– В Голландии? Но… Но как ему это удалось?
На этот вопрос ей никто не ответил.
– Лучше скажите, как вам удалось вырастить такого негодяя? Что же это за семья, в ней вырос предатель?
Мать промолчала. Молчали и гости. Их молчание было столь мрачным и выразительным, что сестры похолодели от ужаса.
А тетя Лена продолжила говорить:
– Твоя мама как раз в то время, отказавшись от личной жизни, которая у нее не складывалась, хотела вступить в партию. Были уже написаны все рекомендации, сданы документы, но после побега Григория из страны нечего было и думать о вступлении в партию.
Лизиной маме так прямо и заявили. Член ее семьи опозорил страну, так что и она паршивая овца в стаде. И такой навсегда останется.
– Вот тогда твоя мама и возненавидела брата окончательно, – сказала тетя Лена. – Именно она настояла на том, чтобы никто и никогда не упоминал даже его имени. Выкинули все его фотографии из альбома, в том числе и детские.
И тетя Леня замолчала, видимо, полагая, что сказала все.
Некоторое время Лиза и Мариша переваривали эту историю. Подумать только, как до нелепости трагически иной раз складываются судьбы людей. Родись этот Григорий на десять-двадцать лет позднее, никому бы и в голову не пришло назвать его вором и преступником. Подумаешь, джинсами торговал в школе. Не наркотики ведь! Подумаешь, уехал из страны, так ведь это его личное дело. И ничего позорного тут нет.
Правда, оставался неясным момент с золотым песком и самородками. Насколько известно, добыча золота до сих пор является монополией государства. И если какие-то компании и получают лицензию на добычу драгоценного металла из недр земли, то деятельность таких компаний проходит под самым жестким контролем со стороны государства. А уж при советской власти такое просто было невозможно. Однако каким-то образом золото и песок у Григория оказались. Видимо, он был связан с «черными» золотодобытчиками, копающими и промывающими золотой песок на свой страх и риск, а потом нелегально сбывающими добытое.
– А что было с моим дядей потом?
– Потом?..
– Да, потом. Куда делся дядя Гриша после побега из страны?
Долгое время от Григория не было ни слуху ни духу. Оно и понятно, мать его умерла, а сестры были слишком злы на брата. Но когда маленькой Лизе исполнилось три годика, к тете Лене примчалась ее подруга. Тетя Лена открыла дверь и вначале не узнала стоящую на пороге женщину.
– Твоя мать была страшно напугана. Несла страшную чепуху. Я даже сначала не могла ее понять.
И она плакала. Так что тетя Лена вначале даже испугалась, не случилось ли чего-то с ребенком. Но оказалось, что Лиза здорова и находится в детском садике, откуда ее должен был забрать сегодня отец.
– Пусть хоть разок выполнит свои отцовские обязанности. А я к тебе! Мне нужно с тобой посоветоваться.
Тетя Лена кивнула. И наконец услышала, в чем дело.
– ОН прислал мне письмо!
– Кто?
– Григорий! Гришка! Мой брат!
– Да ты что? – удивилась тетя Лена. – Он жив?
– Жив. И насколько можно судить по этому письму, вполне благополучен.
На самом деле письмо было скорее запиской. Без обратного адреса. И пришло оно не по почте, а было передано Лизиной матери через третьи руки. Несмотря на явное «потепление» политического климата в стране, до послеперестроечной вседозволенности было еще далеко.
– На самом деле он уже не там, не в Нидерландах. Он перебрался в Австралию.
– И что же он там делает?
– Процветает. Торгует всем, чем придется. И ему сопутствует удача. Представляешь, он купил собственный дом. О машине и говорить нечего.
Лизина мама была настроена мрачно. Мысль о том, что у ее преступного брата имеется шикарный собственный дом с бассейном, гаражом, садом и прочее и прочее ошеломила ее. Она считала, что он не заслуживает ничего подобного. Проходимцу, жулику место в тюрьме, а он там процветает, он там не преступник. Это же несправедливо!
Именно такой жизненной позиции она и придерживалась до конца своих дней. И чтобы оградить единственное чадо от тлетворного влияния дядюшки, она запретила всем своим близким и друзьям даже упоминать об этом человеке. Неизменно рвала его письма. И никогда не отвечала на его звонки. А если и отвечала, то исключительно грубостью, когда Лизы не было рядом, и девочка не могла услышать и заинтересоваться странными телефонными разговорами с Австралией.
Тем не менее Григорий не оставлял попыток помириться с сестрами. Он звонил и Верунчику. Писал ей. Но Верунчику было просто не до брата. Она увлеченно меняла мужей словно перчатки. Он ее в этом не одобрял. Как ни странно, при всей своей неспокойной жизни, полной приключений и азарта, Григорий придерживался очень строгих взглядов на семью и семейные отношения. Так что со своей второй сестрой у Григория дружбы и примирения тоже не получилось. Верунчик была слишком легкомысленна, чтобы воспринимать советы Григория. А тот злился и переживал.
– Сам-то Григорий так и не женился. Ему было уже под шестьдесят, когда твоя мама последний раз упомянула о нем. А жены у него все еще не было.
– Никогда?
– То есть была у него одна девушка. Но она, на его взгляд, повела себя слишком легкомысленно. А легкомыслия в женщинах твой дядя не одобрял. Поэтому с невестой он расстался по их обоюдному согласию.
Наследников, насколько могла знать тетя Лена, у Григория тоже не имелось. Так что теперь Лизе и Марише стало более или меняя понятно, откуда к Лизиным ногам могла прибиться золотая река.
– Если у тебя есть дядя в Австралии и он одинок и страшно богат, то ты являешься его потенциальной наследницей, – заметила Мариша. – Ты и Верунчик. Других претендентов не имеется. Во всяком случае, в России точно их нет.
Лиза кивнула. Постепенно у нее в голове тоже прояснялось. Да, похоже, все события последних дней как-то связаны с этим неизвестным ей дядей Гришей.
– Ну, как? – спросила тем временем тетя Лена у Лизочки. – Я тебе помогла?
– Очень! Спасибо вам огромное!
– Не знаю, чем уж я так тебе помогла. Но если вспомню что-нибудь еще, обязательно тебе позвоню, – кивнула польщенная ее похвалой женщина.
После разговора с подругой Лизиной мамы, Мариша могла уже смело отправляться к нотариусу Израилю Соломоновичу. Она уже примерно представляла, о чем может пойти у них разговор. И мысленно была готова к нему.
Единственное, к чему она не подготовилась, это была личность нотариуса. Он оказался вовсе не пузатым старичком, а молодым мужчиной лет тридцати пяти, с буйной тщательно подстриженной шевелюрой, огромным породистым носом и статной фигурой странника в пустыне. Глядя на этого мужчину, невольно приходили на память строки о Моисее и его народе, которого он долго водил по пустыне в поисках Земли обетованной.
У Мариши даже дух захватило, когда она его увидела. Вначале она даже не поверила нотариусу.
– Вы и есть Израиль Соломонович? – допытывалась она у него. – В самом деле?
– Совершенно точно. Единственный Израиль Соломонович в нашей забытой богом конторе. Еще у нас есть Соломон Яковлевич, так это не я. Вы к нему?
– Нет-нет! К вам.
– И по какому вопросу?
Мариша все еще не пришла в себя. И бухнула первое, что ей пришло в голову.
– А почему вы Израиль?
– Шутка моих патриотически настроенных родителей. Раньше-то меня звали Игорем, а папу Сергеем. Но когда мои папа с мамой решили перебраться на свою историческую родину, я в один миг стал Израилем, а папа – Соломоном.
Пока нотариус болтал, Мариша рассматривала контору. Израиль Соломонович явно поскромничал, назвав ее забытым богом местом. Контора пользовалась большой популярностью. Народу в ней толкалось великое множество. Озабоченные дяденьки и тетеньки с толстыми пальцами, унизанными дорогими кольцами, решали деловые вопросы. Породистые молодые стервы, прибывшие, чтобы узнать насчет вхождения в права наследства после богатых бабушек или мужей, жеманно хихикали и настойчиво допытывались, так сколько же они получат после уплаты всех налогов и можно ли эти самые налоги сократить, а если можно, то каким образом. И были суетливые молодые люди, при одном взгляде на которых становилось совершенно ясно, что делишки, которые они затевают, с явным душком.
– У вас тут очень оживленно.
– Хотите, я приглашу вас в местечко потише?! – немедленно откликнулся Израиль Соломонович.
Ничего такого Мариша и в голове не держала. Но теперь подумала, а почему бы и нет?
– Тут неподалеку есть одно чудное маленькое кафе. Правда, там готовят кошерную пищу. Как вы относитесь к кошерной пище?
Мариша относилась к пище вообще положительно. А уж кошерная она там будет, рыбная или какая-то другая, ей в данный момент было без разницы. Есть хотелось ужасно. Правда, тетя Лена угостила подруг собственным малиновым компотом, который был очень вкусен и ароматен, но это было так удручающе давно!
