Елена прервала рассказ, достала из портмоне фото и положила на стол.
– Смотри, это Настюша, снимок сделан пару месяцев назад. Правда, она на редкость хороша собой?
– Красавица, – покривила я душой, разглядывая самое заурядное лицо и думая, что девушка с такой внешностью сольется с толпой.
Гвоздева погладила фото рукой и продолжила свою историю.
…В шестнадцать лет Настя связалась с плохой компанией и пошла по кривой дорожке. Слава богу, девочка не пристрастилась ни к алкоголю, ни к наркотикам, не стала проституткой, не заболела СПИДом. Она просто влюбилась в красавца цыгана Костю Леонова, промышлявшего воровством, привела парня в родной дом и стала его верной помощницей.
Бедная Лена, больше всего на свете не хотевшая походить на свою мать, некогда вытурившую ее из дома, вытерпела все: приезд к ней в квартиру табора, Костю, разгуливавшего по квартире почти голым, вечно пустую коробочку в комоде, куда костюмерша аккуратно складывала заработанные деньги, табачный дым, плотной завесой висевший теперь в «двушке», истеричные вопли Насти: «Мама, ты обязана подружиться с Костей! Мне плохо оттого, что два дорогих мне человека не могут найти общий язык!»
Сцепив зубы, Лена говорила себе: «У девочки любовь. Но через пару лет чувство пройдет, и все изменится. Если я сейчас буду протестовать, скажу: «Настя, это моя квартира, пусть твой хахаль ведет себя прилично», – она оскорбится, и наши отношения станут враждебными. Ничего, потерплю, зато дочка будет любить меня по-настоящему».
Может, так бы оно и было. Но однажды Настя не вернулась домой, а вскоре Гвоздевой позвонили из полиции и сообщили об аресте ее дочери. Та пыталась вынести из бутика дорогую одежду, «забыв» заплатить за нее на кассе.
Едва за Настей захлопнулась дверь камеры следственного изолятора, Костя испарился. Покидая квартиру Лены, цыган прихватил не только свое имущество, однако Гвоздева не расстроилась, лишившись любимых вещей. Она решила: слава богу, мерзкий мужик исчез, теперь Настя узнает ему цену, и все будет хорошо. Надо только нанять ушлого адвоката, чтобы вызволить дочь из беды, и забыть этот кошмар.
К сожалению, Настеньке на момент кражи уже исполнилось восемнадцать. Юрист, которого посоветовали Лене приятельницы, оказался неопытным, а судья вела себя на процессе как злобный, давно не кормленный носорог. Наивная мать полагала, что Настю освободят прямо в зале суда. Ну разве вина девочки так уж велика? Она никого не убила, не ранила, не изнасиловала, не нападала на людей с ножом, просто, надев на себя неоплаченные шмотки, попыталась выскользнуть на улицу. За это не следует сажать за решетку, хватит штрафа и общественных работ. Ну пусть Насте прикажут год бесплатно убирать тот бутик, она тут же возьмется за тряпку. Девушка давно раскаялась, горько рыдает на скамье подсудимых и на все вопросы отвечает фразами:
– Ой, простите меня, я больше никогда не буду! Никогда! Никогда! Я не хотела! Я случайно!
Лена была совершенно уверена, что после оглашения приговора увезет дочку домой. Даже купила обожаемый Настюшей торт «Полет» и поставила его в холодильник. Поэтому после слов судьи: «Приговаривается к четырем годам лишения свободы…» – Гвоздева онемела.
Настенька закричала:
– Мама! Помоги! Сделай что-нибудь, иначе я повешусь!
А Лена не могла даже моргнуть. Четыре года? За попытку унести джинсы и топик? Такое возможно?
Настя отсидела не весь срок, ее выпустили по УДО[4]. Дочь вернулась домой, и у Лены при взгляде на нее сжималось сердце. Веселая, активная, энергичная, шебутная Настенька превратилась в молчаливое, испуганное существо, покорно произносящее: «Как хочешь, мама, так и сделаю».
Мать упросила дочь поступить на заочное отделение факультета журналистики и сказала ей:
– Никому не рассказывай о том, что сидела, начинай жизнь с чистого листа, учись, получай диплом.
– Как хочешь, мама, так я и сделаю, – стандартно отреагировала Анастасия.
Костюмерша надеялась, что Настюша заведет хороших друзей, оживет, снова научится смеяться. Но дочка никуда из дома не выходила. Лишь раз в неделю ездила в институт, сдавала выполненное задание. Все остальное время она сидела в квартире.
«Ей надо пойти на работу», – решила Лена и попыталась пристроить дочку на свой телеканал администратором. Но в отделе кадров, увидев отметку об условно-досрочном освобождении, мигом соврали: «У нас вакансий нет».
Не взяли Настю и в риелторское агентство, страховую компанию, косметическую фирму, распространяющую товар через сеть агентов. Мать почти впала в отчаяние. И тут вдруг в одно из шоу, где Лена работает костюмершей, в качестве гостьи пришла известная правозащитница, основатель и руководитель фонда «Новая жизнь» Нина Феликсовна Зуева.
Она была очень откровенна с ведущим, рассказала свою биографию:
– Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я тяжело заболела туберкулезом, непонятно где подцепив заразу, и попала сначала в больницу, потом в санаторий. В общей сложности период лечения длился около двух лет. В палате я познакомилась с Наташей, бывшей заключенной. Мы были почти ровесницы, но как разнились наши судьбы! Ната по глупости утащила у женщины кошелек, за что ей дали восемь лет. На зоне девушка заразилась палочкой Коха и была отправлена в больницу. После выписки из санатория мы с Наташей продолжали дружить, и я знала, как тяжело ей приходится: своей квартиры нет, нигде бывшую зэчку на работу не принимают… Наташа пыталась выжить, а потом сломалась и покончила с собой. Я же поклялась, что в память о ней буду помогать самым отверженным гражданам страны. Почти десять лет назад я организовала фонд, который поддерживает заключенных, вышедших на свободу. К сожалению, мы не можем протянуть руку помощи всем, наши возможности пока ограниченны, сейчас принимаем к себе только тех, у кого нет родственников и жилья. Кроме того, человек должен сам хотеть изменить свою судьбу и быть готовым много работать и упорно учиться. Те, кто попадает под эгиду фонда, получают комнату в доме Доброй Надежды, так мы называем наше общежитие, работу, питание, одежду, а в перспективе, если попечительский совет увидит, что человек действительно покончил с криминальным прошлым, готов к нормальной самостоятельной жизни, стремится стать достойным членом общества, у него появится шанс получить с нашей помощью свою квартиру.
Лена выслушала выступление Зуевой, подождала, пока она отправится в гримерку переодеваться, и бросилась за ней.
Зуева оказалась сострадательной женщиной. Выслушав рыдающую Лену, она сказала:
– Очень хочу вам помочь. И могла бы взять Настю на работу в свое дизайнерское бюро, у нас как раз вчера освободилась ставка, сотрудница уехала с мужем на ПМЖ в США. Но вот места в общежитии нет, у нас полный комплект постояльцев. Фонд существует на пожертвования и на то, что мы с моим сыном Вадимом зарабатываем. По счастью, нам от родственников достались две большие квартиры на одной лестничной клетке, их мы и превратили в дом Доброй Надежды для бывших заключенных. Хочется помочь всем, но мы можем принять лишь ограниченное число женщин и мужчин. Для вашей Анастасии уголка сейчас не найдется.
– И не надо! – закричала Гвоздева. – Дочка живет дома, у нее есть собственная комната. И кормить, одевать ее нет необходимости. Настенька не станет для вас обузой, ей лишь требуется работа.
Нина Феликсовна нахмурилась:
– Елена, основное правило нашего фонда – помогать тем, у кого нет любящих родственников, средств к существованию и жилья. Анастасия же находится в не столь бедственном положении. Если мы возьмем вашу дочь под опеку, кто-то из нуждающихся останется на улице.
– Мама, – сказал вдруг присутствовавший при беседе Вадим, – давай один раз изменим своим правилам. Пусть Настя проработает год в нашем дизайн-бюро секретарем. Там как раз есть место. Потом ты дашь ей рекомендацию, и Гвоздеву без проблем примут на службу в какую-нибудь контору. Молодой девушке трудно начать карьеру, кадровики не хотят брать людей без опыта, да еще после отсидки.
Елена упала на колени.
– Нина Феликсовна, всю жизнь за вас молиться буду, помогите!
– Что вы делаете? Встаньте скорей, – испугалась Зуева, – нельзя ни перед кем ползать на коленях, это унижает. Ладно, сделаем исключение, пусть Настя завтра к десяти утра приходит в офис, она принята на службу. Но ей, несмотря на особое положение, придется выполнять наши требования – помогать по хозяйству в общежитии, не курить, не употреблять алкоголь, заниматься самообразованием. Мы тщательно воспитываем тех, за кого несем ответственность. И вот еще что: на квартиру Гвоздева претендовать не сможет.
– Настюша вас никогда не подведет, – всхлипнула Лена. – Дай вам бог здоровья и удачи!
Работа оказалась не сложной, а Зуевы совсем не вредными начальниками. Платили, правда, копейки. Но Лена без устали твердила дочери:
