День выдался жарким, на небе не было ни одной тучки. Солнце пекло нещадно. «Охотники» то и дело прикладывались к фляжкам, с тепловатой отвратительной на вкус водой, которая только усиливала жажду. Не раздеваясь, залазили в воду, которая тоже становилась неприятно теплой, не давая желанной прохлады.
Поэтому, когда четверка сползла с очередного рифа и увидела как в местах береговой отмели вверх, взмывают маленькие фонтанчики источников, а над ними висят облачка пара, решили что у них у всех синхронный солнечный удар.
— Глюки, писец котенку! — произнес Чебурек, потирая лоб, трогая горрячую от солнца макушку.
— Полный кердык, — констатировал Бенедиктов.
— Крыша поехала, — добавила Мальвина.
И только Громила, нашел в себе силы, благодаря своей природной склонности к исследованиям и наблюдениям, подойти поближе. Он осторожно протянул руку к фонтанчику и тут же отдернул. Вода была горячей, почти кипящей.
— Это не глюки, — закричал он, приглашая Чебурека разделить с ним радость открытия, — это горячие источники. Тут яйца можно варить или мясо…
Чебурек осторожно спустился к источникам, с опаской сунул в горячую фонтанирующую воду, палец.
— Горячая, точно горячая! — восторженно воскликнул он.
Громила лизнул палец, вода оказалось солоноватой, похожей на минеральную:
— Соленая, Громила, она соленая! — восторженной вопил он, толкая в бок Громилу, который никак не реагировал на возгласы Чебурека.
— Я такие видел, в Есентуках и на Камчатке, — произнес он так, как будто горячие минеральные источники для него явление самое обычное и привычное, будто всю жизнь провел рядом с ними и они успели порядком надоесть.
Однако безразличие Громилы не охладило восторженность Чебурека, он кроме Ферска и своей родной деревеньки нигде не бывал, про Есентуки только на бутылочных этикетках читал, а где эти самые Куриллы даже не слышала.
— Мальвишечка, Мальвинчик, Мальвиночек, — заискивающим тоном обратился он к девушке. — Давай здесь привал устроим. Это, наверное полезно, жуть. Тут и помыться можно. А то мы скоро завшивим, чесаться начнем…
Мальвина сама давно мечтала о горячей ванне, и хотя при ее бритой голове, вшивость ей не грозила, она дала «добро» на привал.
Бенедиктову, в принципе, было все равно — горячая или холодная вода. Вот уже пару лет он занимался моржеванием. В городе Ферске с некоторых пор, а именно с воцарением на губернаторском престоле нового губернатора любителя этого мокрого и холодного дела, моржевание стало очень модным и престижным занятием. Сперва, конечно, ферские чиновники кочевряжились, доставали медицинские справки, придумывали всевозможные уловки, чтобы от этого дела устраниться, но потом вошли во вкус. Губернатор, в период моржевания, становился приветлив и мил, в проруби иному смельчаку дозвалял то, чего не выпросишь и за год сидения в губернаторской приемной. Бенедиктов одним из первых просек эту особенность губернаторского организма и пользовался его особым благоволением.
Однако привал, сам по себе, вещь хорошая во всех отношениях, организму полезная. Бенедиктов отошел к кустам, разделся, натянул плавки, купленные за бешенные бабки в модном бутике (консультант утверждал и клялся, что они специального покроя: объемно-утягивающего. Где надо зрительно добавят, где ненужно — убавят. Правда сам Бенедиктов, этого эффект не замечал, но возможно, со стороны тот наблюдался) и стараясь как можно сильнее втянуть живот, походкой качка, прошествовал мимо Мальвины с сотоварищами к одному из фонтанчиков. В очередной раз, Аскольд, пытался показать свое гипермужское начало, но вероятнее всего, безуспешно.
В истории, случившейся с Бенедиктовым на острове, было несколько неприятных моментов, больно ударяющих по его самолюбию. Один из них — Мальвина. Бенедиктов просто физически не мог находиться рядом с любой мало-мальски симпатичной молодой женщиной, не видящей в нем мужское начало. Он всегда делал все возможное, чтобы сломить сопротивление, обаять, завлечь, увлечь, соблазнить, а дальше как получиться.
Мальвина же была крошкой на простыне, гвоздем в ботинке, водой непрерывно льющейся из неисправного бачка унитаза, больным зубом, кошмаром в ночи, похмельем на утро после Нового года. Эта лысая дрянь, это ку-клус-клановец в юбке (вернее в шортах), эта чертова амазонка, не признавала в Бенедиктове самца.
Что он только не делал, девушка не реагировал на его импульсы. Вначале он попорбовал тривиальный джентельменский набор: романтика, цветочки, стишки. Никакого результата. Затем он попытался взять крепость натиском, но получил ощутимый удар и не только по самолюбию. Тогда он решил попробовать длительную осаду, но и эта тактика не принесла победы. Аскольд решил плюнуть на эту пигалицу, хотя производил кое-какие манипуляции скорее автоматически, по привычке.
Группа «товарищей» плескалась в тех фонтанчиках тех, в которых позволяла температура воды. Мальвина выбрала самый отдаленный и наслаждалась изобилием горячей воды в полном уединении. Ощущения были немного непривычными, казалось, что она плещется в огромной бутылки минералки с выпущенными газами. «Да, — вдруг подумалось ей, — хорошо бы вернуться на этот остров и отдохнуть здесь без этих придурков. Тут можно было бы устроить неплохой курортик, были бы денежки.»
Как ни странно, почти такая же мысль пришла на ум остальным купающимся. Чебуреку — хорошо бы здесь открыть санаторий для бабки Лукерьи и других деревенских старух. Можно приглашать и пожилых миллионеров, за большие деньги, разумееться. Громиле пригрезился маленький заводик минеральной воды, с поставками по всему миру. А Бенедиктову, конечно же пригрезились женщины. Он тут обязательно устроил что-то вроде Клиники Красоты, где отдыхали и хорошели бы знаменитые красотки со всего света…
* * *
Оставим ненадолго всех тех, кто волею судеб оказался на острове и перенесемся в город Ферск, где два человека ждут вестей отсюда.
Черепушка повезло больше, каждые 12 часов он получал информацию от Мальвины. Другое дело, что информация эта была неутешительной. Лох с бриллиантами все еще не найден. Это было самы мерзким. Дело в том, что Черепнин уже нашел покупателей на камешки, покупатели были из очень солидной организации в которой шутить не любят. Шутников они как правило закатывали в цемент и сбрасывали в близлежащие полноводные речки.
Черепушка, давно, жаждущий попасть под крыло этой организации, поторопился связаться сними и предложить камешки на продажу. Те обещали ему хороший процент за срочность, свернули кое-какие дела, чтобы освободить средства, а камушков все еще не было.
Пока с Черепушкой разговаривали вежливо, в пределах разумного, конечно. Но что будет потом? Потом, если в ближайшие дни камешки не будут доставлены в Ферск, должно было настать очень и очень скоро. Черепушка уже несколько раз проклинал свою поспешность, вызванную желанием получить поддержку солидной столичной братвы. Вот и получил, вернее получит, по полной программе, до урны в крематории. Если конечно еще будет, что в эту урну положить.
Владимир Ильич стал нервным и раздражительным, он начал пугаться собственной тени, телефонных звонков и черных кошек. Ему уже начали всюду мерещится киллеры, правоохранительные органы и прочая нечисть.
Вот и сейчас телефонный звонок бросил его в холодный пот. Судя по звуку разговор был междугородний. Пока Черепнин раздумывал: «Брать или не брать», включился автоответчик со стандартным набором фраз. — Короче, Черепушка, мы тут с пацанами посоветовались и я решил, с сегодняшнего дня включаем счетчик — минус 5 % за каждый день просрочки. Через пару дней не появятся камешки, считай, что ты нам их подарил или заказывай панихиду. Тебе венок из гвоздик или хризантем прислать? Сообщи факсом. Ну все, бывай, пока.
Черепушка заметался по комнате, опрокидывая мебель. Что делать? Как свою шкуру спасать? Взгляд его остановился на здоровенной бутылке виски, с белым жеребцом на этикетке. Черепушка отвинтил пробку и опрокинул бутылку в рот, жадно глотая «спасительную» жидкость. Вот сейчас он немножко выпьет и во всем разберется, все решит… Черепнин взглянул на бутылку, в ей оставалось еще половина. В его голове решения не возникло, он снова приложился к бутылке. Решения все еще не было. Когда в бутылке оcталось на донышке решение наконец-то пришло:
— И че, это я в натуре, так загоняюсь? Чего собственно, я переживаю? Что-то надо было решить, а что? Не, не помню. А раз не помню, значить дело неважное. Важное, я бы не забыл. Надо того… поспать. От это правильное решение.
Пошатываясь, на нетвердых ногах Черепушка доплелся до дивана и не раздеваясь, в ботинках с уже пустой бутылкой брякнулся на кровать.
Хрюкин, второй человек думавший в Ферске об Острове, тоже находился в растрепанных чувствах, в отличие от Черепушки, ему не угрожали разборками братки. Но он вообще ничего не знал о Бенедиктове и поисках Тюфякова. Посредник, отправляющий Бенедиктова на военном самолете, слупивший, кстати сказть, немалую сумму, сообщил, что самолет был взят террористами, проникшими на самолет под видом обслуживающего персонала. Настоящую стюардессу и стюардов, нашли связанными в ангаре.
