Я слышала легенды о гигантских анакондах, живущих в бассейне Амазонки. Но разнообразные ученые всегда о-о-очень авторитетно насмехались над подобными байками, научно доказывая невозможность физического существования рептилии такого размера. Ну что вы, господа, какие еще три метра в диаметре, это же нонсенс! Змея не может вырасти до таких размеров, ей попросту не хватит еды!
Три метра? Три метра?! А хрен знает сколько не хотите?!!
Идентифицировать размеры надвигающегося монстра я не могла. Ломая деревья, словно зубочистки, давя дома, машины, людей, в поселок вползала анаконда толщиной с девятиэтажный дом.
И те, кто сдуру заглянул в ее глаза, прекращали беготню и замирали на месте, покорно ожидая приближения смерти.
«Мы видим тебя, Каа».
«Не смотри туда, Маугли, не надо».
Вдруг обнаружилось, что рядом с нами больше никого нет. Мы с Петером остались одни, бравые охранники исчезли в неизвестном направлении, а вот Менгеле с МакКормиком – в очень даже известном. Они садились в тот самый вездеход, на котором прибыли сюда мы.
Вот машина вздрогнула, качнулась и сорвалась с места, направляясь в противоположную от чудовища сторону. Анаконда тем временем утюжила главное здание, которое мы так вовремя покинули.
Внезапно Михар, которого Петер опустил на землю, сел и вполне осмысленно посмотрел на почти скрывшийся за деревьями вездеход. И в то же мгновение гигантская змея с невероятной скоростью метнулась вслед автомобилю. Страшный удар – и мощный вездеход превратился в уродливый блин.
Ника тихо вскрикнула и что-то прошептала. На совершенно чужом, незнакомом языке. Ей ответил Михар.
Это они управляли этим монстром. Все они. Объединив усилия.
Индиго. Новая раса.
– Анхен, ты делать неразумно! – От возмущения Петер снова стал похож на основной компонент кетчупа. Если бывают, конечно, конопатые помидоры с огненно-рыжей шевелюрой. – Зачем ты ходить так далеко одна? Ты иметь восемь месяцев беременности, не очень хорошее здоровье и ужасный упрямый характер! А если бы что-то происходить?! Здесь же ходят дикий зверь! Что смешное я говорить?
– Петрушкин, ты вообще говоришь очень смешно, в целом, – я старательно заталкивала улыбку обратно, пытаясь втянуть разъехавшиеся щеки, но получалось плохо, уж очень забавно выглядел сейчас мистер Возмущение.
– Я учить русский всего половина года, – засопел рыжий. – А все признавать, что этот язык – самый трудный. Почти.
– Ты молодец вообще-то, – я чмокнула приятеля в конопатую щеку. – Способный. Мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы освоить немецкий хотя бы наполовину так, как ты – русский.
– Ты сейчас заговаривать мне зуб, – усмехнулся рыжий, вытаскивая из шкафчика тонометр. – Надеяться, что я забыть о твой поход в деревня племени Воды. Ты совсем несерьезный женщина, Анхен! Давай свой рука, надо давление мерить.
Надо так надо. Своего доктора слушать надо, ага. Тем более если это единственный доктор на много миль вокруг.
Неизвестных миль, среди которых затерялась наша дорога домой.
После той жуткой ночи, когда доведенные до отчаяния молодые индиго решились на безумный поступок и вызвали Старейшую – гигантскую анаконду, обитавшую в этих джунглях с незапамятных времен, прошло уже семь месяцев. И мы с Никой почти смирились с тем, что нам придется остаться здесь навсегда.
И не только потому, что анаконда полностью уничтожила все системы связи, сравняв поселок с землей. А еще и потому, что Сильные не хотели отпускать Нику. Она оказалась самой сильной.
Без помощи моей дочери индиго вряд ли справились бы со Старейшей – слишком огромной была рептилия, слишком мощной. Никто не осмеливался беспокоить монстра уже много лет, избегая заходить в ее владения. И вдруг – посметь управлять ею, как глупой собачонкой!
Но другого выхода ребята не видели. Да его, пожалуй, и не было, с чудовищным порождением человеческого разума могло справиться лишь чудовищное порождение природы.
Оно и справилось. А дети справились с ним, раз и навсегда став для своих соплеменников новыми богами. Ну надо несчастным подопытным Йозефа Менгеле жить рядом с Всемогущими, не могут они по-другому!
Тем более что индиго, тренируя свои способности, действительно могли показаться людям всемогущими.
Да, людям. Хотя на обычных людей они походили мало, особенно представители племени Земли. Густо заросшие шерстью, при ходьбе частенько опиравшиеся на длинные руки, с длинными, выдающимися вперед челюстями – они вполне могли бы сниматься в кино в роли оборотней. Но это были люди. Как и племя Воздуха, члены которого имели между руками и ногами перепонки, словно у летучих мышей.
Запуганные Менгеле и его приспешниками, эти бедолаги долго учились жить свободными. Но научились, и теперь контролируют довольно обширную часть джунглей, сделав ее недоступной для чужаков. Никто не может проникнуть извне.
И никто не может покинуть территорию без разрешения Сильных.
Но никто особенно и не рвется, потому что понимают – в мире обычных людей им места нет.
Откуда они знают об этом мире? От Лхары, конечно. Чужой мир, плохой, злой. Нечего там делать.
Так что извини, Маленькая Сестра, но ни тебе, ни твоей матери, ни Огненному Богу (это Петер, если кто не понял) уйти отсюда нельзя. Потому что вы можете, даже не желая того, открыть наше местонахождение злым людям.
Не плачьте, вам будет хорошо с нами! Мы сделаем все, чтобы вам было хорошо здесь.
И они сделали. На месте разрушенного поселка была выстроена Деревня Богов. Строительством руководил Петер, единственный из прежних Богов. Если честно, члены племен поначалу хотели расправиться с ним, но Сильные не позволили, объяснив, что Огненный Бог – хороший, добрый, он помогал Михару и Маленькой Сестре. А еще он умеет лечить.
К счастью, в подвале, в котором находилась когда-то я, были запасы не только провианта, но и медицинских препаратов. Обычных, неэкспериментальных – антибиотики, жаропонижающие, антисептики, транквилизаторы и так далее. А еще – бинты, одноразовые шприцы, лейкопластырь…
В общем, с цивилизацией мы насовсем не простились. И даже дома в Деревне Богов были вполне удобными, не похожими на хижины аборигенов.
Но как же было скучно, как тоскливо! Мне. Петеру скучать было некогда, работы для врача хватало. Ника с утра до вечера пропадала в компании новых друзей-индиго, а я…
Я оставалась наедине с тоской. Тоской по дому, по друзьям, по жизни. Такой привычной и такой теперь невозможной жизни.
А еще, когда все более-менее успокоилось, я поняла, что не смогла избавиться от любви. Не выгорела она, не умерла, не исчезла. И ничего с этим не поделать, мне по-прежнему нужен только один мужчина – Лешка. Алексей Майоров.
Прости, Петер. Я все вижу, все понимаю, но – нет. Ты мой друг, мой самый преданный и лучший друг, но и только.
Ты сказал, что будешь ждать.
Жди.
