Когда я вновь поднялся в уборную, Вальгран уже исчез. В театре его не нашли, и с тех пор мы его не видели.
— Печальная история, — подвел итог Фандор.
Бонардэн продолжал:
— Но мы узнали, по-видимому, правду о том, что случилось.
— Серьезно? — спросил заинтересованный журналист.
— Дело не было предано огласке, оно прошло почти незамеченным, я предполагаю, что полиция, либо из-за уважения к памяти нашего великого актера, либо из-за того, что ее поиски оказались безрезультатными, предпочла хранить молчание; но случилось вот что: только Вальгран исчез во второй раз, на этот раз окончательно, как в одном заброшенном доме по улице Месье, что возле бульвара Араго, полиция обнаружила труп убитого мужчины; тело легко опознали, это был Шарло, костюмер Вальграна! Как он там оказался?
Дом был без консьержа; владелец дома, старик, проживающий в деревне, ничего не знал, что могло бы пролить свет на случившееся, таким образом, дело были вынуждены закрыть.
— Ну и какой же вы сделали вывод? — спросил Фандор.
— Вывод? — переспросил актер, несколько удивленный вопросом. — Он напрашивался сам собой! Вальгран убил своего костюмера… Почему?.. По причине, оставшейся для нас неизвестной. Затем, придя в ужас от содеянного, он потерял разум.
— Да, да, — пробормотал Фандор, слегка сбитый с толку этим предположением, которого он не ожидал.
На самом деле, журналист, с интересом следивший за рассказом актера, был далек от того, чтобы делать из этого дела подобные заключения. Фандор никогда до сих пор не представлял, что можно интерпретировать таким образом не только убийство костюмера, но и исчезновение актера. Только сейчас, услыхав такое умозаключение, он увидел, насколько логично и правдиво смотрится оно со стороны.
В действительности оно не могло быть верным, так как Герн, убийца лорда Белтама, возможно — Фандор убеждался в этом все больше и больше — Фантомас, подстроил так, что вместо него гильотинировали Вальграна, в этом не оставалось уже никаких сомнений.
Итак, Вальгран, вернувшийся в Летний театр три дня спустя после казни, был не настоящий Вальгран, поскольку тот уже умер, а преступник Герн, Герн-Фантомас, который занял место актера. Ведь если бы исчезновение Вальграна совпало с казнью Герна, то это могло бы вызвать подозрения!
Герн-Фантомас должен был, таким образом, показать, что Вальгран жив, нескольким свидетелем, которые могли бы в случае чего подтвердить, что они видели Вальграна после казни Герна, а следовательно, отвести предположения, что Вальграна убили вместо Герна.
Но Вальгран был актером. Герн-Фантомас им не был! По крайней мере, не обладал, несмотря на свою поразительную ловкость и изобретательность, навыками актера в той степени, чтобы решиться заменить на подмостках известного и признанного трагика.
— Это все? — спросил Фандор.
— Нет, — сказал Бонардэн, — Вальгран был женат, у него была семья, в которой подрастал сын.
Примерно год спустя после этой грустной истории, ко мне зашла госпожа Вальгран, которая, будучи проездом в Париже, явилась, чтобы получить деньги, оставленные ее мужем.
Госпожа Вальгран долго беседовала со мной, и я подробно рассказал ей обо всем, что имел честью только что изложить вам. По правде сказать, мне показалось, что она, не знаю, по каким мотивам, с недоверием отнеслась к моим словам.
Не то чтобы госпожа Вальгран подвергла сомнению те факты, которые я ей изложил, но она просто все время повторяла: «Это неестественно с его стороны, я знаю Вальграна, это было не в его характере!» Но я так и не смог уточнить, что она хотела этим сказать.
Прошло несколько недель после этого визита, и я вновь встретился с госпожой Вальгран: ее проблемы усложнялись, свидетельства о смерти ее супруга не было, поверенные ссылались на «факт отсутствия, но не смерти», она не могла получить ни одного гроша с наследства, хотя было известно, что Вальгран оставил приличное состояние и что это состояние, в деньгах и ценных бумагах, лежит то ли в банке, то ли у нотариуса. Вы же знаете, господин Фандор, что в таких делах, как улаживание счетов, получение наследства, завещания, сам черт голову сломит…
— Это точно.
Бонардэн продолжал:
— Надо предполагать, что дело это представляло огромную важность для госпожи Вальгран, так как она отказалась от крупных контрактов за границей и осела в Париже, живя на накопленные ею средства. Смелая женщина — она была действительно честный и замечательный во всех отношениях человек — преследовала двойную цель: добиться наследства для ее сына, маленького Рене, который находился у кормилицы в окрестностях Парижа, а также докопаться до разгадки судьбы своего мужа.
Возможно, вдова моего друга тешила себя надеждой, что ее муж не был виновен в убийстве костюмера, что он, может быть, не умер, что его безумие пройдет, если его когда-нибудь найдут и затем вылечат. Актриса — поскольку госпожа Вальгран также была актрисой — успокаивала себя иллюзиями… Шесть или семь месяцев назад, когда я не вспоминал уже об этих событиях, я случайно столкнулся с госпожой Вальгран нос к носу на одном из бульваров. Я с трудом узнал ее. Передо мной стояла не прелестная парижанка, какой я знал супругу нашего друга, а совершенно другая женщина: волосы у нее были грязные, взлохмаченные, на ней висела простая одежда, короче говоря, вид она имела довольно запущенный. «Добрый день, мадам Вальгран» — воскликнул я, протягивая к ней руки. Она жестом остановила меня: Тише, — шепнула она, — больше госпожи Вальгран не существует, сейчас я просто компаньонка.»
— К кому же вошла Вальгран в качестве компаньонки?
— К одной англичанке, по-моему, я не припоминаю ее имени…
Фандор не настаивал. Его интересовало другое:
— Госпожа Вальгран, наверное, хотела, чтобы другие не знали об ее настоящей фамилии? Вы не помните, как она попросила себя называть?
— Да, помню… Она сказала мне: зовите меня мадам Раймон.
Фандор подскочил.
— Ах, я так и знал! — не сдержавшись, воскликнул он.
— Что? — спросил сбитый с толку Бонардэн.
— Нет, ничего, — уже спокойным голосом ответил журналист.
Глава XXVII
Госпожа настоятельница
— Мне нужна госпожа настоятельница!
Дверь, к которой была приделана пружина, закрылась сама собой за спиной Фандора, и он очутился во внутреннем дворике монастыря. Перед ним стояла сестра-привратница монастыря и испуганно смотрела на нежданного посетителя.
Журналист настойчиво повторил:
— Могу ли я видеть госпожу настоятельницу?
— Но, месье… Да… То есть, нет… Я не думаю…
Добрейшая монахиня ходила взад-вперед, не зная, какое решение ей следует принять. Вдруг, решившись, она показала на коридор и, посторонившись, чтобы пропустить журналиста, быстро произнесла:
— Пожалуйста, пройдите сюда, месье, и подождите немного.
Фандор, выйдя из дома Бонардэна, решил, не откладывая на потом, исполнить поручение, возложенное на него актером, пострадавшим от руки Жюва.
Бонардэн помнил о любезном приеме и помощи, оказанной ему монахинями, когда его, раненного, принесли в монастырь. Будучи тогда не в состоянии их поблагодарить, он попросил Фандора при первой возможности сделать это от его имени и передать монастырю на нужды бедных пятьдесят франков.
Дверь приемной монастыря вновь открылась и, бесшумно скользнув по полу одеждой, в комнате появилась монахиня. Она приветствовала Фандора едва уловимым наклоном головы, в то время как Фандор с почтительностью склонился перед ней.
— Я имею честь разговаривать с госпожой настоятельницей?
— Наша мать-настоятельница извиняется, — тихим голосом сказала монахиня, — что не может в данный момент принять вас; я заменяю ее, месье, я сестра, отвечающая за монастырское имущество.
«Прямо в точку» — подумал Фандор…
Монахиня продолжала:
— Но не вы ли, месье, были вчера здесь, когда произошел этот… это несчастье…
— Я принес вам новости, сестра моя…
Монахиня переплела пальцы рук:
— Я надеюсь, они добрые? Как он себя чувствует, этот бедный молодой человек?
— Лучше не может быть, — быстро ответил Фандор, — кроме того, что его рана оказалась не очень серьезной, он получил отличный уход. Врачи без труда извлекли пулю из его тела.
— Я буду благодарить святого Коему, покровителя хирургов, — пробормотала сестра-монахиня, — а убийца, что ему сделали? Я предполагаю, он будет наказан?
Фандор улыбнулся:
— Убийцу, сестра моя, скорее самого можно назвать жертвой! Произошла чудовищная ошибка, стечение обстоятельств; как исключение, в этом деле виновный оказался очень порядочным человеком.
На монахиню нашло новое вдохновение:
— Я буду молиться святому Иву, покровителю адвокатов, чтобы он помог выбраться ему из этого дела!
