Арнольд мечтательно сообщил:
— Видел я, Софья Адамовна, всю свою жизнь от рождения и до ста восьмидесяти лет. Представляете, сто восемьдесят лет я будто прожил и ни одного дня вас не знал и даже не слышал о вас. Вот оно, счастье какое!
— Мерзавец! Нахал! — воскликнула я и дальше уже выражений не подбирала.
Арнольд, как ни странно, внимательно слушал меня, но потом вдруг насторожился и прошептал:
— Слышите?
Признаться, я ничего не слышала, но выглянула за окно. Там мелькнули какие-то тени.
— Вот оно! Началось! Тамаркина группа захвата! — радостно воскликнула я.
— Тамаркина группа захвата! — радостно воскликнула я, чем разбудила Евгения с Ефросиньей.
Впрочем, они проснулись бы и без меня, потому что раскалился мой сотовый — атаковали звонки.
Первой позвонила Маруся и завопила:
— Старушка, я прямо вся сейчас упаду! Где ты трахаться красиво так научилась?
— Маруся, это все враки, это монтаж, не меня вам показывали, — попыталась я повернуть подругу лицом к истине.
Но тщетно, Маруся заржала:
— Гы-гы! Да ладно, Старушка, тебе оправдываться. Лучше скажи, как тебе удалось так похудеть? Я прямо вся позавидовала тебе, какое ладное тело!
— Да не мое это тело! — с болью в душе призналась ей я. — Мое еще лучше!
— Да ладно, Старушка, лучше уже не бывает. Мы тут с Ваней к экрану приклеились. Представляешь, крутят порно с тобой во всех новостях. Мы с Ваней даже не спим, решили учиться. Да-а, Старушка, есть чему у тебя поучиться.
Проклиная Якудзу и телевидение, я послала Марусю ко всем чертям и…
И тут же ввязалась в беседу с Розой. Роза тактичней Маруси была, она всего лишь сказала:
— Сонечка, какой ужас!
Я духом воспряла и ахнула:
— Да, Роза, да, меня опозорили!
Но Роза меня не слушала, она говорила сама:
— Сонечка, какой ужас. Ты так похудела, а я прибавила пять килограмм. И еще, мы с Пупсом моим прозрели. Вот так живешь себе и живешь, и ничего о сексе не знаешь. А рядом с тобой параллельно живут другие миры, и у них все по-другому…
— Иди ты к черту! — гаркнула я и…
И вынуждена была отвечать на звонок Тоси. Тося с завистливой простотой мне сообщила:
— Мой Тасик и не такое в юности мог.
— Ну у тебя и память, — подивилась я, но продолжить беседу с ней не смогла.
Арнольд дернул меня за рукав и прошипел:
— Бой начинается!
За окном полыхнули прожекторы, озарив заброшенный сад.
Все мы в радостном оживлении и надежде приникли к окну. Я мстительно предвкушала:
— Ох и вломят сейчас Тамаркины групповые захватчики подлым “быкам”! Вломят по самой полной программе!
А захватчики и в самом деле настроены были по-деловому. Из рощицы, примыкающей к саду, легко и изящно, один за другим, вылетали темные силуэты.
Я погордилась своей Тамаркой:
— Не поскупилась подруга моя, скряга и жадина, на костюмы бандитам. Приодела своих подданных по-голивудски. Все как в кино. Настоящие супербойцы! Таким не грех и отдаться!
— Что-о? — ревниво спросил Арнольд.
Я пояснила:
— В их надежные руки.
Фрося меня поддержала:
— Да, мальчики хоть куда. Черные облегающие комбинезоны, похожие на водолазные, и маски с прорезями для глаз, и необычайная смертельно-грозная пластика. Надеюсь, ты меня познакомишь с ними? — с восхищением спросила она.
— И сама познакомиться с ними хочу, — ответила я, рискованно вывешиваясь в окно, в страстном желании побольше увидеть.
А захватчики невесомо, грациозно и стремительно приближались к дому. Даже Арнольд был сражен их обаянием.
— Классные парни! — одобрил он. — Где только ваша Тамарка таких свербовала?
— Только затем и вернусь в Москву, чтобы это узнать, — пообещала я другу Арнольду и тут же расстроилась.
Оказывается, не одни мы любовались захватчиками. Из дома нестройной толпой вывалила братва Якудзы. По-русскому обычаю “быки” начали с вялой разборки.
— Эй, вы, альпинисты, — нехотя прокричал Валет. — Часом вы не заблудились? Кавказ в другой стороне. Или вы жить передумали? А ну валите отсюда, пока мы не привалили туда!
Тамаркины подданные на “бычьи” благие намерения хотели плевать, чем порадовали и меня, и Фросю, и детектива с Арнольдом.
Бесшумно, как тени, они рассредоточились, полукольцом охватывая “быков” батяни Якудзы, вываливших на поляну всем стадом. Казалось, подданные Тамарки “быков” вообще игнорировали, стремясь к какой-то невидимой цели. Однако стадо упрямо стояло на их пути.
Во все глаза глядя на панораму разворачивающегося сражения, я не могла отделаться от тревожной мысли, что как-то все не так, как должно быть на настоящей войне. Что-то мне говорило: костюмы роскошные, да, движения — тоже, но Тамаркиным подданным не хватает чего-то. Чего же? Чего?
Арнольд прошептал:
— Ну и дела! Где же в этих их комбинезонах пистолетам-то быть?
А детектив констатировал:
— Пистолетов у ваших захватчиков нет.
“Вот что мне не понравилось! — осознала с ужасом я. — Группа захвата совсем безоружная! Скупердяйка Тамарка на стволах сэкономить решила. И на еде. Уж больно мелкие подданные у нее, видать, совсем их не кормит”.
“Быки” Якудзы на фоне нашей группы захвата выглядели гораздо внушительней, как это ни обидно. И “железом” запаслись не хило они. Только что танки да артиллерию с собой, мерзавцы, не прихватили, а “пушками” обвешались просто по уши.
Но Тамаркины подданные и на это хотели плевать. Они уже не бежали, — летели, над поляной просто парили, приближаясь к стаду “быков”. От наглости их Валет-предводитель остолбенел. Слаб оказался, бедняга, нервы его не выдержали и, прячась за стадо, он героически завопил:
— Вали их, братва!
И разрядил с перепугу в нападающих автомат.
Что тут началось! От взрывов и выстрелов поляну гарью и дымом заволокло. Детектив с Арнольдом стали ругаться. Фрося тоже была недовольна. Впрочем, и я. Ведь возможность наблюдать за ходом событий напрочь исчезла. Трещали автоматные очереди, бухали одиночные выстрелы, что-то с диким грохотом жутко рвалось, а я даже не знала что!
Вокруг гарь и дым!
И неизвестность!
Лишь изредка в этой мешанине мелькали чьи-то темные тени — догадывайся кто там кого. Я прямо вся извелась, пока грохотнул последний взрыв и стихло. Стихло, представьте все: и мертвое, и живое.
Зажмурившись я подумала: “Хана нашим храбрым орлам, безмозглым Тамаркиным подданным, забывшим дома оружие! Если живая вернусь в Москву, то первым делом отправлюсь в церковь, поставлю огромную свечку за упокой их несчастных душ. И в самом деле, как можно счастливым быть, если берешься служить этой вредной Тамарке?”
Так, желая им царства небесного и немного размышляя о любимой подруге, я нервничала и, жизнью рискуя, вывешивалась из окна.
И что же я там наконец увидела?
Первыми из дыма-пыли-кошмара появились Тамаркины подданные. Они бодро волокли за собой пострадавших “быков”. Сразу обнаружилось в них деловое воспитание, данное моей бизнесменкой подругой. Тамаркины подданные всех “быков” тщательно пересчитали, аккуратно уложили рядками и ловко связали попарно. Особо сердобольный метался, виртуозно бинтуя им раны.
“Какой гуманизм! — восхитилась я. — Вот что значит Тамаркина хватка. Все дешево, бескровно и цивилизованно”.
Когда клубы гари на поляне окончательно рассеялись, выяснилось, что из Тамариных бойцов серьезно никто не пострадал. Только с некоторых маски слетели. Я пригляделась и… ничего не успела сказать.
— Да это же азиаты! Японцы! — первой сообразила Фрося.
— Точно, япошки, — авторитетно подтвердил Арнольд. — Уж я повидал их, у нас их тут бывает немеряно.
“Японцы, значит”, — подумала я и бросилась Тамарке звонить.
Подруга, как всегда, слова не дала мне сказать.
— Мама, ну ты даешь! Можно сказать в прямом и переносном смысле!
— О чем это ты? — осторожно спросила я.
— Ха! И она еще спрашивает! — с гнусным восхищением изумилась Тамарка. — Да я смотрю телевизор и думаю: такого отпадного секса со времен буйной юности не видала, с тех самых пор, как Даня мой постарел. Нет, Мама, зря ты занялась бумагомарательством. Не за свое ты дело взялась. Такие таланты в землю зарыла!
В отчаянии я завопила:
— Да не меня ты видела, Тома, совсем не меня!
— Брось! — в голосе Тамарки звучала снисходительность женщины, видевшей виды. — В Москве все прям-таки рукоплещут. А уж телевизионщики как пристрастились тебя показывать. Ты у нас, Мама, теперь просто суперзвезда. Во всех программах только лишь ты, во всех выпусках новостей и даже в передаче “Семья и школа”.
Я возмутилась:
— Они что, пожизненно будут теперь меня выставлять на весь мир?
— Не знаю, Мама, диктор сказал, что эпизод вставлен в программу по просьбе трудящихся. Зрители телекомпанию атаковали звонками, требуют мерзкое зрелище повторить, чтобы другим неповадно было. На этот раз тебя увидела вся Россия.
