– Значит, так, сейчас позвоним Вите Потапову, – схватила Василиса трубку.
Витя Потапов был Пашкиным близким другом, они вместе работали в милиции, охраняя мир и спокойствие граждан. Василиса частенько, когда сын был особенно не в духе, звонила Вите и узнавала кое-какие мелочи. Например, как можно, не нарушая закона, переломать ноги надоевшему пьянице Митьке, который вечно загаживает подъезд. Витя Потапов в отличие от родного сынка никогда от женщины не отмахивался, а на все вопросы отвечал терпеливо и спокойно. По возможности. Поэтому Василиса звонила ему частенько, и не только на работу, но и домой.
– А зачем нам звонить Потапову? – не поняла Люся.
– У него на телефоне нет определителя, откуда звонят – не узнает. Ты, Люсенька, сообщишь, что в подвале Олиного дома милицию ждет труп бабушки.
– А почему это я?
– Он твой голос не знает. А завтра я сама схожу в милицию и расспрошу у Пашки про этих старушек.
– А если не скажет? Опять начнем частное расследование?
– Нам ничего не остается. Надо как можно скорее узнать, кто и какую игру с тобой затеял. А у Ольги в квартире поставим сигнализацию.
Как правило, если на смену растерянности приходит твердое решение, на душе поселяется спокойствие, а в кровати – крепкий сон. Василиса придерживалась подобных правил, а вот Люся никак не могла сомкнуть глаз. После звонка Потапову ее волновал вопрос: кому же она так сумела насолить? У нее и врагов-то никогда не было. Если, конечно, не считать Томку со второго этажа. Эта развязная девица постоянно швыряет окурки в окно, и однажды ее недокуренная сигарета попала Люсе, проходившей в ту минуту под окнами, на шляпу. Сигарета тлела до тех пор, пока какой-то прохожий не обратил внимание:
– Женщина, у вас мозги дымятся.
Шляпа погибла, а Люся Томке в отместку на чистых простынях, которые подлая соседка вывесила на улице, маркером написала: «Осторожно, СПИД!» Или, может быть, Сонька-однокурсница? Люся тогда отказалась играть на баяне на юбилее ее отца. Так Сонька сама виновата: пригласила петь песни, а отец глухонемой. У него и друзья такие же – глухие тетери. Ну петь бы куда ни шло, и руками можно. Но музыку-то как передашь? Ноты ему, что ли, рисовать? А может, старая карга Шишковская? Она Олиным собакам под дверь отравленное мясо бросала, пока Люся не прислала ей конверт с зубным порошком. Старая грымза регулярно просматривала новости Центрального телевидения и сразу же решила, что недоброжелатели хотят отравить ее заморской заразой. Кстати, что в конверте был всего лишь зубной порошок, выяснилось довольно скоро. Но с тех пор Шишковская забыла про злобные выходки и теперь считается довольно сносной жилицей. Больше врагов не припоминалось. Однако и эти на маньяка не тянули.
Никто так виртуозно не может испортить настроение, как ближайшая подруга.
– Люся, смотри, снова о тебе по телику, – толкнула Людмилу Василиса с утра пораньше. Люся выскочила из кровати, как чертик из табакерки.
На экране миленькая дикторша освещала последние события края.
– И снова жителей нашего города потрясло жестокое преступление. Этой ночью на улице Тополиной был обнаружен труп пожилой женщины. Уже четвертый за этот месяц. Местные органы не сомневаются, что в районе действует маньяк. Поэтому убедительная просьба…
Дальше дикторша уговаривала старушек соблюдать все меры безопасности, никому не открывать двери, поздно не прогуливаться и по возможности записаться в секцию самбо.
– И где тут обо мне? – одарила Люся подругу ненавидящим взглядом. – Надень очки, посмотри, это же про ту старушку, которую мы ночью тащили.
– Вот, правильно: «мы», – значит, и тебя касается. Хватит валяться, пойдем к Потапову, пусть он нам расскажет, что знает.
– А почему не к Пашке? – Люся совсем не была знакома с Пашкиным другом и доверяться первому попавшемуся милиционеру не спешила.
– Ага, к Пашке! Он и рассказывать ничего не станет. Еще раз рявкнет, чтобы мы по ночам не шарахались, и для пущего спокойствия приведет Наденьку и Катю. Тогда уж точно нам ничего не узнать.
Наденька и Катя были Пашиными дочерьми дошкольного возраста, а совсем недавно у него родилась третья девочка. Конечно, он хотел мальчика. Однако после того, как в роддоме все перепутали и сообщили папаше, что у него двойня, бедняга впоследствии был рад и девочке. Ну а поскольку малышка требовала внимания, старших девочек он частенько сбагривал своей матери, то бишь Василисе.
– Правильно, к Пашке нельзя, он нам всю работу загубит, – согласилась Люся и пошла собираться.
Витю Потапова они нашли без труда. Тот сидел в маленьком прокуренном кабинете и ругался с кем-то по телефону. Виктор находился в относительно молодой поре, верил в свои силы и правосудие, а посему занимался любимой работой с пылом и рвением. В данный момент парень кого-то самозабвенно крыл матом и брызгал слюной в телефонную трубку. Увидев двух женщин, Витя кивнул на единственный стул и продолжал кого-то распекать. Подруги продолжали стоять: практика показывала, что так на людей быстрее обращают внимание. Витя и правда через двадцать минут бросил трубку и широко улыбнулся.
– Василиса Олеговна! Вы к нам? Какими судьбами?
– Витенька, расскажи нам, миленький, что это за старушки такие, которые гибнут где попало? Пашка ведь ничего не говорит, только рычит, чтобы дома сидели, а всю-то жизнь под замком не просидишь. Ну и, опять же, лишних приключений на свою голову не хочется, – заламывая руки, упрашивала Василиса.
Голос ее был таким жалобным, лицо искажено страданием, и парень сдался.
– Посидите минутку, я сейчас, – вздохнул он и выбежал из кабинета.
– Павел Дмитриевич, Паша! Там твоя мать пришла, – вбежал он к другу в соседний кабинет.
– Так быстро?
– Паш, она очень волнуется. С ней еще женщина, маленькая такая, плюгавенькая.
– Это теть Люся, – не отрываясь от бумаг, пояснил Павел.
– Так это… Они трупами интересуются.
– А как же! А ты думал, они солеными помидорами у нас интересоваться станут?
– Нет, а что им сказать-то? Знаешь, надо их как-нибудь того… успокоить. Может, ты сам?
Паша на минутку отложил ручку и уставился в окно. Потом его глаза хитро засветились.
– Вот что, если они так сильно хотят, отправь их к Кадецкой. Она этим делом занимается, сможет толково объяснить, что к чему. Кстати, я даже не удивлюсь, если наши бабушки решили сами разобраться в данном происшествии… Чего ты так подпрыгнул? Они могут. И, между прочим, иногда и в самом деле что-то находят. И что хуже всего – запрещать им это бесполезно, пробовал…
– А если их в камеру для безопасности? – выпучил глаза Витька. – Условия, конечно, не курортные, зато спокойнее.
– Ты крышу-то чини! Чего это мы мою мать с ее подругой – в камеру? Я же тебе говорю – отправь к Кадецкой, а ее предупреди, пусть возьмет под свой контроль теток. Думаю, они много хлопот не доставят, им раз в неделю задания давать – и они в лепешку расшибутся, а потом еще полгода над отчетами станут корпеть. Ирине это сейчас полезно будет.
– Да, верно, – затряс головой Потапов и понесся хлопотать.
Теперь он бежал по коридору к Кадецкой. В конце концов, она этим делом занимается, так вот пусть и поработает с народом. У дверей кабинета Ирины Григорьевны толпились люди, значит, она была на месте.
– Ирина, там мать Павла пришла, просит объяснить ей, что случилось с той женщиной на Тополиной. Волнуются тетеньки. Они живут недалеко, вы уж успокойте, как женщина.
– Странно, почему Павел сам с ней не поговорит? Хотя… отправляй, поговорю.
Обрадованный Потапов выскользнул за дверь, а Кадецкая только покачала головой. Никому нет дела до пожилых людей. Даже объясниться с ними никто не хочет. Понятно, старушки волнуются. И ведь живет же где-то изверг, у которого рука на старость поднимается!
– Все, договорился, – влетел Потапов в кабинет. – Идите, она ждет вас.
– Кто это она?
– Кадецкая Ирина Григорьевна. Она как раз по этому делу работает, вот и расскажет вам все подробности, опишет, так сказать, положение вещей. Вам ведь не просто болтовня нужна, да? Вот и получите факты. Конечно, кое-что она не сообщит, но вы должны понимать – интересы следствия. Сейчас по коридору и направо, – выпроводил гостей Потапов и окунулся в пучину работы.
Подруги прошли по коридору.
– Пойдем-ка, зайдем в дамскую комнату, – предложила Василиса. – Не хочется, чтобы женщина думала, что у Павла мать сирая да убогая. Хоть в какой-то порядок себя приведем. Я, например, губы накрашу, только вчера помаду купила.
Люся с досады крякнула. Так всегда! Только намечается серьезный разговор, как Василиса сразу же вспоминает о своей внешности. После посещения туалета подругам пришлось немало побегать по коридору, прежде чем отыскался нужный кабинет. Поговорить с Ириной Григорьевной оказалось достаточно много желающих, и у ее двери сидели и стояли граждане разных возрастов и социальных прослоек. Им пришлось, повыше задрав головы, бессовестно процокать каблучками в нужный кабинет, невзирая на очередь…
