Молчавший до сих пор парень ожил:
– Где тут сесть можно?
– Здесь, за моим столом, – суетилась дама.
– Ладушки, – подвел итог Костя, – начали, а вы, Елена Сергеевна, отведите нашего эксперта в зальчик к трупику.
Через секунду мы остались с малоразговорчивым парнем вдвоем. Михаил вытащил из портфеля планшет с прикрепленным на нем листом бумаги и, вздохнув, спросил:
– Имя, фамилия, отчество, год рождения и место проживания…
Я покорно принялась отвечать на вопросы. Да, знала покойного много лет. Нет, последние годы не виделись. Да, встреча произошла случайно, в «Макдоналдс» отправились стихийно.
– Он не говорил, почему вдруг бросил карьеру скрипача и занялся кладбищенским бизнесом? – допытывался Михаил. – Объяснил, конечно. Несколько лет тому назад упал на улице и весьма неудачно сломал руку, играть больше не смог, пришлось искать новое место работы. Опыта никакого, кроме музыкального…
– Странно, однако, – бормотал Миша, – мог бы пойти преподавать, а тут – кладбище.
– Знаете, – улыбнулась я, – между прочим, у меня в тумбочке диплом, подтверждающий образование, полученное в консерватории. Ну и что? Перебиваюсь сейчас в обычной школе, даю уроки музыки детям, которым она совершенно не нужна, оклад чуть больше двухсот рублей. За педагогическую деятельность в нашей стране платят копейки.
– Но я понял, что Малевич был известным музыкантом, – протянул Миша.
– В общем, да, но отнюдь не Ойстрахом.
– При чем тут Госстрах? – удивился мент.
Я подавила тяжелый вздох. Ну не рассказывать же парню про великого скрипача Давида Ойстраха!
– Госстрах тут и впрямь ни при чем.
– Значит, в момент убийства вас не было, – уточнил мент. – Где вы были?
Внезапно на меня навалилась усталость. Утро единственного свободного дня рабочей недели выдалось отвратительным. Мне еще надо повесить шкафчик… Если скажу про барсетку, начнется новый виток расспросов…
– В туалете.
– Ага, – ответил Миша, – пожалуй, это все.
С гудящей головой я выпала в зал и побрела к выходу. Вряд ли в ближайшие десять лет мне захочется посетить «Макдоналдс».
– Евлампия, дорогая, – раздался сзади слегка запыхавшийся голос.
Я обернулась и увидела Елену Сергеевну, державшую в руках несколько бело-красных пакетов.
– Нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность…
– Ерунда.
– Ну, пожалуйста, милая, имейте в виду, вы всегда самый дорогой гость у нас. Возьмите.
– Что это?
– Так, ерунда, мелкие сувенирчики.
– Спасибо, – сказала я и отправилась домой.
Войдя в прихожую, я сразу споткнулась о Кирюшкины ботинки, как всегда, разбросанные в разные стороны на коврике. Не успела я нагнуться, чтобы поставить их на место, как из кухни выскочил сам Кирка и заорал:
– Не понимаю, что происходит в нашем доме! Тут что, ураган пронесся? Посуда исчезла, шкафчик на полу…
– Он сорвался со стены, – пояснила я.
– А еще кто-то, уходя из дома, не убрал со стола зефир, и Муля сожрала его, – не успокаивался Кирюшка, – полкило удивительно вкусного зефира…
– Прямо с пакетом, – добавила Лизавета, высовываясь из ванной. – Мы получим через пару часов какашки, упакованные в полиэтилен.
– Между прочим, я сам хотел попить чайку с зефирчиком, – ныл Кирюшка.
– Ты где была? – сурово спросила Лизавета.
– Да, – оживился Кирюша, – позволь полюбопытствовать, где ты шлялась?
Я молча повесила куртку.
– И так ясно, – припечатал Кирюшка, – в «Макдоналдс» ездила!
– Как догадался?
– А пакеты?
– Без нас ела биг-мак, – пришла в полное негодование Лизавета. – Мы тут зубами от голода щелкаем, обеда нет, холодильник пустой, а Лампа по ресторанам шляется. Ты о детях подумала?
Интересно получается, однако. Стоит сделать им замечание, даже вполне невинное, типа: убери ботинки в шкаф, – и мигом получишь ответ: я взрослый и сам решу, что делать. А как только в доме съедаются харчи, оба мигом превращаются в детей.
– Что в пакетах? – полюбопытствовал Кирюшка.
– Не знаю, – машинально ответила я правду.
– Ой, Лампудель, – засмеялась Лиза, – сюрприз сделать хочешь?
Схватив пакеты, дети улетели на кухню, откуда моментально понеслись вопли:
– Класс!
– Супер!!
Я тупо сидела на диване, в голове было пусто. Потом появилась первая мысль. Дети правы, надо выйти на проспект и затарить холодильник. Завтра будет некогда, у меня уроки, а потом очередной педсовет. Совершенно непонятно, что я делаю на этих совещаниях. Музыка воспринимается остальными педагогами как смешной предмет. К тому же я ставлю всем детям пятерки и никогда не сержусь, если они посылают друг другу записочки или стреляются жеваной бумагой. Так что толку от меня на педсовете никакого. Но вредная Анна Евгеньевна, директриса школы, категорично заявляет:
– Вы получаете зарплату и обязаны ее отрабатывать!
Меня все время подмывает спросить: «Вы что, считаете такой оклад деньгами?»
– Лампуша, – всунулся в комнату Кирюшка, – где взяла торт?
Я пошла с мальчиком на кухню и обнаружила на столе изобилие: гамбургеры, чизбургеры, коробки с чиккен макнаггетс, упаковки с соусами и пирожками. Еще там лежали две фирменные футболки и стояла коробка с тортом.
– Клево, – взвизгивала Лизавета, кромсая бисквит, – со взбитыми сливками, обожаю!
– Почему на нем написано «С днем рождения»? – не успокаивался Кирюшка.
Я вздохнула. Испуганная Елена Сергеевна насовала в пакеты все, что нашлось в ресторане.
– А это что? – поинтересовалась Лиза, вертя в руках книжечку.
– Дай сюда, – велел Кирюшка. Он вырвал у девочки из рук непонятный предмет и взвизгнул: – Ой, елки! Лизка! Глянь! Бесплатные обеды в «Макдоналдсе»! Да их тут много!
– Где взяла? – сурово повернулась ко мне Лиза.
Рассказывать им правду совершенно не хотелось.
– Я случайно услышала по «Русскому радио», что в «Макдоналдсе» проводится лотерея, поехала и выиграла главный приз.
– Ну круто! – восхищались дети. – Ты теперь можешь год бесплатно есть гамбургеры.
Перспектива целых двенадцать месяцев питаться булками с котлетами выглядела столь угнетающе, что я мигом сказала:
– Это вам!
Буря восторгов бушевала почти десять минут. Потом, успокоившись, Лизочка с жалостью сказала:
– Нам столько не съесть, а на завтра все таким невкусным станет!
– Позовите друзей, – предложила я.
– Верно, – вскинулся Кирюшка и схватил телефон.
– Дай сюда! – приказала Лиза.
– Индейское жилище фиг вам! – ответил Кирка.
– Урод!
– Жиртрестка!
Посмотрев, как они ругаются, выхватывая друг у друга из рук трубку, я пошла в спальню и по дороге увидела, что моя куртка свалилась с вешалки на пол и в ней преспокойненько свила гнездо Муля.
– Просто безобразие, – разозлилась я, вытряхивая мопсиху на пол, – ты хоть понимаешь, что линяешь, а куртка темно-синяя.
Рукава, спина и грудь были покрыты большим количеством мелких жестких светлых волосков. Не желая походить на огромного мопса, я оттащила куртку в ванную и принялась энергично встряхивать ее над рукомойником. Раздался глухой шлепок. На кафельной плитке лежала барсетка Эдика.
Я уставилась во все глаза на шикарную вещичку, сделанную фирмой «Петрек». Ну надо же, сунула сумочку к себе в карман, а потом забыла. Надеюсь, там нет ничего важного.
Я быстро расстегнула барсетку. Из груди невольно вырвался возглас. Ну ничего себе! Одно из отделеньиц было забито деньгами. Закрыв ванную комнату на щеколду, я вывалила на стиральную машину содержимое сумочки. Так. Десять зеленых банкнот по сто долларов, три тысячи российских рублей, упаковка аспирина, расческа, носовой платок и плоский, крохотный телефон, который я сначала приняла за игрушечный, уж больно кукольно выглядел «Эриксон».
Но не успела я взять в руки аппаратик, как на панели заморгала зеленая лампочка. Звука не было, очевидно, Эдик включил режим отключения звонка. Плохо соображая, что делаю, я откинула крышечку и, ткнув пальцем в кнопку с надписью «йес», поднесла телефончик к уху.
– Ну дорогой, – раздался в трубке капризный голосок, – где же ты шляешься, а? Звоню, звоню, не откликаешься? Да что ты молчишь, опять напился, да?
– Простите, – тихо сказала я, – вам нужен Эдуард Малевич?
– Интересное дело, – взвизгнула собеседница, – кто вы такая и почему отвечаете по его телефону?
Значит, милиция ничего не сообщила жене о смерти мужа. В первую секунду мне захотелось разъединиться, но надо же отдать деньги! Документов в сумочке нет… узнать адрес будет трудно, делать нечего, придется взять на себя роль вестницы несчастья. Вспомнив некстати, что в древние времена цари убивали гонцов, принесших дурные известия, я робко ответила:
– С Эдуардом случилась небольшая неприятность, он не может сам ответить, но у меня в руках его барсетка, тут полно денег, скажите адрес, сейчас привезу.
