Жюв решил ковать железо, пока горячо, и отвести Бриджа к следователю немедленно. Вслед за инспектором полицейские ввели арестованного в помещение тюрьмы. Здесь авторитет и громкое имя снова сослужили Жюву хорошую службу. Протокол составили без проволочек, и они направились в кабинет следователя.
Им оказался солидный пожилой господин. Прежде чем попасть во Дворец правосудия, он долгие годы прослужил в глухой провинции, откуда «до царя далеко, до Бога высоко». Поэтому основным навыком, который он приобрел в своей профессиональной деятельности, было умение держаться подальше от скандалов и избегать любой ответственности.
Звали почтенного законника господин Мантуа. Его можно было считать бескорыстным и беспристрастным, если бы не крайняя пугливость.
Зайдя в большой кабинет, Жюв кинул взгляд на следователя и нахмурился.
«Черт побери! – подумал он. – Вот уж действительно не везет. Надо же, чтобы из всех следователей мне попался именно этот высохший стручок. Того и гляди, забьется под стол от страха. Неужели не нашлось никого другого?»
Господин Мантуа тем временем с важным видом изучал бумаги, положенные на стол секретарем. Наконец он поднял глаза. Взгляд его недружелюбно скользнул по инспектору и остановился на арестованном с выражением дружеского участия. Господин Мантуа недолюбливал этих полицейских, которые повсюду суют свой нос и вечно нарываются на неприятности. Добро бы они собирали клошаров под мостами – по тем тюрьма давно плачет. Так нет же, их хлебом не корми, дай арестовать кого-нибудь из высшего общества. Взять хоть этого арестованного – явно приличный, состоятельный господин, из хорошей семьи, наверняка с обширными связями. А ну как окажется, что он ни в чем не виноват? Тогда скандала не миновать. Кому же понравится, когда его за здорово живешь отправляют в тюрьму!
«Нет, – решил следователь, – надо быть повежливее. В конце концов, это мне ничего не стоит. Если он виноват, то свое получит, а если… Словом, семь раз отмерь, один раз отрежь».
Отложив в сторону бумаги, следователь указал вошедшим на стулья:
– Присаживайтесь, господа.
Затем взглянул на арестованного:
– Ваше имя, пожалуйста.
Молодой человек с достоинством выпрямился:
– Меня зовут Бридж, мсье. Томас Бридж. Я тренирую скаковых лошадей в Мезон-Лафит. Мои конюшни пользуются известностью, меня знают как честного и добросовестного человека. И я решительно протестую против самоуправства полиции, арестовавшей меня без всякой причины, по смехотворному обвинению.
Это было сказано с таким напором и уверенностью, что старый следователь втянул голову в плечи.
«Худо дело, – подумал он. – Этот парень напустит на меня весь жокей-клуб!»
Представив себе, какая пропасть разделяет его и аристократов из привилегированного жокей-клуба, Мантуа внутренне содрогнулся.
Он поджал губы:
– Вы слышали, господин инспектор?
– Слышал, – улыбнулся Жюв.
«Конечно, – с горечью думал следователь. – Этим костоломам все нипочем. А каково мне, ему и в голову не придет подумать».
Постаравшись принять бесстрастное выражение, Мантуа кивнул:
– Я приму к сведению ваш протест. Вам известно, в чем вас обвиняют?
Бридж пожал плечами:
– Чушь какая-то. Похоже, мне хотят приписать все нераскрытые преступления в Париже.
Он указал пальцем на Жюва и насмешливо продолжал:
– Этот господин утверждает, что я убил Рене Бодри, потом еще кого-то… не помню. В общем, этот лишенный юмора господин обвиняет меня в чудовищных преступлениях, потому что он вбил себе в голову, что я – сын Фантомаса!
У следователя глаза на лоб полезли:
– Кто, простите?!
– Сын Фантомаса! – повторил Бридж, наслаждаясь произведенным эффектом. – И зовут меня, оказывается, Владимир. И вообще, я князь. И, судя по всему, начну сейчас ругаться по-русски.
Пораженный Мантуа лишился дара речи.
– Мсье Жюв… – произнес он наконец. – Вы… отвечаете за свои слова?
– Я-то отвечу, – усмехнулся инспектор. – Пускай сначала наш гость выговорится.
Бридж надменно вздернул подбородок:
– Полагаю, я достаточно слушал вас. Теперь я разговариваю с господином следователем.
И, повернувшись к Мантуа, он продолжал:
– В конце концов, если у господина полицейского воспаленное воображение, я не собираюсь препятствовать ему наслаждаться своими фантазиями. Если ему нравится, пусть думает, что я архангел Гавриил. Но пусть при этом не тащит меня в тюрьму!
С видом оскорбленного величия Бридж перевел дух. Губы его искривились.
– Так вот, помимо своих генеалогических изысканий господин полицейский обвиняет меня в двух убийствах. Он утверждает, что я убил Рене Бодри, моего давнего партнера, да еще и ограбил его. Потом, по его словам, я убил какого-то Фа… Фабера, с которым и вовсе не знаком, не слышал о нем никогда! Почему я должен что-то доказывать этому господину, вообразившему невесть что?! Существует презумпция невиновности. Попробуйте-ка, докажите мою вину! Предоставьте улики! Посмотрим, что у вас получится.
Монолог Бриджа привел следователя в окончательную растерянность. В мозгу его метались видения чудовищных неприятностей. Наконец он гневно сдвинул брови и повернулся к инспектору:
– Вы слышите, Жюв? Арестованный требует, чтобы вы предъявили доказательства.
– А разве я отказываюсь? – почти добродушно улыбнулся Жюв. – Я готов предоставить все необходимое для установления истины.
Инспектор неторопливо встал, подошел к Бриджу и заглянул ему в глаза.
– Чистосердечное признание облегчает вину, – проговорил он. – Это вас не наводит ни на какие мысли, господин тренер?
Бридж фыркнул.
– Мне вовсе не хочется тратить на вас силы, – настаивал Жюв. – Но вам грозит гильотина. По закону я обязан предупредить вас. Если вы признаетесь, что вы действительно князь Владимир, присяжные, быть может, смягчат приговор.
– Я Томас Бридж, – ледяным тоном произнес тренер. – И прекратите ваши провокации.
– И вы не убивали Рене Бодри?
– Нет.
– И не причастны к смерти Фабера?
Бридж оглядел инспектора с головы до ног.
– А вы еще глупей, чем кажетесь, – брезгливо сказал он. – Повторяю, я никого не убивал.
Жюв повернулся к Мантуа.
– Господин следователь, – произнес он, – как вы видели, я выполнил все предписываемые законом формальности. Арестованный отказывается признавать свою вину. Тогда разрешите высказаться мне. У меня есть веские доказательства причастности этого человека к убийству, и я готов привести их. И я говорю не только об убийстве Рене Бодри, но и о смерти крестьянина Фабера. Репортер Фандор, имя которого вам хорошо известно, любезно поделился со мной результатами блестяще проведенного им расследования.
– Это уж слишком! – выкрикнул Бридж. – Я не желаю находиться в тюрьме на основании «расследования», проведенного каким-то репортеришкой!
– Помолчите! – властно приказал Жюв. – Вы уже достаточно наговорились.
Он снова обратился к следователю.
– Итак, мсье Мантуа, я обвиняю этого человека в тяжких преступлениях. Но прежде всего необходимо установить его личность. Я требую проведения антропометрической экспертизы. Все данные небезызвестного князя Владимира находятся в картотеке мсье Бертильона. Ему понадобится всего несколько минут, чтобы подтвердить мою правоту.
Следователь облегченно вздохнул. Инспектор взял инициативу в свои руки, и Мантуа был рад хоть ненадолго снять с себя ответственность.
– Ваше требование справедливо, – важно кивнул он. – Идентификация личности необходима.
Он перевел взгляд на Бриджа:
– Если вам есть, что сказать, мсье, говорите сейчас. Может, не стоит понапрасну ходить туда-сюда? Если вы когда-то были обмерены, ваша карточка и по сей день хранится в лаборатории. Так что, если ваше имя действительно Владимир…
Бридж дернул щекой.
– Сколько это будет продолжаться? – прервал он следователя. – Я не Владимир. Надо же, придумали! Я – сын Фантомаса! Нет, вы точно решили повесить на меня все нераскрытые преступления!
Мантуа снова растерялся. Его всегда пугал подобный напор.
– Слышите, Жюв, – с сомнением повторил он.
– Слышу, мсье, – спокойно ответил инспектор. – Этот молодой человек весьма упрям. Тем не менее, я настаиваю на своем требовании. Арестованного необходимо показать доктору Бертильону.
Тут следователь наконец понял, что выставляет себя в невыгодном свете.
– Хорошо, – решил он. – Постановляю провести антропометрическое обследование.
Жюв только того и ждал. Он встал и взял арестованного за локоть.
– Идите со мной. Скоро вы увидите, что французское правосудие не столь уж беспомощно.
Бридж поднялся.
– Мне никогда не приходило в голову клеветать на французское правосудие, – произнес он с каменным лицом. – Но в данном случае оно совершает ошибку.
