голубых глазах появилась паника и они начали блуждать, исследуя миниатюрное, смуглое тело.
— Как..? Она, что-то тебе сделала? — взволнованно переспросила она, но встряла Октавия, принимая вину на себя.
— Извини, Кларк. Я на секунду отвлеклась и не заметила, как Грин подошла. Но она ничего не успела сделать и вроде бы даже сказать. И не думаю, что она что-нибудь бы сделала…
Ноздри блондинки начали раздуваться, она была в бешенстве.
— Октавия, сколько раз я говорила, что вся переписка, поцелуи, обжимания с Линкольном после работы?! Сколько это я должна повторять?!! Ты ее не знаешь, я ее не знаю. Так, что никто не может утверждать на что она способна!
Вудс поняла, что если это не прекратить, то блондинка так и будет орать на бедную охранницу. Она повернула насильно в свою сторону ее голову, заставляя посмотреть в свои глаза.
— Все обошлось. Ничего плохого не случилось. Успокойся, Кларк. — нашептывала она нежным и мягким голосом, обволакивая напряженную тишину и заливаясь приятными нотками в уши женщины. Ей даже на секунду, показалось, что ее успокаивает мама и ярость постепенно растворяется, пока совсем не исчезает.
Они молча ужинают в ресторане, а потом идут на прогулку по смеркающейся парковой аллеи.
— Ты на меня злишься?
— Немного. Ты обещала открываться, но не смогла ответить на простой вопрос: «Кто такая Костия?».
Блондинка тяжело вздыхает, ее рука зарывается в белокурые волосы и она нервно все же отвечает.
— Костия Грин — моя бывшая игрушка. Она замужем за сенатором, и меня это не остановило, в то время… Теперь она меня преследует, просит быть с ней, клянется развестись с мужем и все в этом роде. Я просто не могла подумать даже, что она придет к тебе, прости… — призналась Кларк и это признание ей далось тяжело. Она не хотела причинять боль своему Цветочку.
Вудс вздохнула, не хватало, что бы еще прошлые игрушки женщины гонялись за ней. Но тут она натыкается на тяжелый взгляд начальницы, в голубых глазах стоят слезы? Или ей кажется? Злость проходит, она не может видеть такую Кларк Гриффин, поэтому обнимает ее и они долго стоят посреди пустой, темной улицы, освещенной несколькими, неяркими фонарями, и не могут отпустить друг друга.
Пока Вудс не прерывает получасовое молчание:
— Мне завтра рано на работу…
— Хорошо. — соглашается Гриффин. — Я провожу тебя до дома.
— Останься со мной. — просит брюнетка, но получает отрицательное покачивание головой. Да и женщина не приглашает к себе, что ей остаётся делать?
— Я не могу. Это квартира твоего парня.
— Ты же знаешь, Кларк, я его не люблю и никогда не полюблю. Как только он вернется — мы расстанемся. — заверяет она белокурую, хоть и чувствует себя последней тварью по отношению к парню. Он там, в больнице, со своими родителями, а она не может даже приехать поддержать его… А потом еще бросит, после всего пережитого им.
— Знаю, детка, но там все пропитано им и вашим совместным запахом. Я не смогу, я сорвусь… с катушек…
Вудс все прекрасно понимает, но продожает шептать успокаивающим голосом:
— Я не была с ним, ни разу, как только встретила тебя.
— Я верю, Цветочек. — произнесла блондинка, прижимая девушку к входной двери в подъезд и оставляя нежный поцелуй на пухлых губах. Они такие сладкие и прохладные, как после шоколадного мороженного. Ни у одной из предыдущих ее пассий, не было такого желанного для нее ротика.
25
Лекса проснулась от телефонного звонка.
Вчера они погуляли с Кларк и та отвезла ее домой. Да, романтично. Да, видеть и чувствовать такую нежную Дьяволицу — особенно приятно. Находиться в реальных отношениях с этой женщиной — это о том, о чем мечтала брюнетка. НО… Узнав с той, что такое настоящий секс: с его разнообразными позами, с добавлением в него интересной атрибутики (игрушки) и, наконец, познав, что такое всепоглощающие, могущественные и феерические оргазмы… А еще, каждую минуту от блондинки исходила невероятная, сексуальная энергия, что дух захватывает — невозможно не заниматься любовью.
Поверьте, уже прошло достаточно времени, что бы соскучится по интимной близости, даже не гиперактивной Лексе. Вопрос был в том, как терпела Кларк? Но сейчас не об ней, а о Вудс, которая уже изнывала от без касаний Дьявола, к своим быстро возбудиемым участкам тела. При каждом их поцелуе (хоть страстные были и редки), либидо брюнетки «вспыхивало, тлело, а затем и гасло», когда ее останавливала женщина, считала, что большинство их проблем из-за секса.
В какой-то степени она была права, ведь все началось с него: ненависть, боль, измены, вранье, эта лесбийская связь… Но все изменилось, точнее почти все, а именно отношение Лексы к женщине.
Гриффин было трудно, что либо доказать, ибо та мало во что верила и почти никому не верила. Всему виноваты были родители блондинки — самое важное звено в жизни каждого человека и поэтому переубедить ту будет трудно, но возможно. Просто нужно немного времени, быть честными и поставить точку в своих предыдущих отношения. Они были и у одной, и у другой. И неважно, что у блондинки они были липовыми, так как на камеру были совсем не липовые поцелуи.
Кстати, об отношениях Вудс с Тайлером, кажется, она поторопилась пообещать, что разорвет их. Но об этом позже…
— Да? — сонно ответила брюнетка. Она даже не взглянула на экран телефона, не знала кто звонит ей, чисто из-за того, что ее вырвали из сна, девушка была растеряна. Так как было совсем раннее утро и даже будильник еще не звенел, что бы поднять ее на работу.
— Привет, крошка. — это был Тайлер, который называл девушку ненавистным ей прозвищем, «крошкой от хлеба».
— Утро доброе, Тай. — недовольно пробубнила Вудс, но затем ее голос смягчился, когда тот начал рассказывать, что да, как у него.
— Я соскучился, Лекс, безумно! Но вернуться пока не могу… Грузовик въехал в машину родителей, со стороны мамы и хоть он сбросил скорость… Она в коме…
— Ужас… — тихо прошептала зеленоглазая, прикрывая свой рот рукой. Ей искренне
