Нгванья, наоборот, делала блестящую карьеру. Спустя четырнадцать месяцев после переезда Петька скончался, Нгванья же продолжала работать.
Жизнь в России потихоньку налаживалась, и Нгванья поехала в Москву на конгресс медиков. Там она не только сделала великолепный доклад, но и нашла личное счастье. Встретила Игоря Розанова, кандидата наук из Института тропической медицины.
Целый год Игорь и Нгванья переписывались, удивляясь совпадению своих взглядов на все, начиная от лечения лихорадки Эбола и заканчивая политикой.
Свадьбу сыграли в апреле. Еще какое-то время молодые жили в самолете, мотаясь туда-сюда между континентами, ну а потом Нгванья вновь перебралась в Москву.
У нее теперь появились новые друзья, со старыми приятелями, ходившими в их дом с Петей, она больше не встречалась. Нет, она не делала этого специально, демонстративно, просто круг общения изменился, и Алик Радзинский остался в далеком прошлом. Нгванья даже испугалась, когда несколько дней тому назад на нее с воплем бросился мужик.
– Нгвашка, привет!
С трудом она узнала Алика. Встречу решили отпраздновать и отправились в «Ростикс». Там, поедая жареную курятину, начали рассказывать друг другу о своей жизни, работе… Постепенно переключились на общих знакомых, и Нгванья неожиданно поинтересовалась:
– А эти как живут? Ну, фамилию забыла, Эдик с Ниной? Помнишь, встречали все вместе Новый год, и он начал за мной ухаживать? Петька тогда еще напился в лоскуты и обещал всем морду набить!
– Нина умерла, – сухо ответил Алик.
– Да ну! – всплеснула руками Нгванья. – Что случилось? Такая молодая!
Радзинский, который мог говорить о любимой женщине часами, рассказал всю историю.
Нгванья слушала не перебивая, а когда Алик наконец замолчал, пробормотала:
– Странно…
– Что?
– Да вот, болезнь эта…
– Сам знаю, что странно, – со вздохом сообщил Алик, – долгое время думал: отравили Нинушу… Но нет! Получается, и впрямь заболела какой-то гадостью, которую никто и диагностировать не смог.
– Понимаешь, – сказала Нгванья, – очень трудно вот так, без анализов и истории болезни, точно установить, в чем дело, но, судя по тому, что ты описываешь… Она замолчала.
– Ну, – закричал, подпрыгивая от нетерпения, Алик, – ну…
– Есть одна болячка, – вздохнула Нгванья, – вашим врачам неизвестная… Да это и понятно, в России ею не болеют, откуда бы и знать. Но только без анализов…
– Нгваша, милая, – закричал Алик, – поедем со мной, прямо сейчас! Домой ко мне! Умоляю! Хочешь, на колени встану?
Нгванья поразилась тому, как изменилось лицо собеседника. Оно стало белым-белым, как мел. Женщина даже слегка насторожилась, боясь, что у Алика сейчас случится сердечный припадок.
– Прошу, дорогая, милая, любимая, – шептал Радзинский серыми губами, – умоляю! История болезни у меня дома.
Пришлось ей согласиться и поехать с ним. Дома Алик дал женщине пухлую книжечку, а сам тихо сел на диван, ожидая вердикта.
Примерно через час Нгванья со вздохом сообщила:
– Все ясно.
– Что? – прошептал Алик.
– Это дельфус регал.
– Кто? – не понял Радзинский.
– Дельфус регал, – повторила Нгванья, – по крайней мере так эта штука называется по-латыни, но у нас дома, в Африке, ее называют «речной душитель».
– Да объясни по-человечески! – взвыл Алик. – Я ничего не понимаю.
Нгванья вздохнула и повела рассказ.
В африканских реках водится одна разновидность червей. Мелкие-мелкие, как пылинки, они проникают внутрь человека, искупавшегося в зараженном водоеме. Паразиты настолько малы, что могут попасть в организм млекопитающего – обезьяны, собаки, коровы – через мельчайшую царапинку или носоглотку. Попьет домашнее или дикое животное зараженной воды – и привет! Коренное население знает об этом и ни за что не полезет купаться в незнакомую реку или озеро. Впрочем, в Африке можно подцепить и не такую болячку. Попав в организм человека, дельфус регал сначала никак себя не проявляет, разве что мужчина или женщина замечают резко возросший аппетит. На этой стадии болезнь легко излечивается, всего лишь тремя уколами специального лекарства, но беда состоит в том, что к врачам в этот момент никто не обращается. Люди просто не видят никакой необходимости в походе по поликлиникам. Да и зачем? У них ничего не болит, температура нормальная, настроение прекрасное, а повышенный аппетит волнует лишь женщин, стремящихся похудеть.
Затем начинается бурное размножение червя. С кровью он разносится по организму, страдают, естественно, все органы. Но почки, печень, селезенку, головной мозг дельфус «не любит». Основная среда его обитания – носоглотка и легкие. Сначала больной все время мучается от насморка и воспаления в горле, которое европейские врачи диагностируют как ангину и начинают лечить антибиотиками. Но паразит совершенно к ним невосприимчив, и болезнь переходит в следующую стадию, начинается кашель. Сначала легкий, потом сильный, кровохарканье, кровотечения, слабость, постоянная температура…
Алик потрясенно молчал. Нгванья просто описывала ход болезни Ниночки.
– Ваши врачи, – говорила она, – теряются, сталкиваясь с подобной ситуацией. Но ругать их за это нельзя. Откуда бы им знать об этой болячке? Ни в одном справочнике ее нет. Для того чтобы разобраться в ситуации, нужно быть паразитологом, да и то еще не всякий поймет, с чем имеет дело.
Поэтому начинают применять всевозможные способы: химиотерапию, лучевую терапию, гормоны… Но толку, естественно, чуть. Результат оказывается, как правило, смертельным. Самое же обидное состоит в том, что правильное лечение почти в ста процентах гарантирует успех, даже на последней стадии.
Радзинский вновь стал белым-белым, когда услышал завершающую фразу рассказа. Но он все же сумел справиться с собой и поинтересовался:
– Как же так? Жуткая зараза, а кроме Нинуши, в доме больше никто не заболел!
– Дельфус регал может попасть в организм только через воду, это не воздушно-капельная инфекция.
– Не понял, – пробормотал Алик.
– Ну, короче, если больной чихнет или кашлянет в твоем присутствии, то никакой заразы не подхватишь. На воздухе дельфус мгновенно гибнет, ему требуется жидкая среда. Половым путем он тоже не передается… Вот если бы Нина искупалась в ванне, а потом в эту же воду лег кто-нибудь еще, тогда возможность заражения возрастает. Но в Москве вода хлорированная, а паразит не выносит дезинфекции, впрочем, не знаю… В Африке дельфус тоже встречается не повсеместно, им болеет в основном сельское население, и, кстати, очень часто случается так: один член семьи получает заразу, а другие остаются совершенно здоровыми.
– Где же она могла подцепить эту дрянь? – нервно воскликнул Алик.
Нгванья закурила.
– К сожалению, многие туристы не всегда слушаются местных гидов. Пьют воду из-под крана, покупают на рынках еду, купаются в открытых водоемах. Мы строго предупреждаем…
– Да Нинуша никогда не летала в Африку!!! – закричал Алик. – Вообще никогда, ни разу в жизни. И я сильно сомневаюсь, чтобы она была способна лечь в ванну, в которой до нее мылся другой человек… Скажи, в российских реках эта дрянь водится?
– Нет, – спокойно растолковывала Нгванья, – дельфусу нужна определенная температура, не ниже двадцати пяти градусов, а большинство водоемов России замерзает зимой. Даже если какой-нибудь представитель этого паразита и окажется невесть как в Москве-реке, жизни ему, даже летом, до первого вечернего похолодания… Но пойми, дельфус регал ни в Европе, ни в Азии, ни в Америке, ни в Австралии не встречается. Это чисто африканская примочка!
– А где в Москве можно ее найти?
– Только в лаборатории Института тропической медицины, – ответила Нгванья, – там есть старший научный сотрудник Евгения Ивановна Червь. Еще все смеются: даме с подобной фамилией только и заниматься червями да глистами… Вот у нее он точно есть, в специальном хранилище.
Вечером, лежа в кровати, я никак не могла уснуть. Бедная Ниночка Арбени и бедный, безнадежно влюбленный в нее Алик. Хотя, наверное, Радзинскому стало совсем плохо, когда он узнал, что обожаемую женщину можно было легко спасти.
Морфей никак не хотел заключить меня в свои объятия. Я вертелась с боку на бок, без конца переворачивая подушку и встряхивая одеяло. Наконец села и решила пойти на кухню, попить воды. Но не успела дойти до двери, как уловила легкий щелчок. Я высунулась в коридор и увидела Ваню, в одних трусах, исчезающего за входной дверью. Мигом нацепив на себя халат, я ринулась за ним. Но лестничная клетка была пуста.
На ночь в нашем доме из экономии электроэнергии отключают грузовой лифт, поэтому пришлось ждать, пока маленькая кабина приедет ко мне с первого этажа.
Но в холле никого не было. Более того, дверь подъезда оказалась запертой изнутри на щеколду. Несколько месяцев тому назад мы наняли лифтеров, это две бабуськи, живущие в нашем доме. Они сидят у двери с шести утра до полуночи. А в двенадцать ночи, заперев подъезд, уходят к себе. Обе обитают на первом этаже, и в их квартиры провели звонок. Припозднившиеся жильцы будят старух, которые, кряхтя, открывают дверь. Но, к слову сказать, народ у нас служивый, по ночам не шляется, и большинство ночей бабки спокойно почивают в кроватках.
