проблем.
Впрочем, все оказалось проще, чем я думал: на момент моего появления Жюли очаровательно угощала кофе целую кучу японских клиентов, в то время как Макс Лебуа, бледный и несчастный, стоял чуть в стороне, заложив руки за спину и мрачно поглядывая по сторонам. Быстро сориентировавшись, я решил отложить раскаяние перед Жюли, для начала пообщавшись с ее шефом. Я энергично подошел к Максу, предварительно ощупав рукой толстую пачку фотографий в своем кармане – все было на месте.
– Добрый вечер, – проговорил я с милейшей улыбкой. – Вижу, торговля у вас идет отлично.
– В самом деле?
Он проговорил эту фразу столь равнодушно и отстраненно, точно продажи собственной фирмы волновали его меньше всего. Я мог бы поспорить на что угодно: в тот самый момент мсье Лебуа гораздо больше волновали совсем другие темы – к счастью, я был прекрасно осведомлен, какие именно.
– Мсье Лебуа, вижу, у вас не проходит головная боль – и все из-за несносной девушки по имени Моника, – приблизившись к нему почти вплотную, я говорил в полголоса, но так, чтобы до его уха долетело каждое слово. – А ее смерть, кажется, лишь прибавила проблем. Но я вполне могу помочь вам их решить.
Как только я произнес последнее слово, Макс вздрогнул, переведя на меня мрачный взгляд почти бесцветных глаз.
– Что вы имеете в виду? – он тут же поперхнулся, перейдя на задыхающийся шепот. – И вообще – о чем вы говорите, мсье Муар? Что-то я вас не пойму – какие еще проблемы и при чем тут покойная Моника?
Я протяжно вздохнул с улыбкой укоризны.
– Мсье Лебуа, предлагаю вам пройтись до какого-нибудь кафе, где поменьше народа, – я поднял руку, заставляя умолкнуть его очередную сардоническую реплику. – Там я передам вам то, что вы больше всего желаете вернуть себе… Но только лишь в ответ на ваш чистосердечный рассказ обо всем, что связывало вас с Моникой. Как вы на это смотрите?
Бедняга Макс смотрел на это панически – в очередной раз он уже хотел меня прервать, но фраза «передам вам то, что вы больше всего желаете вернуть себе» заставила его прикусить язык и взглянуть на меня с изумлением.
Он тяжко сглотнул.
– То есть, – казалось, парень вмиг потерял голос, проговаривая слова едва ли не шепотом, – то есть вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что у меня есть толстая пачка ваших немного легкомысленных фотографий. Именно их я вам верну, если буду знать все о ваших венских встречах и разговорах с Моникой Левоно.
Я говорил доброжелательно, с милой улыбкой, ничуть не надсмехаясь над «легкомысленными» фотографиями, но доселе бледное лицо Лебуа немедленно пошло красными пятнами. Надо отдать ему должное, он быстро взял себя в руки.
– Я готов, – сказал он, не делая пауз и не произнося банальных фраз. – Говорите, куда идти.
И пошли мы, куда глаза глядят, так что уже через десять минут сидели в кафе, в этот час, как и все окрестные кафе-ресторанчики, забитое туристами. Склонившись над чашечками кофе, мы беседовали в полголоса.
Вернее, поначалу мне пришлось продемонстрировать пачку снимков и первые два, чтобы парень убедился, что никто не думает водить его за нос. В очередной раз покрывшись бурыми пятнами, Макс нервно сглотнул.
– Хорошо. Задавайте свои вопросы.
Я неутешно вздохнул.
– Повторяю еще раз: расскажите мне все о вашем знакомстве с Моникой. Конечно, я не горю желанием узнать подробности вашего флирта и всех глубоко личных отношений. Я хочу знать, в какое конкретно время вы с ней встречались и где, о чем беседовали, что вам рассказывала Моника.
Макс мрачно засопел.
– Спешу сообщить вам, что как раз она практически ничего мне не рассказывала, лишь отчаянно кокетничала, раззадоривала меня и вытягивала из меня информацию по максимуму.
– Какую информацию?
Он вздернул бровь.
– Ту самую, которую называют глубоко личной.
Как я и предполагал, разговаривать с этим тертым калачом оказалось трудным делом, гораздо проще было бы просто затребовать кругленькую сумму за компромат. Но, как говорится, в данном конкретном случае истина – дороже.
Я сдержанно улыбнулся.
– Давайте начнем с самого начала. Когда вы познакомились с Моникой?
Он мимолетно нахмурился, про себя уточняя дату встречи.
– Сразу, как только прибыл и зашел в гостиницу.
Пришлось прийти на помощь.
– Она сама подошла к вам. Полагаю, наговорила кучу комплиментов вашей фирме и пригласила вечером встретиться в каком-нибудь ресторане Вены?
Макс посмотрел меня, сурово поджав губы.
– Хотите сказать, что с первого же дня следили за мной?
И тут же, без малейшей паузы, продолжил.
– Если хотите, примерно так все и было. Я прилетел в Вену после очень тяжелого месяца работы, а потому был намерен хорошо отдохнуть. Ну а тут сама в руки идет молодая симпатичная особа, кокетка и хохотушка. Разумеется, я согласился встретиться через пару часов где-нибудь в городе.
И вновь пауза, словно Максу доставляло немыслимое удовольствие заставлять меня трудиться, клещами вытягивая из него каждое новое слово. Что ж, не могу сказать, что я последние месяцы урабатывался в «Садах», а потому не прочь был поработать дознавателем сейчас, сохраняя на лице милую улыбку.
– Если не секрет, где именно вы провели тот вечер?
Он улыбнулся усталой улыбкой гения.
– В ресторане «Люкс» – одном из лучших ресторанов Вены.
Я в свою очередь только улыбнулся его краткости и вновь задал вопрос.
– До которого часа вы там просидели?
– До полуночи, если угодно.
– И куда после того отправились?
– А это имеет отношение к делу?
– Еще как. Ведь Моника каким-то образом умудрилась похитить ваши снимки, запечатлевшие вас в более ранние годы. Полагаю, те снимки вы привезли с собой из Парижа как личный архив и вряд ли прихватили с собой в лучший ресторан Вены, чтобы развлечь Монику во время ужина.
Надо было видеть лицо несчастного Макса во время моей реплики! Но, как говорили мы в дни школьной юности, за что боролись на то и напоролись – нечего было строить из себя умника.
В конце концов, он откашлялся и произнес натянутым голосом, упорно глядя на свои руки, бессмыслен вертевшие пустую кофейную чашку.
– Мы отправились в наш отель. И вот тут, полагаю, чертовка Моника что-то мне подлила в то вино, которое мы прихватили с собой. Я отключился и спал до девяти утра! Спал так крепко, как никогда в жизни. Ну а когда проснулся, обнаружил пропажу наличных в моем портмоне – но это меня ничуть не расстроило. Зато чуть позже стало ясно, что пропало мое досье – именно так я называет эти снимки.
Проговорив
