Не глядя на меня, он продолжил вещать в Женькины уши:
– Держу пари, что адвокатишки пресловутого тоже нет. Можешь не сомневаться, кроме нее это сделать некому. Сейчас я тебе объясню. – Вообще странно было такое услышать от Паши. Чтобы он вдруг что-то объяснял, да еще и отличнику Логинову… Короче, мы оба с большим любопытством уставились на Павла. – Единственная связка ключей была у нее, так? Вопрос: почему она забрала ключи себе? Ага, загадка. Кто мог открыть темницу в то время, как они были только у нее? Опять загадка. А я тебе отвечу. Дождалась она, когда все заснут, и выпустила их. Вот как.
Да, это было весьма глупо, но чего еще можно было услышать от «гения мысли» Паши? Снова рассмеявшись, я повернулась к Женьке, ища поддержки, выраженной также в смешке или в улыбке, но нежданно-негаданно его лицо сперва приобрело задумчивое выражение, следом – он заколебался, и постепенно согласился.
– Интересный вариант… а? – Женькин вопрос адресовался, разумеется, мне, вернее, не вопрос даже, а вот это самое коротенькое «а». И как прикажете на него отвечать? Больше всего хотелось назвать следующую по алфавиту букву, но, мнилось мне, требовали от меня чего-то иного.
Подавив в себе нарастающее раздражение, я сказала, обращаясь именно к Женьке:
– Хорошо, послушай. Выходит так, что я первая указала на ее татуировку, затем ловила ее, ловила, руки ей скручивала, по щекам била, а все, в общем-то, для того, чтобы ночью встать и выпустить ее? Замечательно. А логика где?
Самойлов нахмурился.
– Значит, не хотим сознаваться? Что ж, не боись, мы тебя не больно зарежем! Пара деньков на нарах, на хлебе и воде, и сама во всем признаешься!
Я только рот открыла. Вот уж о ком не думала, что он садист и изверг.
– Постой, я ей верю, – сообщил Евгений другу. – Ей в самом деле нет никакого резона освобождать пленников. Как ты спала ночью? – без перехода спросил он меня.
– Спасибо, хорошо, – пожала я плечами.
– А это не праздный вопрос.
– Точно! – озарило меня. – Вот ужас. Мне померещилось, что в комнате кто-то был. Но было темно, я закрыла глаза и уснула. Потом мне приснилось, что мимо проехала машина, и звук был такой достоверный. Это ж Ольга уезжала!
– Ладно, – вроде как поверил Женька. – Остается выяснить, кто же позаимствовал у тебя ключи. И притом вернул. То есть заходил в твою комнату дважды.
– Ума не приложу, – честно призналась я. – Надо у Юльки спросить, может, она что-то слышала?
– Тогда я вынужден с тобой согласиться насчет того, что никому об исчезновении Ольги знать не стоит. Только я, Пахан, ты да Юлька. Остальные – враги. Будем надеяться, что обманщик сам разоблачит себя по неосторожности. А теперь пойдемте проверять Щавелева.
Мы вышли из левой башни.
– Ну что? – шепотом спросила Юлька. Я ответила ей, что Ольга сбежала. – Ленка с Андреем наверху. Мы не сможем пробраться к Щавелю.
– Я беру их на себя, – с важной миной выпендрился Пашка. Я прыснула, но в Юлькиных глазах появилось что-то сродни легкому восторгу:
– А как ты это сделаешь? – спросила подруга.
– Ха, да легко!
Паша гордой походкой направился на четвертый этаж. Через некоторое время все трое – Павел, Андрей и Лена – спустились вниз, весело хохоча. Теперь путь был свободен.
Отперев карцер, мы услышали дикий писк. То пищал Артем Артурович.
– Удивительно, что на этаже его не слышно! – изумилась Юлька.
– Звукоизоляция нехилая, – согласился Женька.
– Он что, всю ночь так пищал? – сморщилась я, точно от кислого соуса. – Сейчас оглохну!
– Ну что я говорил? – пытался Евгений перекричать спятившего пленного. – Надо было оставить заклеенным рот! Ну ладно, сегодня мы все равно ничего вразумительного от него не услышим. Идем.
И мы торопливо ретировались.
Расставшись с Женькой в коридоре, мы с Юлькой отправились к себе, с тем чтобы пораскинуть мозгами.
– Кому нужно было выпускать Олю? – Юлька устроилась на широкой кровати, а я – в своем любимом мягком кресле. – И почему этот кто-то не выпустил Щавеля?
Я пожала плечами. Это действительно самый главный вопрос на повестке дня. Коли некто спас Олю, значит, он в ее команде, а стало быть, и в команде Щавелева, но его этот некто не спас. Почему?
– Мы должны поехать к ней домой и все выяснить.
– А ты знаешь, где она живет? – спросила Юля.
– Неточно. Когда мы подъехали к дому, она уже была на улице. То есть я даже не знаю номер подъезда! Но Ленка знать должна. Хотя тоже не факт.
– Тем более что мы у нее все равно не спросим. Что ты скажешь Гавриловой? Ты знаешь, мы так подружились с Олей, я хочу уговорить ее пожить здесь еще пару дней!
Она была права. Далее мы думали молча. Я не могла выбросить из головы заданный Юлькой вопрос, который мучил меня с той секунды, когда я увидела адвоката в том же положении, в каком мы его и оставили. Что это означает? Вариантов два. Первый – его просто не успели освободить. Второй – они из разных команд. С учетом того, как рьяно Ольга помогала нам упаковывать Щавелева, представить себе это было нетрудно. В то же время, а что еще она могла сделать? Встань она на сторону врага – они потерпели бы неоспоримое поражение. Шестеро против двоих. А так у нее был шанс войти в доверие и нанести удар тогда, когда никто бы этого не ждал. Допустим, ночью выкрасть ключи и выпустить напарника. Боже мой, кругом предатели! Кому верить?
Внезапно я подскочила.
– Ты чего? – удивилась Юлька.
– Луна! – со значением ответила я. Впрочем, я не подумала о том, что значительно это было лишь для меня, хорошо, что подруга давно привыкла к моим закидонам, потому, вместо того чтобы вызвать «Неотложку», просто попросила разъяснить.
Я пересказала ей свой сон и момент с гаданием на картах Таро.
– То есть «Луна» олицетворяет предательство?
– Да! Это был предупреждающий сон, я должна была сразу проснуться и перепрятать ключи под подушку!
Образцова отмахнулась:
– Брось, мы не контролируем свои сны и проснуться в конкретный момент не можем, – и, поднявшись, подошла к окну.
Когда подруга обернулась, выражение ее лица было до того печально-серьезным, что я встревожилась:
– Что-то случилось?
– Да, можно и так сказать. Я кое до чего додумалась, и тебе это не понравится.
– Ну, я слушаю, – сказала я спокойно, но внутренне напряглась.
Юля вздохнула.
– Я начала считать, сколько врагов мы имеем. Адвокат, Ольга, один из Серовых и некто, выпустивший Олю, – получается четверо. Их может быть больше, если подумать, что, допустим, двое, воруя у нас ключи, действовали сообща. Да, не спорю, это страшно, – оценила она мой жалкий вид. – Но их может быть и меньше.
– Меньше четверых? Как это?
– Ты же экономист. Вот и подумай, как можно человеческие ресурсы сэкономить.
Я похолодела.
– Некто, выпустивший Ольгу, и Серов могут быть одним человеком, потому что… – я не смогла договорить.
– Правильно, потому что один из Серовых в эту ночь был здесь. Но ты не принимай это за аксиому, ведь он был ночью не один, Ленка бы заметила его уход. Ты ведь Ленку не подозреваешь?
Я покачала головой.
– До такого цинизма я еще не дошла, чтобы подруг подозревать. – В этом я и отличаюсь от Паши, очень хотелось мне добавить. – Но следует признать, мы обе не заметили, как у нас взяли ключи, а потом вернули. Вот и она могла не заметить его отсутствие. Господи… Мне нужно увидеть Женьку!
– В сложные минуты мы всегда тянемся к любимым, – кивнула она.
– Дура! – Я поискала глазами, чем бы в нее кинуть, но не нашла. – Он друг ему, понимаешь? Это для нас с тобой Андрей просто товарищ, а для Женьки – близкий друг!
– Наверно, не стоит ему говорить, – тут же погрустнела Юлька.
К обеду вернулись голодные Вячеслав Тихонович и Илья. Нам тут же подали еду в столовую, впрочем, в накрытии на стол участвовали и я, и Лена, и Юля, так как Нина осталась совсем одна и безумно хотелось ей помочь. Мы ходили парами, Ленка с Юлькой, а я с Ниной.
– Старайтесь себя сдерживать, – пользуясь случаем, шептала я ей по дороге из кухни в столовую, осторожно удерживая поднос, боясь что-нибудь разлить или опрокинуть. Ох, и тяжела же эта работа. – Вы так смотрели то на Андрея, то на Илью, то на дядю Славу, что они уже стали переглядываться между собой, пожимая плечами, дескать, что это с ней?
– Ой, прости, Катенька, я как подумаю, что один из них… У меня инфаркт скоро будет. Кстати, что там с Олиной машиной?
– Мы ее отогнали, а вещи спрятали, – не знаю зачем соврала я.
– Молодцом! – одобрила она. – Теперь ни у кого вопросов не возникнет. Уехала и уехала.
Однако вопросы все же возникли.
– А где Ольга? – спрашивал у нас расстроенный Илья. Уж не влюбился ли? – Как это уехала? А почему не попрощалась? А-а, что-то срочное… Ну я надеюсь, она позвонит? А то вдруг ей понадобится моя помощь?
Мы с Юлькой усиленно заверяли, что Ольга непременно сообщит, как только утрясет все свои проблемы. Ну и ситуация. По теории вероятности тридцать три целых и три десятых процента за то, что он знает, где сейчас Ольга, раз уж с ней в одной команде, и про себя над нами посмеивается. Хотя последние события говорят об обратном. Эх, Андрей… Я так ничего и не смогла сказать Женьке. Однако он, почувствовав, что что-то неладно, уселся за обедом со мной рядом, каждые пять минут уточняя, все ли со мной в порядке. Я кивала, но не слишком уверенно.
