хватало не всегда, зато на столе не переводились фрукты, в любое время года ребенка радовали помидоры и огурцы с рынка, а дорогие конфеты в вазочке не иссякали. Стоило ли говорить, что слово Лерочки для домашних было законом.
