— Бред какой-то! — возмутилась Ева, захлопывая форточку, так как ее зазнобило на нервной почве от этого посещения.
— Никогда не попадал в более нелепую ситуацию, — пробормотал Дмитрий, — а ты знаешь, здесь украшений на баснословную сумму…
— Откуда ты знаешь? — побледнела Ева, как будто, если бы там лежали дешевые сережки, то это меняло дело.
— Кое-что понимаю в безделушках, профессия обязывает, — ответил Дима. — Здесь натуральные сапфиры, рубины, изумруды, бриллианты, исключительно драгоценные камни.
— Кошмар! — опустилась Ева на табуретку, где только что сидела Светлана Николаевна, и схватилась за область сердца. — Что будем делать?
— Не знаю, — пожал плечами Дима. — Вовремя я вернулся, «сестренка».
— Не богохульствуй! Почему она не отнесла это добро в милицию?
— Ты же слышала ее объяснения, чтобы Глеба посмертно не обвинили…
— В чем?
— Да мало ли в чем! В скупке краденого! В грабеже!
— А если это правда?! — пришла Ева в ужас. Перед ее глазами предстала живописная картина, как Глеб, поигрывая мышцами, отбирает кошельки и украшения у перепуганных женщин в подворотне.
— Все может быть…
— А при чем тут мы? Есть сейфы в банке, в конце концов! — не унималась Ева.
— Я думаю, что Светлана Николаевна интуитивно боится, что Глеб действительно в чем-то замешан, что придут с обыском в ее квартиру, что за ней следят и сейф в банке тоже обнаружат…
— А она не боится, что я отнесу украшения в милицию или продам их? — возмутилась она.
— Твоя порядочность у тебя на лице написана, а в милицию ты не пойдешь.
— Почему?
— А что ты там скажешь? Эту бредовую историю? Кто поверит, что нам принес коробку ювелирных украшений неизвестно кто и мы не смогли от них отказаться… Знаешь, что про нас подумают?
— Что?
— Что мы сами поснимали их с людей, а теперь нас замучила совесть. Потом у матери Глеба, Светланы Николаевны, если ее так действительно зовут, есть одно преимущество.
— Какое? — насторожилась Ева.
— Она знает наш адрес, а мы ее нет. Мы не можем вернуть ей этот пакет назад.
Ева погрустнела, но тут в дверь снова позвонили.
— Ой, это, наверное, Светлана Николаевна одумалась и вернулась!
Ева вспорхнула и понеслась к входной двери. Там, виновато переминаясь на коврике перед дверью, стоял следователь Тарасов Степан Олегович.
— Вы?! — выдохнула она, меньше всего ожидая его увидеть.
— Я… можно? Чтобы вас не вызывать повесткой, я решил заехать к вам на служебной машине.
Ева тупо смотрела через него на лестничный пролет, перед ее мысленным взором лежала куча драгоценностей, снятых с людей, а то и с трупов. Причем в данный момент все это находилось у нее на кухонном столе.
— Дима! — закричала она диким голосом, — к нам следователь!!
Дмитрий, судорожно дернувшись, выдвинул ящик для столовых приборов и одним махом сгреб туда все драгоценности. Когда хозяйка со Степаном Олеговичем вошли на кухню, он сидел, не меняя позы, все с тем же выражением лица.
«Вот с кем надо в разведку ходить, — подумала Ева, шаря глазами по пустому столу. — Куда он все дел?»
— Здравствуйте… и вы здесь? — несколько разочарованно протянул следователь, увидев Дмитрия.
— Увы… вы присаживайтесь.
— Спасибо.
— Что вас привело к нам?
— Значит, вы не хотите рассказать мне правду, что вы делали ночью в морге? — неожиданно строгим голосом спросил он у них, прокашлявшись и, видимо, поняв, что интимного разговора с Евой не получится.
— Мы вчера ответили на этот вопрос, мы пришли в гости к Евгению Ильичу, — спокойно ответил Дмитрий.
— Именно поэтому у вас на ноге была обрезана штанина и наложена повязка? Это Евгений Ильич промышляет врачеванием? — допытывался следователь.
— Нет, я уже пришел в морг в таком виде, Ева Дмитриевна подтвердит, — ответил Дима, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
«Все-таки классно он лжет», — подумала Ева, заслушавшись его.
— Хорошо, не хотите говорить, ваше право. Это не имеет никакого отношения к нашему делу. Вы оказались главными свидетелями вчерашнего нападения на медицинский институт. Преступники уже допрошены, и выяснились некоторые факты. Недавно у вас в институте подожгли кафедру микробиологии.
— Да, — прервала его Ева, — этот факт уже всем давно известен, я тоже была свидетелем этого происшествия.
— Прекрасно! Так вот, подожгли кафедру те же люди.
— Они пироманьяки? — уточнил Дима.
— Нет, одному из них, ранее судимому Виталию Стрельникову, поступил заказ по телефону от неизвестного человека с нелепейшим, как ему показалось, заданием — сжечь дотла кафедру микробиологии в медицинском институте. Но тысяча долларов в конверте в почтовом ящике изменила его точку зрения. Они выполнили это задание, так как проникнуть в институт не представляло никакого труда. Спустя несколько дней им снова поступил заказ, на этот раз поджечь кафедру патологической анатомии. К тому же их предупредили, что в здании может оказаться мужчина и в таком случае его следовало убить как свидетеля. Мало того, им сообщили, что человек этот пьющий и поджог можно замаскировать под то, что он пьяным уснул с незатушенной сигаретой. Виталий поначалу отказывался, так как не хотел идти на убийство, но его убедили, что человек этот спившийся и никчемный. Наконец, десять тысяч долларов поставили точку в его сомнениях. Вместе с «коллегами», тоже побывавшими в отсидке, он отважился на это дело, но вы им, честно скажу, помешали.
— Хотите сказать, что арестованы не все? Взяли только исполнителей, а организатор остался на свободе? — робко предположила Ева, проявляя чудеса дедукции.
— Правильно мыслите, девушка.
— И кто это?
— В том-то и дело, что мы не знаем. Задержанные преступники говорят, что этот человек им тоже неизвестен. Я склонен им верить. Они сознались во всех мелочах, сдали бы и заказчика, чтобы облегчить себе участь, все-таки они пойдут по статье — покушение на убийство. Преступники не могут даже сказать, кто с ними говорил по телефону, мужчина или женщина. Голос был сильно изменен, пропущен через компьютер и записан на какой-то носитель.
— Что же это такое? — спросила Ева.
— Мы пока не знаем. Эти действия похожи на действия психически ненормального человека.
— Кофе? — спохватилась она.
— Да, пожалуй.
Ева потянулась рукой к ящику в столе, чтобы открыть его и взять ложку. Дима, мгновенно среагировав, прижал ящик коленом. Ева схватилась за ручку и потянула на себя, Дмитрий продолжал удерживать ящик ногой, морщась от боли.
— Дима, позволь, я достану ложку, мне нужно насыпать кофе для гостя, — попросила она его, не ослабляя хватки.
— Ева, ложки закончились!
— Что?!
— Закончились… понимаешь, их больше нет! Ты что, забыла, что пользуешься одноразовой посудой, и сетовала, что ложки закончились?
Ева хлопала глазами и не понимала, что за чушь несет Дима. Внезапно до нее дошло, что неспроста он так себя ведет.
— А!.. Ложки… ну да, только закончились! Точно!! Нет их больше! Надо купить! Придется насыпать вам кофе на глазок… и сахар тоже.
Степан Олегович, молча наблюдавший их перепалку, так и не понял до конца сути происходящего.
— Может, тогда не надо? Не беспокойтесь.
— Ну уж нет! — Ева вошла в раж, чтобы следователь ничего не заподозрил, сыпанула ему в чашку полбанки кофе и столько же сахарного песка. Всю эту термоядерную смесь она залила кипятком и снова инстинктивно потянулась к ящичку, для того чтобы достать ложку и перемешать. Но колено Димы оставалось на месте.
— Да… ложек-то нет! — радостно напомнила она сама себе и принялась раскачивать чашку круговыми движениями, выплескивая ее содержимое на стол и на брюки Степана Олеговича.
— Ой, черт, простите!
— Это вы меня извините… зашел к вам как-то некстати…
Следователь засобирался уходить.
— Может быть, кто-то не поступил в наш институт и теперь мстит всем кафедрам? — озвучила под конец мучившую ее мысль Ева.
— Все может быть… только тогда найти этого человека невозможно, сотни человек ежегодно не поступают в медицинский институт, — с этими словами он распрощался и ушел.
— Я чуть с ума не сошла! — воскликнула Ева и рысью припустила на кухню.
Дима открыл злополучный ящик, и она увидела, как среди ложек и вилок поблескивают драгоценности.
— Это я чуть с ума не сошел, когда ты мертвой хваткой вцепилась в этот ящик! Что о нас подумает Тарасов? Заладили, что ложки закончились, несли всякую чушь…
— Это лучше, чем если бы он обнаружил бриллианты среди столовых приборов! Я бы не смогла его убедить, что таким образом прячу семейные драгоценности, — парировала Ева.
— Особенно если половина из них числится в розыске, — согласился и он.
