Он отмахнулся от меня. — Это вода, а не кислота. Обсохнет за пять минут. Научись расслабляться, детка.
Ему повезло, что у меня в руках не было никакого тяжелого предмета.
Я приняла душ, оделась и закончила собирать чемодан. Выйдя из комнаты, застала готового к отъезду Монка, ожидающего меня в постиранной одежде для гольфа с чемоданами у двери.
Мы оставили сумки у коридорного и заглянули в буфет. Там уже собралась небольшая очередь, быстро перемещавшаяся. Монк схватил огромную тарелку и беспорядочно навалил на нее яичницу, белый рис, сосиски, картофельные оладьи, бекон, ветчину, дыню и ананас, смешав продукты вместе.
— Вы не должны съедать всю еду сразу, — подсказала я, когда он подошел к столу. — Вы можете подходить за добавкой сколько пожелаете.
— Клево, — одобрил он.
Поставив свою тарелку, вернулся к шведскому столу за другой, которую наполнил омлетом, выпечкой, блинчиками, печеньями, копченой рыбой, рогаликом и кашей Грейп-Натс.
— Вы уверены, что порции Вам достаточно? — саркастично заметила я.
— У меня высокий метаболизм.
— Если Вы съедите все, уйдете в зимнюю спячку.
Монк пожирал свой завтрак, откусывая по кусочку от каждого блюда. Вроде как беспорядочно переключал каналы, только с едой. Его не беспокоило, что сандвич с рыбой смешивается с Грейп-Натс, а блинчики с печеньем. Затем запил четырьмя кружками кофе кона, взвинчивая кофеином свою одурманенную диоксинлом психику.
Я настолько погрузилась в это действие, что почти забыла о собственном завтраке из блинов, ананаса и йогурта.
После трапезы мы собирались заскочить в вестибюль выписаться из отеля; внезапно лейтенант Кеалоха возник у нашего стола.
— Я надеялся застать вас, пока вы не улетели, — отдышался Кеалоха.
— Не хочу показаться грубой, — отозвалась я, — но разве мы не попрощались друг с другом дважды?
— Я лично хотел сообщить вам приятную новость. Мы вчера ночью ворвались в автомастерскую. Грузовик, врезавшийся в вас, находился там, как и описанный вами человек с козлиной бородкой. Мы конфисковали кокаин на много миллионов долларов.
— Отлично! — воскликнул Монк, победно вскинув кулаки в воздух и затанцевав вокруг стола. — That’s the way, uh-huh, uh-huh, I like it. Oh, yeah!
Кеалоха уставился на танец. — Это еще не все. Мы обнаружили урожай марихуаны в поле за мастерской. Крупнейшая партия наркотиков, арестованная на Кауаи за всю историю! В участке ходят слухи, что мне присвоят звание капитана.
— Дай пять! — Монк поднял руку. Кеалоха ударил по ней. Монк хлопнул в ответ. — Ты это заслужил, чувак!
— Может, если я раскрою убийство Мартина Камакеле, меня назначат шерифом.
— Мне бы хотелось помочь тебе, бро, но Монк не знает, кто его убил. Хочешь чего-нибудь со шведского стола?
— Ничего, спасибо.
— Я возьму еще жрачки и ты сможешь поесть с моей тарелки. Никто никогда не узнает об этом.
— На самом деле, я не голоден, — отказался Кеалоха.
— Ты передумаешь, когда увидишь хавчик, — Монк потрусил к шведскому столу за беконом.
Кеалоха посмотрел на меня. — Он под наркотиками?
Я кивнула.
— Приятного полета, — пожелал Кеалоха и испарился.
Не хочу пытать вас деталями нашего рейса домой. Может, это и не станет для вас пыткой, но для меня воспоминания гнетущи. Ужас начался при проходе через службу безопасности, где Монк вытащил бекон и печенье, набитые им в карманы за завтраком. Далее все пошло только хуже. Просто скажу, что на рейсах компании Гавайан Эирлайнс Монку более не рады.
После пяти часов в самолете с Монком я испытала безмерное счастье, оказавшись дома. Джули понравилась майка Красная Грязь, хотя мама сочла ее такой же отвратительной, как и Монк.
Моя мать уже слышала, что случилось на свадьбе Кэндис. Видимо, новость облетела высший свет Монтерея и Сан-Франциско со скоростью света. Я чувствовала себя отвратительно из-за Кэндис.
— Зачем ты притащила Монка на свадьбу? — ругалась мама.
— Было бы лучше, выйди Кэндис за двоеженца?
— Уверена, без твоего шефа ситуация разрешилась бы достойнее и приличнее, чем скандал на свадьбе.
— Ты имеешь в виду, все закончилось бы катастрофой для Кэндис, если не хуже, но, по крайней мере, нужно было скрыть позор и соблюсти приличия?
— Ее родители, возможно, никогда не вернутся из сафари.
Вечером Джули устроила модный показ вороха одежды, накупленного бабушкой в мое отсутствие. К ночи я чувствовала себя такой измученной, что еле держала глаза открытыми. Я поцеловала Джули и маму, пожелала им спокойной ночи и провалилась в сон.
В девять утра меня разбудил пронзительный звонок телефона. Я опрокинула трубку с базы и чуть не свалилась с кровати, пытаясь поднять ее с пола.
— Что? — огрызнулась я в трубку.
— Ты где? — раздался голос Монка.
— Очевидно, дома. Вы звоните мне сюда. Вы же детектив, — я угрюма, когда уставшая, да еще в полусне.
— Почему ты не у меня?
— Это мой первый день дома, — простонала я. — Я надеялась, вы дадите мне выходной.
— Ты вернулась из недельного отпуска на Гавайях. Сколько еще тебе нужно отдыхать?
— Я не оправилась от полета, — оправдывалась я.
— Ты все время сидела. Не вижу в этом ничего утомительного.
Я сдержалась. У меня тяжелая работа, но расставаться с ней я не готова.
— Я зайду к полудню, — пообещала я.
— Слишком поздно. Ты нужна мне сейчас. Есть работа.
— У Вас уже появилось новое дело?
— Конечно, — ответил Монк. — Я должен доказать, что Дилан Свифт — мошенник.
— А это не подождет до завтра?
— Он сегодня снимает шоу в отеле Белмонт в одиннадцать, я хочу присутствовать, — настаивал он. — А затем разобраться с убийством Мартина Камакеле.
— Что Вы можете поделать с преступлением отсюда?
— Я могу раскрыть его, — заявил Монк. — Сегодня, в случае, если ты вытащишь себя из постели.
Низко лежащий туман над Сан-Франциско проглотил здания района Финансистов, скрывая верхние этажи из поля зрения и заслоняя солнце, оставляя улицы ветреными, холодными и серыми.
Но жители Сан-Франциско, как и я, привыкли к таким утрам и не теряли надежду, что в течение дня либо ветер с Тихого океана сдует туман прочь, либо солнце сожжет. А если ничего не произошло, так тому и быть. Туман придает городу — и всем нам, живущим в нем — характер. А характер гораздо важнее солнечного света для жителей Сан-Франциско.
У отеля Белмонт сильный характер. Это один из старейших отелей в городе и викторианский шедевр прямо в центре Юнион-Сквер. Он визитная карточка Сан-Франциско, как и Золотые Ворота, Рыбацкая пристань, канатные дороги и туманные утра.
В нашу последнюю годовщину свадьбы до отправки Митча за границу, мы оставили Джули с моими родителями в Монтерее и провели замечательную ночь в номере на девятнадцатом этаже в Белмонте. Мы остановились в старой башне, что восходит к 1920 году, а не новой, построенной в 1970-х, которая не такая уж новая, если не сравнивать ее со старой.
Мы с Митчем не покидали постель, за исключением минут восторга от вида из окна на полоску моста между Сан-Франциско и Оклендом, открывающуюся через скопление небоскребов района Финансистов. Мы даже не спали. Мы прижимались друг к другу и слушали музыку улицы: лязг колокольчиков канатной дороги, похожие на рэп разглагольствования уличного проповедника, вой далеких полицейских сирен, игру на губной гармошке, гудки автомобилей, пытающихся проехать по Пауэлл-стрит, барабаны и звон кришнаитов, марширующих к Гири-стрит.
Я лелеяла эту память. И по этой причине мне очень не хотелось ехать в Белмонт с Монком, чтобы увидеть Свифта.
Наверное, мои опасения для вас бессмысленны. Но Белмонт — место, имеющее для меня огромное значение, ведь я провела там счастливые часы с Митчем. Меня не покидала мысль: если Свифт и я столкнемся в отеле, и он реально разговаривает с мертвецами, уверена, что снова услышу Митча. Как Гранд Кахуна Пойпу в силу расположения — отправная точка для душ, приоткрывающая Свифту дверь в небытие, так и Белмонт затрещит от психической энергии, к которой мы с Митчем причастны.
Я, наконец, несколько примирилась со своим горем на Гавайях. Но это хрупкий мир. Очередное послание от Митча, реальное или нет, разрушит его. Поэтому я очень нервничала, зайдя в банкетный зал, где Свифт снимал свое шоу.
Монк возбудился как ребенок на пути в Диснейленд, хотя вы уже неплохо его изучили, чтобы понять причину. Для стороннего наблюдателя Монк выглядел крайне напряженным. Но я видела силу в его глазах, легкий завиток улыбки по краям губ и как он поводил плечами.
Огромная толпа людей ожидала запуска внутрь, создавая затор в коридоре, тщательно огороженном бархатными канатами, извивающими очередь несколько раз. Очередь растягивалась по коридору и скрывалась из виду за углом.
