отбыл. Как только дверь за ним закрылась, я кинулась звонить Славику. Потом решила, что разговор не телефонный, и под недоумевающие взгляды Тамары вылетела из дома.
Приятеля я застала во дворе с Лизаветой: сидя на лавочке, они ели пирожки и спорили о важных материях.
— Лизавета, вы же сказали, что пирожки с грибами? Что-то я никак до начинки не дойду…
— А дрожжи тебе что, уже не грибы? — огрызнулась хозяйка Славика, демонстрируя недюжинные познания в биологии. Славика они, похоже, не впечатлили. Как и пирожки.
Отозвав дегустатора грибов в сторону, я поделилась своим разговором с участковым, а также сомнениями по поводу правильности моего поступка:
— Получается, мы скрыли от следствия важный факт. Но, если бы я рассказала про шантаж, пришлось бы упоминать наш интерес в этом деле. Баня, тормозные диски, картошка, мост, твои угрозы Кукушкину… В этом свете как бы ты не стал первым подозреваемым. А тут еще эта твоя административка. Боялась сделать еще хуже…
— Давай дождемся точной информации. Не дураки же там сидят, — с надеждой заметил Славик, хотя до этого как раз утверждал обратное. Что именно сидят. И именно дураки. — Если смерть его естественная, то и совесть наша будет чиста. Тогда сосредоточимся на смертях состоятельных мужей.
Настала пора прощаться с Тамарой. Леонид грустно поглядывал из-за ее плеча, а я заверила, что поеду в город заниматься разыскной деятельностью.
— Марфа съехала, что же теперь будет? — сетовала Тамара. — Вроде и радоваться надо, выкурили ведьму-то! Знаешь, мне кажется, она что-то почуяла. Ну, что по ее душу ты явилась, вот и поспешила ноги унести. Я же говорила, что рыльце у нее в пушку. Но только вот душа болит, что Ленька так проклятый и будет ходить… Как думаешь, может, на расстоянии проклятие-то и ослабнет?
— Не беспокойтесь, к юбилею будет огурцом, — заверила я вздыхающую Тамару.
Вспомнив про юбилей, я снова загрустила. Позарез нужно было заехать в кафе в Звенячах, определиться с датой, меню и осмотреть помещение.
Артем заявил, что ему уже три раза звонили с работы, оттого он спешил. Пришлось просить Славика, чтобы подкинул моего сердечного друга до города на розовой пантере. Конечно, Славик пока не очень ладил с Артемом, но им не мешало бы подружиться, раз уж теперь видеться нам всем придется часто. Так что их совместная поездка в этом отношении была даже кстати. Я же направилась к грустившему на лавочке Костику и попросила его привести мои тормозные диски в порядок.
— Это кто ж тебе их так смазал? — всплеснул он руками.
— Да вот, бывшего из-за картошки наказала трудовыми работами. Попросила смазать подвижные агрегаты в тачке, так он нахимичил. Говорю же, совсем олух.
Пока Костик занимался машиной за обещанную ему бутылку, я огородами добежала до двора Марфы и смогла констатировать, что все сказанное Артемом правда. Дом заперт, ставни закрыты, даже собаки нет. Значит, уехали надолго. Никто не свяжет гибель Кукушкина с сыном Марфы. Правду знаем только мы со Славиком.
«Что же делать? Надо было все сказать участковому, тот бы передал информацию дальше. Глядишь, и вскрытие бы повнимательнее делали. А то папа № 1 мне часто рассказывал, как криминальные трупы становятся некриминальными вследствие халатности: то рану на голове не заметят, то следы от удавки на шее за след от цепочки примут…»
Вспомнив, что у меня есть телефон домработницы Нины, я ей позвонила. Та ответила только после третьего гудка.
— А почем я знаю, куда они делись? Может, надоело от местных терпеть обиду, так они и сошли. А что? В лесу места много — живи да радуйся! — хохотнула деваха. — Мне ближе к ночи позвонила Марфа, сказала, что к родне едет. Вещи мои в домике для гостей оставили. Мол, приедь утром, домик закрой, ключ пока себе оставь. Да там и нет ничего ценного, кровать да шкаф. А я без работы осталась, блин.
Разговор с Ниной навел меня на неожиданные мысли. Конечно, не про то, чтобы отправиться в лес и радоваться жизни. Не настолько я просветленная. Но тогда, в лесу, Василий очень ловко исчез. И Лизавета часто видела его прогуливающимся по лесу. А что, если у него там есть какой-то тайник? Может, они с Марфой хранят в лесу препарат, которым травят жертв? Еще толком не понимая, что собираюсь искать, я зашагала к лесу. Хотелось осмотреть ту полянку, с которой вчера бежала с позором.
На этот раз шла я полем, оттого почти сразу поняла, где углубляться в лес. Здесь как раз дорога делала плавный поворот. Сегодня тумана не было, светило солнце, оттого в лесу было спокойно и приятно. Ориентировалась я на возвышенность, с которой прошлый раз полетела кубарем.
Решив сделать ее отправной точкой своих поисков, я взобралась на небольшой холмик и принялась высматривать дупло. Почему-то мне казалось, что все тайное и секретное злодеи хранят в дупле. Я даже пару раз подпрыгнула, чтобы лучше осмотреть самую толстую осину, и из кармана с брязганьем выпали ключи от машины.
Присев на корточки, я шарила руками по листве и сосновым иголкам, и вдруг поняла, что ногами стою на чем-то довольно твердом. Используя руки в качестве мини-экскаватора, я принялась разрывать мох: чутье подсказало, что я нашла логово врага. Вход (если это был, конечно, он) представлял собой неприметную дверцу с кольцом в земле, да еще и присыпанную листвой.
Найти ее человеку со стороны было, пожалуй, просто невозможно. Сердце мое забилось сильнее в предвкушении осмотра землянки, а мозг анализировал информацию. Похоже, Василий выкопал яму, сформировал сверху какой-то деревянный каркас, зашил его фанерой и уже фанеру прикрыл опадом.
С некоторой опаской потянув дверцу на себя, я аккуратно заглянула внутрь. На меня пахнуло затхлостью и чем-то земельно-травяным. Так, в моем понимании, пахли дождевые черви. Спустив ноги в яму, я спрыгнула и уже тогда огляделась.
Странно, но землянка с отделкой изнутри выглядела уютной: стены прикрывала холщовая ткань, на самодельной скамье валялся клетчатый плед, даже календарь на стене имелся. Правда, шестилетней давности. И вдруг внимание мое привлекла бумажка, лежавшая прямо на полу. На обычном тетрадном листочке большими буквами было написано: «Убирайся отсюда! Будешь дальше искать правду — найдешь свою смерть».
— Вот кретин! Дешевый выпендрежник. Пугать меня вздумал, еще бы подушку-пердушку на скамейку подложил — пробурчала я, комкая листик, хотя нахождение в лесной землянке было далеко не самым приятным времяпровождением. Разговаривать самой с собой было, конечно, странно, но мне это
