– Папочка, тебе не кажется, что ты зашел слишком далеко?
– В смысле? – усмехнулся Андрей.
– Во всех смыслах. Но в данный момент – на мою территорию.
– Скажите пожалуйста, как мы разговаривать-то научились! «На мою территорию»! Куда хочу, туда и иду. И что теперь? Драться будешь, защищая эту свою территорию? Или ты забыла кое о чем?
– Я ничего не забыла. – Глаза Вики сузились. – И не забуду, будь уверен.
– Уже страшно! – продолжал кривляться папуля.
– Э-э-э, Андрей, – я решила все же вмешаться, – я, конечно, не совсем в курсе ваших внутрисемейных дел, но, насколько я поняла, меня пригласили сюда помочь со свадебным платьем?
– Да.
– Но ведь это означает постоянные переодевания, примерки… Вы что, собираетесь присутствовать при этом?
– Еще чего не хватало! – фыркнул Голубовский и, снисходительно посмотрев на дочь, повернулся, чтобы уйти.
Но по грациозности он стоял, видимо, в одном ряду с бульдозером, носорогом и пьяным в стельку королевским пингвином. Поскольку умудрился опрокинуть изящный журнальный столик, стоявший у стены.
Столик от неожиданности икнул и быстренько забросал себя газетами и журналами, надеясь, что кучу мусора оставят в покое. Однако Андрей, прошипев что-то явно нелитературное, рывком поднял нервный предмет меблировки и нахлобучил ему на голову кипу наспех собранной прессы. После чего оставил нас в покое, пообещав вернуться через два часа.
Заскрежетал ключ в замке… звук удаляющихся шагов… и наконец тишина. Вика еще с минуту прислушивалась к происходящему в коридоре, затем она подтянула к двери кресло и перекрыла им доступ в комнату. После чего девушка обессиленно опустилась в это же кресло, жалобно посмотрела на меня и…
Стыдно тебе должно быть, Анна Лощинина! Ты же сильная, находчивая, уверенная в себе женщина, тебе удавалось справляться с самыми безнадежными ситуациями, что же ты прижала к себе эту измученную девчонку и рыдаешь вместе с ней, захлебываясь слезами? Вы должны сейчас лихорадочно обсуждать планы побега, отрабатывать различные версии, досадливо посматривая при этом на часы.
А вот не получилось. Во всяком случае, сразу. Боль потери, отчаяние безысходности, горечь предательства – все это разрывало душу Сашиной дочери на части, требовало выхода, а выплакаться до сих пор ей было некому. Приходилось держаться, не показывая вида, не унижаться. Милая моя девочка, как же рано на тебя все это обрушилось!
В общем, минут сорок из отпущенных нам двух часов мы потеряли. Или приобрели? Кто знает…
Затем Вика, прерывая свою речь судорожными вздохами, рассказала мне о том, что я уже и так знала.
– Как же теперь быть, тетя Аня? – Она снова уткнулась мне в плечо, намереваясь возобновить слезопад.
– Для начала – взять себя в руки.
– Вот так? – обхватив себя за плечи, слабо улыбнулась девушка.
– Практически. Теперь идем в ванную, надо хоть немного подреставрировать наши с тобой физиономии. А то скоро явится твой отец и обнаружит это безобразие. И больше меня к тебе не пустит.
– Пусть только попробует!
– Вика, не глупи. Ты, да и я, к сожалению, не в том положении, чтобы угрожать и ставить условия. Все с точностью до наоборот.
– Ой, ну зачем Славка сделал это?! – Голос Вики опять задрожал.
– Просто он очень любит тебя, вот и не смог сидеть сложа руки. Слава вырос, и вырос в настоящего мужчину. За это следует сказать спасибо вашей маме.
– Да уж не этому… – Девушка оборвала себя на полуслове и страдальчески поморщилась: – Тетя Аня, но почему? Почему у меня такой отец? Неужели он всегда таким был, а мы просто не замечали?!
– Родная моя, – я обняла ее за плечи, – не думай сейчас об этом. У нас мало времени, давай-ка, натягивай на себя этот свадебный балахон.
– Но зачем?!
– Чтобы не вызвать каких-либо подозрений у твоих папеньки и жениха. Я же сюда пришла, чтобы платье довести до кондиции, верно? Вот давай быстренько этим и займемся, а поговорим в процессе.
– Давайте, – Вика тяжело вздохнула и пошла переодеваться.
Следует отдать фон Клотцу должное: вкус у него оказался отменный. Платье было просто великолепным. В другой ситуации я бы порадовалась за Вику, но сейчас… Хотелось порвать всю эту роскошь на полоски от мух, а приходилось аккуратно подшивать его в нужных местах.
И одновременно – обсуждать наши дальнейшие планы. Я рассказала Вике о ключе, о машине, о своих намерениях отыскать служебный въезд.
– А я, кажется, знаю, где это! – встрепенулась девушка. – Когда Фридрих учил меня в первые дни верховой езде, мы иногда выбирались за пределы замкового парка. И вовсе не через главные ворота!
– А как?
– Там, дальше, за замком, где вроде бы сплошная гора и никакой дороги быть не может, на самом деле дорога есть. Узкая, однополосная, но вполне приличная и асфальтированная. Она спрятана между деревьями, сразу и не заметишь.
– Отлично! После обеда я пойду на разведку, а ты завтра утром готовься. Попробуем удрать!
– Но почему не ночью?
– Извини, Вика, но ночью по горной дороге я ехать не рискну. Тут и днем-то небезопасно, как видишь.
– Но как мы выберемся утром, кто нам позволит?
– Утро бывает разным. К примеру, поздним и ранним. А когда слаще всего спится? Правильно, на рассвете! Часов в пять утра все в замке будут смотреть сны, а не по сторонам, даже охрана. Надеюсь… А мы с тобой попробуем выбраться отсюда. Если не получится на машине – пешком уйдем. Нам главное – из замка выбраться, а уж там мы не потеряемся. Это же не тайга, в конце-то концов! Как-нибудь доберемся до цивилизации с телефоном, а потом я позвоню Алексею, и все будет в порядке.
– Но ведь Слава… Он же арестован, и Фридрих обещал засадить его за решетку, если я не стану фрау фон Клотц!
– Если мы сумеем выбраться отсюда, то никто Славу не обидит. Лешка найдет самого лучшего адвоката, да и не думаю, что наш любезный хозяин захочет огласки этой отвратительной истории. Так, ладно, время на исходе, скоро явится нежный папулик. Вот, смотри, я тут специально не дошила, чтобы был повод зайти к тебе вечером, после ужина. Тогда и обговорим все детали. Договорились?
– Да, – улыбка ее получилась почти веселой.
– Тогда давай-ка кресло отодвинем, чтобы не злить еще и папочку. А вчера ты меня повеселила, барышня конфузная, так и дальше держись!
– А вы что, все слышали? – Вика умудрилась покраснеть.
– Естественно. И поаплодировать тебе смогла. Мысленно, к сожалению. А сейчас-то ты чего стесняешься? Вон, твои щеки просто полыхают и стали похожи, ты уж извини, на переспелые помидоры.
– А я так надеялась, что на алые розы, – просопела девушка, помогая мне вернуть кресло на его законное место – у стола.
– Увы. В крайнем случае – они стали цвета красных штанов, символа богатства планеты Плюк. «Кин-дза-дза» ты, надеюсь, смотрела?
– Конечно, – серьезно кивнула Сашина дочка. – И абсолютно согласна, что общество, в котором отсутствует цветовая дифференциация штанов, не имеет цели.
И, услышав звук отпираемого замка, мы с Викой синхронно похлопали себя по щекам, присели, широко разведя руки, и дружно проорали приветственное: «Ку!»
Вошедший вместе с Голубовским фон Клотц от неожиданности даже слегка попятился.
– Что они делать сейчас? – озадаченно посмотрел он на Андрея.
– Не обращай внимания, – досадливо поморщился тот. – Это из одного русского фильма фишка, дамы развлекаются.
– О, зеер гут! – просиял немец. – Моя Викхен начать веселиться! Я есть так рад!
– Ну, что со свадебным платьем? – Папик явно не разделял восторгов своего будущего родственника. – Готово?
– Почти. Осталось буквально на полчаса работы. Могу доделать сейчас, но лучше бы после ужина, я немного устала.
– Хорошо, – кивнул Голубовский. – Идите отдыхать. Встретимся за обедом. И спасибо за помощь.
– Не за что. – Я чуть было не сделала книксен, но вовремя удержалась. А то совсем выпаду из образа, словно контрабас из футляра.
– Нет, Анна, я тоже говорить «спасибо»! – Фон Клотц с нескрываемым удовольствием любовался порозовевшей улыбающейся Викой, укутанной в облако свадебного платья, которое она не успела снять. – Моя Викхен смеяться, моя Викхен есть такой красивый, что у меня начать болеть сердце!
– Как может болеть то, чего нет? – вполголоса произнесла Вика, все еще улыбаясь.
– Вас? Что? Я не понимать!
– Мне надо переодеться. Не могли бы вы все выйти? Кроме тети Ани, конечно.
– Нет уж, все – так все! – ехидно улыбнулся Андрей. – К обеду не опаздывай.
– Постараюсь.
После обеда все отправились на прогулку. Вика потащила своих конвоиров в сторону центральных ворот, желая гулять именно там. А я направилась к тыльной части замковой территории.
И действительно, парк только на первый взгляд вплотную прилегал к горе. Но стоило приблизиться к его рубежам, и становилось видна та самая дорога среди деревьев, о которой говорила Вика. Ворота здесь тоже имелись, и они были сейчас распахнуты настежь. И охраны вокруг не наблюдалось. Зато рабочая суета обслуживающего замок персонала очень даже наблюдалась! От получасового разглядывания этой суеты продуктивных мыслей в моей голове отнюдь не прибавилось. А вот нацепить на себя промасленный комбинезон и подключиться к этой муравьиной беготне мне очень захотелось. Гипнотическое воздействие трудового энтузиазма становилось все сильнее, пора было убираться отсюда.
