Леня подошел к Аскольду, и они обменялись сердечным, но сдержанным приветствием – Аскольд не любил панибратства.
– Вы хотели поговорить со мной о деле? – Маркиз взял быка за рога, хотя и понимал, что это невежливо, что следовало побеседовать для начала о нейтральных предметах, о жизни и погоде, дождавшись, когда Аскольд сам перейдет к делу.
Действительно, маэстро удивленно и неодобрительно взглянул на ученика, высоко подняв левую бровь. Затем вздохнул, подумав, должно быть, что времена изменились и приходится быть снисходительнее к молодежи, и негромко сказал:
– Признайся, мой дорогой, когда ты последний раз брал в руки бильярдный кий?
– Ох, давно, Аскольд, очень давно!
– Скверно! – Аскольд снял пиджак, подтянул рукава белоснежной рубашки и начал натирать мелом кий. – Бильярд необходим людям нашей профессии. Он дисциплинирует, развивает глазомер и твердость руки, учит стратегии… Ты должен играть хотя бы два раза в месяц! Обещай мне, мой дорогой!
– Не всегда находится время! – ответил Леня с тяжелым вздохом. – Я не хотел бы пообещать вам и нарушить обещание…
– Ну, как знаешь! – Аскольд разбил пирамидку и задумчиво оглядел стол, выбирая место для следующего удара. – А пригласил я тебя, мой дорогой, по такому делу. Несколько вполне достойных людей – не слишком богатых, но и не совсем нищих – объединили свои средства для некоего перспективного проекта. Они нашли весьма привлекательное пятно застройки, на котором хотят совместными силами построить торговый центр… Впрочем, эти подробности нам с тобой неинтересны. Суть в том, что чиновник, в руках которого распределение пятен застройки, имел с ними предварительный разговор и даже взял деньги…
– Большие ли деньги? – поинтересовался Маркиз.
– Как сказать… – Аскольд наклонился над краем стола, нацелил кий и объявил: – Шестой в левый угол.
Шар послушно вкатился в лузу. Аскольд выпрямился и задумчиво повторил:
– Как сказать. Сто тысяч – много это или мало?
– Долларов? – уточнил Леня.
– Ну, не юаней же, – Аскольд пожал плечами и снова двинулся вокруг стола, выбирая позицию.
– Ну, в общем, это не слишком много за хороший участок…
– Возможно, – Аскольд снова пожал плечами, – но ведь это не цена земли, это только взятка, которую чиновник положит себе в карман, совершенно ничего при этом не делая. Не люблю чиновников…
– Ну, не нам с вами об этом говорить! – усмехнулся Маркиз.
– Отчего же? – Аскольд высоко поднял бровь и в упор взглянул на молодого собеседника. – Наша работа требует интеллекта, артистизма, стратегического мышления, тонкого, поистине шахматного расчета и точности исполнения. Она связана с риском… Нет, дорогой мой, мы свой хлеб зря не едим!
– Но мы говорили о пятне застройки… – напомнил Маркиз.
– Совершенно верно. Чиновник взял деньги, а потом на горизонте появился еще один претендент на участок – наглый, молодой, нахрапистый, самоуверенный и беспринципный… – Аскольд огляделся по сторонам, видимо, подумав, что позволил себе излишнюю горячность, замолчал и снова начал натирать кий.
На этот раз Маркиз не посмел прервать паузу и дождался, когда маэстро продолжит:
– Этот претендент также переговорил с чиновником и предложил ему больше. Точной суммы я, конечно, не знаю, но предполагаю, что значительно больше.
– И что чиновник?
– Чиновник встретился с теми, первыми людьми и заявил, что столкнулся с непреодолимыми препятствиями и никак не сможет отдать им участок.
– А деньги?
Аскольд тонко улыбнулся одной стороной рта:
– Ты смотришь в корень, мой дорогой. В этом вся прелесть. Он заявил, что деньги уже ушли на подмазывание вышестоящих начальников, и отказался их возвратить.
– Это уже полное свинство!
– Совершенно согласен. Я же сказал – не люблю чиновников.
– И что же предприняли эти люди?
– Обратились ко мне, – Аскольд подошел к краю стола и приложил кий к бортику.
– А вы, в свою очередь, пригласили меня и рассказали всю эту трогательную историю! – Маркиз сцепил пальцы рук и с хрустом потянулся. – Зачем?
– Затем, дорогой мой, что я не могу заняться этим делом. Меня слишком легко вычислить.
– Вы – один из тех людей, заинтересованных в пятне застройки? – высказал Маркиз догадку.
– Почти, – уклончиво ответил Аскольд, – во всяком случае, я слишком тесно с ними связан.
– Но вы знаете, – осторожно проговорил Маркиз, – что у меня не так давно было серьезное столкновение с очень опасным человеком?
– Зарудный, – Аскольд произнес эту фамилию не с вопросительной, а скорее с утвердительной интонацией.
– Зарудный, – подтвердил Маркиз, – и теперь мне нужно быть очень осторожным, чтобы он не пронюхал, что я вернулся в Петербург. Пока он думает, что я где-то далеко, за рубежами отечества, я могу спать спокойно, но, как только пронюхает, что я снова здесь, он все сделает для того, чтобы достать меня. Честно говоря, при нашей предыдущей встрече я здорово его кинул…
– Я об этом слышал, – кивнул старый маэстро, – но ты ведь никак не связан с теми людьми. На тебя никто не подумает. А я буду очень осторожен. Твой удар.
Он протянул Маркизу кий и отступил на шаг от стола, чтобы лучше увидеть позицию в целом.
– Девятый в центр, – объявил Маркиз, наклоняясь к столу и нацеливая кий, – если я возьмусь за это дело, что оно мне принесет?
– Никогда не думай ни о чем постороннем перед ударом, – Аскольд покачал головой, – вот видишь, ты промазал. Я же говорил – тебе нужно чаще играть в бильярд, это очень полезно. А относительно твоего вопроса – ты отдашь людям то, что они заплатили, остальное – твое. А там – неплохая разница, уверяю тебя.
– С кем мне придется иметь дело?
Аскольд нацелил кий, объявил, какой шар и в какую лузу собирается послать, и, только когда нанес свой безошибочный удар и проследил за движением шара, аккуратно скатившегося в лузу, разогнулся и протянул Маркизу конверт:
– Здесь ты найдешь все, что мне удалось выяснить. Впрочем, тебе этого будет вполне достаточно.
Они продолжили игру, и Леня, разумеется, проиграл с разгромным счетом. Аскольд покачал головой и напутствовал ученика, снова посоветовав ему играть в бильярд не реже двух раз в месяц.
Только попрощавшись с маэстро и сев в свою машину, Маркиз открыл конверт. Оттуда выпало несколько листков с машинописным текстом и крупная фотография. На этой фотографии Леня впервые увидел Петра Степановича Шумелова.
Дома Лола встречала Леню у самых дверей. В глазах ее явственно читался невысказанный вопрос.
– Да, – лаконично ответил на ее взгляд Леня, – мы с тобой снова в работе. Давай-ка, девочка, почисти перышки, перетряси свой гардеробчик и сделай из себя приличную даму из общества.
– Нет проблем, – удивленно ответила Лола. – Внешность менять?
– Разумеется, он будет очень внимательно тебя рассматривать, нужно сделать так, чтобы он тебя потом ни за что не узнал.
– И кто это «он»? – полюбопытствовала Лола.
– А вот, – Маркиз показал ей фотографию, – нравится?
– Хм, – Лола придирчиво поджала губы, разглядывая снимок, – скажи на милость, почему тебе обязательно нужно подсунуть меня какому-то старому крокодилу?
– Он совсем не старый для мужчины, всего-то пятьдесят лет, – возразил Леня.
– О господи! Да ему о душе пора думать, а не о женщинах!
– Вот тут ты в точку попала. Он о женщинах мало думает, с одной женой живет почти тридцать лет. Предпочитает время проводить в казино, ходит в него каждую пятницу. Завтра мы туда и направимся. А тебе нужно будет сделать вот что…
– Не нравится мне это дело, – упрямо заметила Лола, выслушав ценные Ленины указания, – и Пу И оно тоже не нравится.
– Слушай, Пу И тут совершенно ни при чем! – вспылил Маркиз. – Не хватало мне еще с Пу И советоваться перед тем, как принимать решения!
– А следовало бы, – как ни в чем не бывало заметила Лола, – потому что Пу И – собака совершенно особенная. Чихуа – это древняя священная собака.
– Да ну-у? – с сомнением протянул Маркиз, наблюдая, как священная собака усердно отгрызает помпон от Лолиной левой тапочки.
– Не да ну, а точно, – заявила Лола, отобрав помпон, – у древних ацтеков эти собаки жили в храмах, и знаешь почему?
– Понятия не имею, – честно признался Маркиз.
– Потому что у этой породы никогда не зарастает родничок на голове. И считается, что это прямая связь с космосом! – торжествующе произнесла Лола.
Маркиз, не глядя, протянул руку и поднял Пу И в воздух за шкирку.
– Вот видишь? – Лола нащупала на темечке только ей видную вмятинку.
– С ума сойти! – поразился Маркиз, но как только он протянул руку, Пу И изловчился и цапнул его за палец.
– Слушай, что ты мне голову морочишь? – заорал Леня и выпустил песика из рук. Тот шлепнулся на пол, тут же повалился на бок и закатил глаза.
– Пуишечка, детка, он сделал тебе больно! – запричитала Лола.
