– Мебель принимайте! – гаркнул он мощным басом.
– Какую еще мебель? – переспросила я в недоумении. – Мы ничего не ждем!
– Как – не ждете? – Парень сверился с накладной. – Это девяносто шестая квартира?
– Ну да, девяносто шестая! Только мы мебель никакую не ждем! Вам, наверное, шестьдесят девятая нужна! Бумажку переверните, вы ее вверх ногами держите!
– Ой, и правда! – Грузчик виновато улыбнулся.
Я повесила трубку домофона, подошла к двери кладовки и сообщила капитанам:
– Ложная тревога!
После этого я вернулась в гостиную и решила от нечего делать почитать какую-нибудь книгу, как и Маргарита Львовна.
Правда, на полке возле рояля стояли только всевозможные музыкальные издания – толстенный том по истории музыки, книга «Пятьдесят оперных либретто», какие-то переплетенные партитуры и нотные сборники.
В другом углу комнаты стоял секретер с застекленными полками.
Я заглянула за стекло и увидела там несколько романов в ярких обложках. Отодвинув стекло, протянула руку за романом… и отдернула ее, как будто увидела змею.
На свободном месте полки, между двумя яркими томиками, лежала книжечка в темно-красном переплете, с вытисненным на обложке двуглавым орлом.
Паспорт!
Не веря своим глазам, я схватила этот паспорт, открыла его…
На меня смотрело приятное лицо молодой привлекательной женщины. И рядом с фотографией было напечатано ее имя – Елена Геннадьевна Щукина.
Я двумя пальцами взяла паспорт и медленно-медленно вышла из гостиной. Подойдя к двери кладовки, тихонько постучала в нее одним пальцем.
– Занято! – проговорил изнутри грубый Творогов. – Ну, чего тебе?
Я открыла дверь и опустила глаза. Смотреть в глаза Творогову с Бахчиняном я просто не могла после того, как я их подставила.
– Ну, что ты переживаешь, Вася-джан? – проговорил Бахчинян, по-своему поняв мое смущение. – Ну, подождем еще! Он, наверное, придет! Подумаешь, всего часик подождали…
– Полтора! – вредным голосом уточнил Творогов.
– Нет, он не придет! – упавшим голосом ответила я и протянула им злополучный паспорт.
– Ой, что это? – удивился Бахчинян.
– Паспорт… – протянула я едва слышно, – паспорт Щукиной…
– Что же это значит? – На лице Бахчиняна появилось недоумение, переходящее в растерянность.
– Это значит, что мы здесь совершенно зря торчим! – окрысился Творогов, который на этот раз моментально все понял. – Это значит, что мы здесь валяем дурака, пока особо опасный преступник разгуливает по улицам!
– Ребята, извините, я не знала… – бормотала я. – Выходит, он воспользовался другим паспортом… Надо подумать, может быть, еще не все потеряно…
– Каждый должен заниматься своим собственным делом! – отчеканил Творогов, выбираясь из кладовки и растирая поясницу. – Черт, все себе отсидел! И столько времени зря потеряли! А все потому, что мы опять поддались на уговоры этой безответственной личности!
При этом он взглянул на Бахчиняна, подразумевая, что именно он поддался на уговоры. А безответственная личность, разумеется, я.
– Ну, Никитич, у всех бывают проколы! – пытался успокоить его напарник.
– Ага, только у некоторых ничего нет, кроме сплошных проколов! – отмахнулся Творогов, опять-таки имея в виду меня.
И это абсолютная клевета, потому что во многих случаях я была права и смогла ему это доказать! Но разве можно переубедить мужчину, если он что-то вобьет себе в голову? И все-таки киллершу-то мы с дядей Васей им предоставили! Кстати, Бахчинян успел рассказать мне, что начальство попервости выслушало их доклад с недоверием, а потом, после соответствующих запросов и переговоров с вышестоящим начальством и разными серьезными организациями, в киллерше опознали печально знаменитую Марию Селиванову по кличке Мура, за которой гоняются уже полиции нескольких стран Европы. Убедившись, что так оно и есть, люди из серьезной конторы накинулись на это дело коршунами. Поэтому вполне вероятно, что премию двум капитанам все-таки дадут.
Но Творогову все мало. Нет бы поблагодарить меня сердечно за помощь в раскрытии тухлого убийства карманного воришки, так он становится в третью позицию и принимает оскорбленный вид!
Короче, через минуту Творогов покинул квартиру, Бахчинян устремился следом за ним, и с лестницы еще какое-то время доносились их голоса.
Я же немного задержалась, чтобы извиниться перед Маргаритой Львовной за наше вторжение и за поспешный уход моих друзей.
– А я так и думала, что у вас ничего не выйдет, – сказала она, выслушав мои сбивчивые объяснения, – потому что Вениамин Борисович – очень приличный человек, он не может быть преступником! Одно только непонятно – почему не пришел, ведь он же непременно обещал сегодня зайти…
– А как Лена с ним познакомилась? – спросила я, в общем-то, без всякой задней мысли.
– Леночке его телефон дала Оля, – охотно ответила Маргарита Львовна, – кажется, он родственник Олега… ну, ее жениха… Или бывшего жениха… я уж не помню…
– Оля? – переспросила я машинально. – Какая Оля?
– Как – какая? – удивилась Маргарита Львовна. – Оля, Леночкина сестра…
– Сестра? – переспросила я, насторожившись. – У Лены есть сестра?
– Ну, конечно! – Маргарита Львовна посмотрела на меня в недоумении. – Ах, ну да, вы же не Таня Василькова, вы же из милиции… Ну да, у Леночки есть сестра.
– Ольга Геннадьевна Щукина?
– Ну, разумеется, Ольга Геннадьевна! Ведь они – родные сестры!
– Значит, еще одна Алена Щукина! – пробормотала я.
– А откуда вы знаете, что ее называют Аленой? Она с детства свое имя не любила, так всем и говорила, чтобы звали Аленой, а не Ольгой.
– Это неважно… – отмахнулась я. – А где сейчас Ольга?
– Не знаю… кажется, она где-то на Севере… Она вообще-то работает переводчиком и часто сопровождает группы иностранных геологов и нефтяников.
– А у вас случайно нет ее адреса и телефона? – взмолилась я.
– У меня нет, но у Леночки, конечно, должен быть, ведь они родные сестры…
Маргарита Львовна нашла на полочке возле телефона потрепанную телефонную книжку и вскоре показала мне записанные на страничке координаты очередной Алены Щукиной.
И тут у меня от волнения буквально подкосились ноги.
Потому что телефон был тот самый, из дяди-Васиного списка, который я набирала по нескольку раз в день, чтобы выслушать приятный голос автоответчика.
Я переписала адрес Лениной сестры, сбивчиво поблагодарила Маргариту Львовну и помчалась прочь из квартиры, умоляя судьбу только об одном – чтобы мы не опоздали.
У подъезда я едва не сбила с ног дядю Васю. Ему Творогов, конечно, уже успел рассказать о нашем (то есть о моем) проколе, причем явно расписал все самыми мрачными красками.
Надо отдать должное дяде Васе – он не ругал меня и не вышучивал, а попытался утешить и поддержать:
– Не горюй, тезка, все образуется! В конце концов, это не наша работа, это работа милиции… Киллершу мы выследили, а это главное… Пускай они теперь сами того типа ищут!
– Да подождите, дядя Вася! – замахала я на него руками. – Я знаю, куда он сегодня придет! Теперь я точно знаю!
– Тезка, да хватит тебе!.. – Теперь он помрачнел. – Забудь, выкинь из головы! Я же говорю – это не наше дело! Знаешь, иногда самое главное – уметь вовремя признать ошибку и успокоиться… В сторонку отойти… Знаешь, даже песня такая есть: «Уйду с дороги, таков закон – третий должен уйти…»
– Да я признаю, признаю! – выкрикнула я. – Помните тот телефон, где автоответчик?
– Ну, конечно, – дядя Вася не понимал, к чему я клоню, но, по крайней мере, стал меня внимательно слушать.
– Так вот, это телефон родной сестры Лены Щукиной, Ольги! И именно Ольга познакомила сестру с настройщиком Вениамином Борисовичем! А сейчас она в длительной командировке на Севере…
Дядя Вася смотрел на меня с недоверием, но, кажется, в его глазах появился интерес к моим словам.
– То есть он взял паспорт у той, другой сестры! – выдала я свою догадку. – И теперь он должен положить его на место, чтобы отсечь от себя всякие подозрения!
Дядя Вася молчал, на глазах мрачнея, как небо перед грозой.
– Поедем туда, к Ольге Щукиной, может, мы еще не опоздали и застанем его на месте…
– Ну уж нет, тезка! Я тебя долго слушал, я поддавался на твои уговоры, но теперь все, хватит! Больше мы никуда не поедем! Достаточно с меня этого раза. Всполошил ребят, вызвал их на эту квартиру, и оказался полный облом. Тебе-то хорошо, от тебя никто ничего и не ждал, а я – профессионал с большим стажем – и так облажался! Мне теперь вовек перед ребятами не отмыться!
Ах, вот как! От меня, стало быть, никто ничего хорошего не ждет, не верят, что я могу совершить умный поступок. Ну да, что с меня взять, с убогой… Муж бросил, работы приличной нету, себя запустила…
Захотелось все бросить, гордо уйти и зализывать душевные раны в обществе Бонни. И пускай они все тут сами, без меня. А Бонни будет только доволен, я расскажу ему про то, как хамски относится ко мне Лешка Творогов, и он при встрече разорвет его на тысячу маленьких капитанов милиции. Нет, это, пожалуй, чересчур. Ну, хотя бы качественно Лешку покусает. И Бахчиняна куснет легонечко, для профилактики, Ашот ко мне неплохо относится. И дядю Васю… Нет, дядю Васю жалко, и Бонни его любит.
