– Ну и ну!
Повсюду сверкали золото и бронза, сиял хрусталь. Полдник нам подала домработница в белом фартуке. Она принесла тарелку с деликатесной сырокопченой колбасой, потрясающее печенье в жестяной коробке и никогда не виданные мною конфеты с портретом Моцарта.
– Ты прямо как королева живешь! – вырвалось у меня.
Милка нахмурилась, а потом заплакала. Испуганная и удивленная реакцией сокурсницы, я принялась утешать Сапрыкину, а она неожиданно рассказала о своем детстве.
До двенадцати лет Мила была абсолютно счастлива. Она ездила с родителями по разным странам, училась в школах при советских посольствах. Потом сладкая жизнь завершилась. Едва девочке исполнилось тринадцать, ее отправили в Москву. Бабушек и дедушек у Сапрыкиной не было, Милку поместили в интернат, где жили дети дипломатов. Советские законы были строги – подростку не разрешалось находиться вместе с отцом и матерью за кордоном, и местную школу, куда ходило коренное население, ему бы никогда посещать не позволили. Дети могли воссоединяться с родителями-дипломатами лишь на время летних каникул. Мила очень страдала в привилегированном приюте, с нетерпением ждала конца мая, чтобы улететь за границу. Мать с отцом изо всех сил пытались скрасить существование дочери, с любой оказией передавали ей посылочки и чеки, чтобы Милка ходила в «Березку»[4] и ни в чем себе не отказывала. Помнится, покидая Милкину квартиру, набитую роскошными вещами, я подумала: «Уж лучше без французских духов и импортных шмоток, зато с родными. Бедная Сапрыкина! Маму никакими деликатесами не заменишь».
Понимаете, почему я насторожилась, когда Григорий, рассказывая про возвращение Паши из Анголы, упомянул про его аттестат на иностранном языке. И очень странно, что обеспеченные дипломаты отдали единственного сына в затрапезную школу в спальном районе Москвы.
Думаю, дело обстояло так. Павлу не повезло, как Лене и Кате, он попал не в хороший детдом к сострадательному директору Вадиму Петровичу, а очутился в Гоптеве, в интернате с волчьими порядками. Одного человека испытания ломают, другого закаляют и делают хитрым и изворотливым. Наверное, Паша спал и видел свой побег из ужасного места, мечтал стать богатым, но понимал: ему будет в сто раз труднее, чем остальным, карьеру придется начинать не с нуля, а с минуса. А еще он очень боялся, что кто-нибудь узнает про врожденный сифилис или увидит аттестат об окончании школы при гоптевском спецприюте.
Я не знаю, где Паша раздобыл деньги, но он, очевидно, договорился с председателем сельсовета. Митрич обронил фразу, что Иван, пришедший на смену честной Марусе, брал взятки. Деньги в конверте – и Паша из Быкина стал Брыкиным (всего-то одна буква к фамилии прибавилась!), а еще его прописали у Нинки Косой. Не было ни трехэтажного особняка, ни пожара, все выдумка. С фантазией у Павла полный порядок, и в уме ему Господь не отказал. Не зря приютский мальчик выбрал для местожительства мифических родителей Анголу. Насколько я знаю, эту страну постоянно сотрясали революции, гражданские войны, перевороты, смена власти. Небось там никаких архивов не осталось, можно смело врать про аттестат местного учебного заведения. Вот только одна маленькая деталь – первый же запрос в МИД, и придет ответ: никакие Брыкины в Анголе не служили, но рядовой гражданин (сосед по дому, коллега по работе, приятель, одноклассник) никогда не станет обращаться в Министерство иностранных дел. Ох и хитер Брыкин! Чтобы получить нормальный аттестат, он нашел заурядную школу, устроился туда небось тоже за мзду, а в институт его пристроила Алена Зверева. Брыкину протежировал сам декан факультета, анкету такого абитуриента проверке не подвергали...
– В Гоптеве остались люди, дружившие с Брыкиным? – спросила я у Влады.
Хозяйка призадумалась.
– Не знаю, он тут давно не показывается, последний раз на похороны Нинки явился. Впрочем, может, Ритка знает?
– Зря она губу раскатала, – в своей грубоватой манере вступил в разговор Митрич, – Фомина думала, Паша ей за пособничество верностью отплатит. Дуры вы бабы! Не взял он Ритку замуж!
– А вы, мужики, сплетники страшные, – не сдержалась Владя. – Папа, зачем ты глупости повторяешь?
– Я дело говорю.
– Сам видел?
– Нет, Михаил рассказал.
– А он откуда узнал?
– Ему Настя Величкина натрепала.
– Она где новость взяла?
– За Ритой наблюдала. Думала, та к ее мужику подбирается, вот и приметила, как Паша с Фоминой тело к реке волокут. Сама ведь знаешь, все село шумело – Нинку хоронить надо, а тут еще одна покойница.
– Погодите! – взмолилась я. – Ничего не понимаю, объясните по порядку!
Владя встала и отошла к буфету.
– Сплетни это. Чего народ не наврет...
– Пожалуйста, – начала я ее упрашивать, – мне важна любая деталь!
– Около Нинки Косой Рита Фомина жила, – сказала Владя, – а еще через дом Настя Величкина, у нее муж был. Обычный парень. Теперь-то оба уже в возрасте, но Настька Костю своего ревнует, как в юные годы. У нее характер вспыльчивый, прямо фейерверк. Могла подойти и затрещину сопернице отвесить. Один раз, давно дело было, она при мне на Олю Гетину накинулась, вцепилась ей в волосы. Ольга перепугалась, закричала: «За что?» А Настя шипит: «Я видела, какими глазами ты на задницу Кости пялилась».
– Горячая баба, – одобрил Митрич.
– Величкину за драку даже в отделение забрали, – продолжала Владя. – Она с той поры осторожной стала, рук не распускала, но за соперницами следила. В особенности ее Ритка волновала. Ну и вроде Настька увидела, как Рита с Пашей к реке тело несут. Было это рано утром, около шести, а в семь Павел шум поднял: мол, жена утонула.
– И Настя ничего не сказала милиции? – уточнила я.
– Еще как заявила! – усмехнулся Митрич. – Орала дурниной: «Тащили они бабу, руки-ноги болтались».
– Но только Паша с Ритой ничего отрицать не стали, – подхватила Владя, – участковому объяснили: они Ксению не к реке, а от нее тащили. У Паши жена заболела, у нее температура поднялась, вот она и решила остудиться, зашла в воду и потонула. Брыкин проснулся – жены рядом нет. Пошел искать, увидел тело в воде, сам вытащить не смог, побежал к Рите.
– Почему к ней? – изумилась я. – Странно просить помощи у женщины в такой ситуации.
Владя опустила глаза.
– Она ему полюбовница, – брякнул Митрич, – хоть и старше, да спала с ним. Ритка в интернате котлы на кухне мыла, там, видать, и сладилось у них. Да вы у нее сами спросите!
– Фомина жива? – обрадовалась я.
– Чего ей сделается, – хмыкнул дед. – Она теперь хорошо устроилась! Живет богато, дом поставила не у нас, а в Тараканине – тут недалече, через десять километров, машину купила, сама рулит.
– Рита в Москве работает, – пояснила Владя, – бухгалтером. Ты, папа, зря к ней плохо относишься. Да, Фомина была посудомойкой, но потом на курсы пошла, профессией овладела, вот и получает по заслугам.
– И где ее найти? – спросила я.
– В Тараканино езжайте, там по Коммунистической улице до конца, слева увидите дом под зеленой крышей, – охотно объяснила Владя. – Если во дворе машина стоит – Ритка дома, если нет – на работе. Хотя сейчас день, она небось в Москве.
– А все жадность! – перебил дочь Митрич. – Охота ей еще больше денег захапать, вот и надрывается, набивает карманы.
Я попрощалась с Владей и стариком. Не задерживаясь в Гоптеве, отправилась в Тараканино, нашла нужный двор, увидела, что машины там нет, и позвонила Костину.
– Немедленно уточни, где работает Маргарита Фомина, прописанная в деревне Тараканино.
– Отчество и год рождения, – потребовал Вовка.
– Не знаю.
– А у меня нет волшебной палочки, – закапризничал майор.
– Зато есть волшебный экран, – нежно пропела я. – Компьютер – отличный помощник. Крэкс, фэкс, пэкс – и готово!
– Рита Фомина – это же тебе не Аделаида Вырвиухо! – возмутился Костин. – Ты представляешь себе, какое количество баб носит эту фамилию?
– В сочетании с именем Маргарита не столь уж и много, а в деревне Тараканино она, думаю, вообще одна, – пресекла я Вовкино нытье. – Я хорошо знаю, что особых усилий ты не потратишь, запустишь нужную программу, наберешь пароль, сделаешь запрос по населенному пункту и...
– Маргарита Андреевна Фомина, – перебил меня Вовка, – прописана в деревне Тараканино, Коммунистическая улица, семнадцать. Она?
– Какой ты молодец! – похвалила я приятеля, которой под собственное нытье узнал что надо. – Не каждый столь быстро справится со сложным заданием.
– Да ладно, – смутился майор, – это вовсе не трудно.
– А теперь сообщи место ее работы.
– Фирма «Орсен», – сказал майор, – находится на бульваре Щапитова в третьем доме.
– Откуда мне известно это название? – удивилась я. – Вроде совсем недавно слышала его.
– Конторой владеет Павел Брыкин, – сообщил Вовка. – Предприятие процветает, Фомина работает в бухгалтерии.
