Причем норовил ударить по самому больному.
Надежда уже несколько лет выращивала герань. Во время цветения ящики с разноцветной геранью представляли собой феерическое зрелище, все соседи завидовали.
Каждый раз, когда кот проникал на лоджию, он старался улучить момент и откусить листик несчастной герани. Герань от этого чахла, страдала и теряла волю к жизни, поэтому Надежда Николаевна вела с котом непримиримую борьбу.
– Бейсик, даже не думай об этом! – строго проговорила она и погрозила коту свернутой в трубочку газетой.
Бейсик газеты побаивался. Он фыркнул и отвернулся от герани с таким выражением, которое на человеческий язык переводилось словами: «не больно-то и хотелось». Чтобы окончательно убедить хозяйку в своих мирных намерениях, он попытался поймать лапой случайно залетевшую на лоджию муху. Муха увернулась.
– Теряешь квалификацию! – сказала Надежда и села в плетеное кресло перед открытым окном.
Политые цветы благодарно запахли, на улице начало темнеть, наступило самое лучшее время суток, а может быть, и всего года.
Действительно, что может быть лучше теплого, благоуханного летнего вечера?
Одно, конечно, огорчало – то, что муж опять задерживается на работе, и ей пришлось делить этот чудесный вечер только с котом.
Бейсик почувствовал настроение хозяйки, вскочил к ней на колени и замурлыкал. Надежда погрузила пальцы в рыжую шерсть и выглянула в окно.
Это окно выходило на зады дома – отсюда не была видна детская площадка, где по вечерам собирались общительные подростки, не были видны цветники, за которыми ухаживала трудолюбивая дворничиха Зинаида. Только глухой высокий забор, окружавший больницу, и чуть в стороне – двухэтажный бетонный коробок флигеля, в котором разместилось несколько офисов коммерческих фирм. В частности – офис той самой компьютерной фирмы «Тетрис», памятной Надежде Николаевне по уик-энду на озере.
Все окна флигеля были темными, что неудивительно в такой поздний час. Надежда с обидой подумала, что все нормальные люди уже разошлись по домам, и только ее муж, закоренелый трудоголик, все еще торчит на работе…
Она снова скользнула взглядом по темному зданию, и тут одно окно на первом этаже загорелось. Судя по расположению, это было окно как раз фирмы «Тетрис».
«Ну вот, какой-то ненормальный вроде Саши, – сочувственно подумала Надежда. – А может, просто человек что-то забыл на работе и вернулся…»
Но обе версии оказались несостоятельны.
Освещенное окно было задернуто портьерой, и на фоне этой портьеры Надежда Николаевна увидела два силуэта – мужской и женский.
Значит, не внезапный пароксизм трудолюбия охватил кого-то из сотрудников «Тетриса», а просто там разворачивается банальный служебный роман.
Настроение у Надежды отчего-то испортилось. Конечно, она не подозревала своего супруга в чем-то подобном, но все-таки у нее стало нехорошо на душе.
Бейсик почувствовал перемену настроения хозяйки, недовольно фыркнул, соскочил с ее коленей и величественно удалился с лоджии. Неужели он прочитал ее мысли и обиделся за Сан Саныча?
Надежда Николаевна слегка устыдилась и хотела последовать примеру кота, летний вечер больше не доставлял ей удовольствия. Она бросила последний взгляд на освещенное окно…
И замерла на месте.
То, что там происходило, нисколько не напоминало любовное свидание. Конечно, Надежда не видела лиц тех двоих, только силуэты на фоне занавески, что-то вроде театра теней, но резкие жесты, позы, повороты фигур говорили о том, что за окном происходит ссора или бурное выяснение отношений.
Возможно, подумала Надежда, это все же служебный роман, только в самой последней стадии, в стадии разрыва. Сейчас эти двое разругаются вдрызг, он хлопнет дверью и уйдет, она порыдает на письменном столе, возможно, разобьет с горя чужую кружку…
Но что-то в этой сцене ее тревожило, не давало спокойно уйти. Наоборот, Надежда Николаевна не отрываясь следила за происходящим и даже пожалела, что у нее нет бинокля. Впрочем, следить за соседями и вообще-то неприлично, а уж с биноклем – это вовсе не лезет ни в какие ворота… Не дай бог, кто увидит, со стыда сгоришь…
И в этот момент мужчина за портьерой шагнул к женщине, склонился над ней и… схватил ее за горло.
Надежда Николаевна не поверила своим глазам. Она протерла глаза, высунулась в окно, чтобы лучше видеть происходящее…
Нет, ей ничего не померещилось: мужчина душил женщину, та отбивалась, махала руками, пыталась сопротивляться, но силы были явно не равны, и скоро тонкие женские руки безвольно повисли вдоль тела, голова запрокинулась. Надежда Николаевна разглядела длинные волосы, свисающие вдоль спины, и тут же опомнилась: на ее глазах убивают человека, а она ничего не делает!
Она кинулась в комнату, схватила телефон, дрожащими пальцами нажала нужные кнопки.
Очень долго ей не отвечали (или просто время для нее страшно замедлилось), наконец раздался равнодушный женский голос.
Сбиваясь, путая слова, Надежда Николаевна прокричала, что видела, как в соседнем доме убили женщину. Диспетчер переспросила адрес, потом попросила назвать фамилию.
– Но я не знаю ее фамилию… – пробормотала Надежда растерянно.
– Вашу, вашу фамилию! – раздраженно перебила ее диспетчер. – Свою-то фамилию вы знаете, свидетельница?
Надежда сбивчиво сообщила свою фамилию и адрес, выслушала ответ и бросилась обратно на лоджию.
За то время, пока она бегала звонить, подозрительное окно погасло. Снова наступил тихий, безмятежный летний вечер, в котором не было места насилию, преступлению и убийству. Снизу доносился аромат душистого табака – дворничиха Зинаида любила эти цветы и всегда высаживала их на маленькой клумбочке под своим окошком на первом этаже.
Надежда с трудом верила, что только что видела в окне такую чудовищную сцену. Она отыскала глазами то самое окно…
Ей показалось, что занавеска на нем колыхнулась, впрочем, она ни в чем не была уверена.
Прошло несколько долгих минут, и наконец к двери флигеля подъехала полицейская машина. Из машины выскочили три человека в форме, стремглав бросились внутрь.
Надежда Николаевна замерла в ожидании.
Она представляла, что сейчас из дверей выведут убийцу со скованными руками, потом подъедет карета «Скорой помощи», вынесут носилки с жертвой… Возможно, она еще жива, ее еще можно спасти, благодаря ее, Надежды, своевременным действиям…
Но время шло, и ничего не происходило.
А когда ей уже надоело ждать, двери флигеля наконец открылись, и оттуда вышли те же трое полицейских. Они никого не вели. Они медленно шли, негромко переговариваясь, и бросали недовольные взгляды… в ее сторону! В сторону Надеждиного окна!
Один из них сел в машину, а двое других пошли в обход дома – туда, где находился Надеждин подъезд.
Надежда Николаевна почувствовала смутное беспокойство.
На всякий случай она сменила простую майку и широкие хлопчатобумажные штаны на темненькую кофточку на пуговичках и длинную юбку в меленький благонадежный цветочек.
В дверь позвонили.
В прихожей уже вертелся Бейсик, впрочем, его рыжая морда выражала некоторую растерянность – кот отлично понимал, что звонит вовсе не его любимый хозяин.
– Бейсик, не крутись под ногами! – прикрикнула на него Надежда и открыла дверь.
В дверях стояли два молодых полицейских. Вид у них был очень недовольный.
– Гражданка Лебедева? – процедил один из них, пониже и поплотнее, окинув ее мрачным взглядом.
– Да, это я… – ответила Надежда растерянно и порадовалась, что переодела кофточку с юбкой.
– Нехорошо, гражданка! – произнес второй полицейский, повыше и похудее. – Нехорошо!
– Что… нехорошо? – испуганно переспросила Надежда.
– Ложные вызовы делать нехорошо, – пояснил низенький. – Сейчас, может быть, в другом месте действительно совершают преступление, а мы тут на ложный вызов время тратим! Нехорошо!
– Как – ложный? Почему – ложный? – заволновалась Надежда Николаевна.
– Потому что ложный. Мы по вашему звонку приехали, осмотрели все здание и не нашли там никакого трупа. И живых, кроме охранника, тоже не нашли. А также никаких следов борьбы, насилия… Так что нехорошо, гражданка Лебедева!
– Но я… я видела, видела собственными глазами… Пойдемте, я покажу вам то окно…
– Покажите, – вздохнул высокий полицейский.
Они протопали за Надеждой через квартиру. По дороге им подвернулся Бейсик, низенький полицейский приостановился и почесал кота за ухом. Что удивительно, кот не возражал.
Все трое вышли на лоджию, и Надежда показала на злополучное окно:
– Вот это окно, видите?
– Видим, что ничего не видим! – ответил высокий полицейский. – Окно же темное! Интересно, гражданка Лебедева, как вы могли в нем что-то разглядеть?
– Это оно сейчас темное! – зачастила Надежда Николаевна. – А тогда в нем был свет… Правда, занавески были задернуты…
