— Скажу тебе честно, Женя, пока не найду того подлеца, не смогу считать тебя мужем. Он опешил:
— Почему?
— Потому что не уверена до конца, что это не ты.
Он даже не обиделся. Пальцем локрутил у виска и пошел делать ремонт. Он начал переклеивать обои в Красной комнате и в гостиной.
— Кто видел мою рулетку? — донесся из прихожей его разъяренный голос. — Опять пропала рулетка!
"Зря я не опросила всех жильцов нашего дома, — расстроилась я. — Надо было сразу по горячим следам поговорить с теми, у кого окна выходят во двор.
Может, кто-нибудь видел эту ужасную сцену с Жанной. Не бывает так, чтобы никто не видел. Дом большой, столько народу.
Почему я не подумала об этом вовремя? Прав Женька, теперь уже поздно".
Я пошла к Евгению. Он носился по комнате с криками «кто видел мою рулетку?».
Бабушка Рая, которая с любовью кормила Саньку на кухне, в конце концов заинтересовалась поисками и крикнула:
— Какая рулетка-то? Черненькая?
— Да! — с надеждой возопил он.
— Значит, мыться пошла, — удовлетворенно заключила ядовитая старушка и продолжила трапезу.
Евгений беззвучно выругался и схватился за голову. Мне стало его жалко.
— Вот она, — сказала я, показывая на рулетку, висящую на поясе его брюк.
— Ну и ведьма, — пожаловался он, глазами показывая на кухню.
— Женя, как ты думаешь, — спросила — это был случайный человек или маньяк?
— Я об этом совсем не думаю и тебе не советую, — рассердился он и пошел клеить обои. Я пошла за ним следом.
— Зря сердишься. Лучше помоги мне. У тебя же в таких делах опыт.
— Лучше ты помоги мне, — сказал он, взбираясь на стул. — Черт, а где отвертка? Отвертка где?! — истошно завопил он.
— Черненькая? — тут же откликнулась из кухни бабушка Рая.
Евгений аж позеленел от злости и не своим голосом заорал:
— Да, черненькая, отвертка тоже черненькая и тоже мыться пошла!
— Нет, — спокойно ответила бабуля, — вон она, у плиты лежит.
— Вы доведете меня до инсульта! — сквозь зубы процедил он, спрыгнул со стула и пошел на кухню.
— Что ты злишься? — побежала я за ним. — Это настораживает меня. Как только я заговорю об этом, ты сразу злишься. Разве не подозрительно? Сам подумай.
— Уже подумал. Очень подозрительно. Жена возвращается с сотрясением мозга, а муж злится, потому что боится повторения ее подвигов, и это выглядит подозрительно. Баба Рая! — внезапно перешел он на крик.
И я, и бабушка Рая, и даже Санька вздрогнули и, вытаращив глаза, уставились на него.
— Чем вы его кормите? Это же мой клейстер для обоев!
— А бабушка сказала, что это молочный кисель, — рассмеялся Санька и с наслаждением выплюнул содержимое изо рта.
— Нет! Я сойду с ума! — рявкнул Евгений, хлопая дверью.
Баба Рая изумленно посмотрела ему вслед и сказала:
— Тю-юю… Че это он? Сказився, что ли? То был добрый, коханый такой, а то вдруг раз тебе, в сто чертей превратился. Это я должна орать, Что через него мальца одной мукой накормила. Еще и орет. Ишь какой. Сам подставил мне свой клейстер и орет.
Я развела руками и пожаловалась:
— И главное, без всякой причины.
— Ой, смотри, Сонька, — со вздохом сказала ехидная бабуля, вытирая Саньке рот, — не вздумай с ним расписываться. Это он сейчас тебе такие концерты закатывает, а дальше что? Как мужем себя почувствует да в твою квартиру навсегда заедет, что он скажет тогда? Еще не так заорет. В такую квартиру всяк не дурак перебраться.
Я рассердилась:
— Что вы говорите? У него есть своя квартира. И не хуже моей. При чем здесь жилплощадь?
— А при том, люба моя, что он тебя, ретивый наш, еще и бить станет!
Я пришла в ужас, не зная, что отвечать.
— Да, да, — подтвердила она, довольная произведенным эффектом, — распишешься и опомниться не успеешь, как он тебя бить спочнет. Уж я-то знаю, уж навидалась на своем веку.
Сделав такое заявление, она потеряла ко мне всякий интерес и переключила свое внимание на Саньку.
— Иди, милай, — сказала она, осторожно вытряхивая его со стула, — иди, родненький, бабушке веничка с совочком принеси. Подмести надо здеся. Засралися мы что-то с тобой.
Санька обрадовался и бегом умчался в прихожую. Я же, сраженная этой сценой, пошла в его комнату звонить Марусе.
— Ты что мне подсунула? — зло прошипела я в трубку, стараясь, чтобы не услышала баба Рая. — Где ты отрыла это ископаемое?
— Ты же сама жаловалась, что с ребенком невозможно экономить, вот я и нашла подешевле, — сочла не лишним оправдаться Маруся.
— Да, с ребенком экономия невозможна, — согласилась я, собираясь произнести проникновенную речь, но Маруся перебила меня вопросом:
— А зачем тебе экономить, ты же богатая?
— Стыдно расточительствовать, когда вокруг такая нищета.
— Тогда отдай свое богатство бедным.
— Нет, я лучше буду экономить.
— Старушка, я тебя не пойму, — зашла в тупик она. — Если хочешь экономить, чем тебе не нравится баба Рая?
— Тем, что я не собираюсь экономить на ребенке. Это вредно для моей старости. Рядом с этой бабой Раей ребенок вырастет черт-те чем.
— Ну, старушка, я прямо вся тебя не понимаю. По-моему, ты привередничаешь.
— Я привередничаю? Знаешь, что минуту назад сказала твоя баба Рая?
«Засралися мы с тобой», — вот что она Саньке сказала. Он учится быстро. Долго ждать не придется. Он будет говорить «здеся» и носить за женой веник и совок.
Из него не получится настоящего мужчины, такого, как мой Астров.
На этом месте разговор был прерван. В трубке раздались гудки, потому что рука моего Астрова легла на рычажок аппарата.
— Пойдем потолкуем, — мрачно сказал он и потащил меня в гостиную.
— Ты не дал мне поговорить с Марусей! — уже на ходу возмутилась я.
— И правильно сделал, — рявкнул он, усаживая меня в кресло. — Нечего засорять линию глупостями. Чем тебе не нравится баба Рая?
— Всем!
— А если конкретней? Только что с Марусей ты была гораздо словоохотливей.
— Она не тащила меня за шиворот. Правильно баба Рая сказала. Скоро ты меня и бить начнешь. Уже почти начал.
— Она так сказала? — радостно изумился Евгений. — Так и сказала?
— Да, так и сказала, — крикнула я, не понимая, чему он радуется. — И посоветовала гнать тебя в шею. Знай, раз уж ты ее защищаешь.
— Посоветовала гнать в шею? — Он поскреб в затылке и рассмеялся. — Нет, она фрукт. Просто чудо природы.
— Что же здесь чудесного?
— Да то, что примерно так же она отозвалась о тебе. Слышала бы ты ее советы, убила бы старушку на месте.
Я всегда предполагала, что старость очень портит людей, но чтобы так…
— Значит, она еще и лицемерка! — вдохновляясь, закричала я. — Теперь-то ты понимаешь, что ее оставлять нельзя? В нашем доме всегда будет раздор. Она не успокоится, изо дня в день будет подогревать нас инсинуациями, инспираторша эта! Подожди, она еще сплетни начнет из дома таскать и подружится со Старой Девой, — пригрозила я.
Евгений задумался.
— Да, — сказал он, — это баба Рая может, но придется терпеть.
Меня потрясло его высказывание. Как это «терпеть»? Я неоднократно слышала это слово, но так до конца и не уяснила себе его смысл.
— Слушай, Астров, — срываясь на самые высокие ноты, сообщила я, — если бы я умела терпеть, не была бы столько раз замужем. На что ты меня толкаешь? И ради кого? Ради бабы Раи?
Он покачал головой и спокойно сказал:
— Нет, ради Саньки. Не кипятись, подумай сама. Ты — сирота. Я — сирота.
Рискну сказать: отсутствие тещи и свекрови нас не пугает, но зато у Саньки нет законных бабушек и дедушек. Без дедушек еще можно обойтись, а вот без бабушек плохо.
Хоть одна бабушка должна быть. У тебя же была?
— О! Моя бабушка! Такую не купишь ни за какие деньги. Только мечтать могу, чтобы у моего Саньки была такая! Но ее нет.
— Пусть будет, какая есть. Лично меня воспитывала примерно такая бабушка. Тебя же устраивает твое воспитание?
— Не всегда, — для порядка возразила я. Евгений озадаченно хмыкнул и тоном, не терпящим возражений, сказал:
— Но временами все же устраивает.
— Временами — да.
— А я, между прочим, зачастую тоже искал своей бабушке веник, но от этого у меня не развилась любовь к уборке полов. Рискну сказать: отвращение тоже не развилось. На определенном отрезке своего жизненного пути я проводил с бабушкой очень много времени и не считаю, что это худшие моменты моей жизни.
Мне жаль, но вы, леди, не правы.
Меня впечатлила его история.
— Ты искал веник? — пребывая в задумчивости, спросила я.
— Искал, — подтвердил Евгений.
«Что ж, — подумала я, — может, и в самом деле не стоит лишать ребенка бабы Раи. Во всяком случае я могу отметить, что он к ней тянется».
— Но она кормит его клейстером, — не сразу сдавалась я.
— У своей бабушки я ел и похуже.
— Похуже? Что же?
— Не рискну сказать.
— Бог мой! Евгений! Ты меня пугаешь. Но дело не только в клейстере. Ты слышал, что она сказала? «Засралися». А «здеся»? Как тебе это «ндравится»?
