Я не на шутку перепугалась. Пора бежать отсюда, неровен час Анна Сергеевна и меня за посланницу ада примет. Как бы осторожно уйти? И тут, на мое счастье, в комнату вошла немолодая, коренастая женщина. Она положила на стол небольшой полиэтиленовый пакетик, удивленно сказала мне «добрый вечер» и, повернувшись к хозяйке, с укоризной воскликнула:
– Нюша! Опять дверь не заперла! Ну сколько раз тебе говорить: подъезд без охраны. Вдруг наркоман какой полезет, захочет денег на дозу взять! Ведь убьет ни за понюх табаку!
– Все в руках всевышнего, – монотонно ответила Анна Сергеевна, – как он решит, так и станется. Ежели мне уготовано от руки разбойника умереть, то и ладно. Приму смерть с радостью. Я, Нина, вовсе не дура, может, поначалу и не разберусь, что к чему, зато потом ясно понимаю. Видишь, девка сидит?
Кривой палец Анны Сергеевны указал в мою сторону. Нина кивнула:
– Как не заметить. Кто ж она такая? Знакомая твоя?
Хозяйка снова весело засмеялась:
– Мишку, сказала, ищет. Только я увидела сейчас, врет она! Дьявол явился, искушает меня. Изыди, чудище!
Я вжалась в кресло, Нина с сочувствием посмотрела на меня, потом вынула из пакетика шприц и пробормотала:
– Протягивай, Нюша, лапу да не дергайся.
Анна Сергеевна покорно дала себя уколоть. Нина повернулась ко мне.
– Ты из агентства небось? Проверяющая? Посиди чуток, сейчас ее в кровать уложу. Впрочем, ступай пока на кухню, чтобы время зря не терять, и составь опись продуктов в холодильнике.
– Записать, что лежит в холодильнике?
– Да, – кивнула Нина и увела Анну Сергеевну.
Я, изумленная до крайности, пошла выполнять приказ. В громоздком монстре белого цвета нашелся совсем неплохой запас продуктов. Кастрюлька с куриным супом, эмалированный горшочек, набитый гречневой кашей, граммов двести «Докторской» колбасы, десяток яиц, пара йогуртов, сыр, масло, сметана, немного овощей, фруктов и баночка маслин. Никаких изысков типа икры и семги тут не наблюдалось.
– Довольна? – спросила Нина, появляясь на пороге.
Не понимая, чего она от меня хочет, я кивнула.
– Хорошо, – улыбнулась Нина, – пошли в ванную. Вот мыло, зубная паста, туалетная бумага. Теперь аптечка. Все ее лекарства на месте, плюс витамины. Уколы я делаю регулярно, ты сама только что видела…
– Простите, – перебила я ее, – но зачем мне все эти подробности?
Нина вскинула брови.
– Как? Проверять тебя прислали, так смотри. Ну народ! Ладно я, со мной понятно, мы с Нюшей кучу лет дружим, а если посторонний кто придет? Надо ж все досконально изучить, до ниточки, еще и на подопечного полюбоваться, вдруг под платьями синяки?
– Меня зовут Виола Тараканова, – быстро сказала я, – вот паспорт. Я под именем Арины Виоловой пишу детективы, вы, наверное, криминальную литературу не читаете?
– Нет, – спокойно ответила Нина, – только про здоровье что-нибудь и по садоводству. Я приняла тебя за проверяющую из фирмы, они любят неожиданно нагрянуть, чтобы клиента врасплох застать, понимаешь?
– Вообще ничего не соображаю!
– Зачем же к Нюше заявилась?
– Мишу ищу, мужа Василисы.
– А-а-а! Она умерла.
– Я это только сейчас узнала, к ней самой направлялась, а налетела на Анну Сергеевну. Кстати, спасибо вам, я очень испугалась, когда хозяйка про сатану разговор завела. Похоже, Лапина сумасшедшая.
– Есть немного, – согласилась Нина и очень тихо поинтересовалась: – А Миша-то тебе зачем?
День сегодня выдался жаркий, я очень устала и практически ничего не ела, да еще к вечеру город окутала не долгожданная прохлада, а липкая духота. Воздух сгустился до такой степени, что его можно раздвигать руками. Еще я очень обиделась на Олега, обалдела от путешествия на общественном транспорте и сильно перенервничала, сообразив, что имею дело с умалишенной женщиной. Поэтому неудивительно, что на вопрос Нины я совершенно автоматически ответила:
– Он негодяй, обокравший мою подругу. Впрочем, я не собираюсь подавать заявление в милицию. Пусть просто вернет ожерелье!
Нина потерла лоб ладонью, протяжно вздохнула и предложила:
– Пошли ко мне, там и побалакаем.
Мы переместились в соседнюю квартиру, которая, в отличие от просторных хором Анны Сергеевны, оказалась однокомнатной, тесно заставленной мебелью. В помещении, служащем жильцам и спальней, и гостиной, и детской, и кабинетом одновременно, буквально некуда было ступить.
– Видишь, как живем? – невесело вздохнула Нина. – Четверо нас тут – я, дочь, зять и внучка. Ну просто ум за разум заходит. Это сейчас никого нет, отпуск у детей, они на Волгу поехали, в дом отдыха. Меня, правда, с собой звали, только я отказалась. Пусть уж своей семьей побудут, без бабки. Зять у меня золото, а не мужик, таких и не найти, любит тещу, словно мать родную. Только я хорошо понимаю, мужу с женой охота иногда вдвоем остаться, а у нас как устроиться? Ночью они на тахте, я на раскладном кресле, Олечка в кроватке. Один кто повернется, остальные мигом просыпаются. Хотела в кухню перетащить свою лежанку, да она там не встанет, а в коридоре у нас гардероб. Собственно говоря, из-за этого я и решилась Нюшу опекать. А еще виноватой себя чувствую. Мишу-то я Васе привела! Ладно, по порядку все расскажу, пошли на кухню, чайку глотнем. Эх, похоже, я страшное дело сделала, но ведь хотела как лучше, ну кто ж знал, что так выйдет? Владимир Семенович, как мне тогда казалось, очень уж жестоко поступил. Вера так убивалась! Он на работу уйдет, она в слезах на кровать валится, при нем-то боялась, муж жене горевать запретил. Ну и решили мы их поменять…
Знакомые имена заставили насторожиться.
– Кто такие Владимир Семенович и Вера? – быстро перебила я Нину.
– А хозяева мои, Поповы, – пояснила женщина, – домработницей я у них долго прослужила, потом Вера велела: «Учись на медсестру, неужели хочешь всю жизнь с тряпкой по людям бегать? Приобретай профессию».
Я вцепилась пальцами в стол.
– Нина, простите, не знаю вашего отчества…
– Михайловна, только я к нему не приучена, – ответила хозяйка.
– Очень прошу вас, объясните все по порядку!
Нина заправила за ухо прядь волос.
– Чего уж теперь! Давно все покойники. Мишу и впрямь отыскать надо. Начудил выше крыши, наломал дров. Кашу мы с Верой заварили вместе, а разгребать придется мне одной. Может, еще тот и жив… И не знаю, что с ним… Ладно, попытаюсь спокойно растолковать.
Ниночка Резникова жила в подмосковной деревне сиротой. Родители ее допились до смерти, от них в наследство ей достался дом, хороший пятистенок, сарай с коровой и куры. Правда, хозяйство было запущенным, а буренка больной, но Нина работы не боялась. Она служила дояркой, была на хорошем счету и являлась любимицей не только председателя колхоза, но и, что намного важнее, его жены. Нина не пила, не курила, по мужикам не шлялась, к пяти утра исправно прибегала на ферму, и председательша помогала старательной девушке, приказывала мужу поощрять лучшую работницу, выписывать ей премии. Ниночка встала на ноги, а в благодарность успевала за длинный летний день обработать два огорода: свой и председателя. Только не надо думать, что Нина отрабатывала барщину. Нет, ей, с одной стороны, было в радость помочь пожилым, явно любившим ее людям, с другой, председательша чем могла содействовала Нине. В частности, она предложила ей:
– Пусти к себе дачников, дом-то большой. Тут меня начальство из области попросило людей в хорошее место поселить. Они семейные, с детьми, хотят малышей на свежий воздух вывезти.
Вообще-то, лишний заработок по советским временам не одобрялся. Но почти все жители подмосковных деревень открывали двери своих избушек на июнь, июль и август для замученных столичным шумом и грязью горожан. Съемщиков просили: станет кто с расспросами приставать, скажите, что вы родня, денег за постой не платите. Многие москвичи привыкали к своим деревенским «родственникам», жили у них годами, а потом начинали заботиться о хозяевах, когда те становились стариками. Порой дачники хоронили пенсионеров, устраивали им поминки, а потом с изумлением узнавали: богом данная бабка переписала на них избу.
Ниночке очень повезло. Судьба столкнула ее с Поповыми. Правда, сам хозяин, Владимир Семенович, оказался неразговорчивым и даже хмурым, но он появлялся лишь по воскресеньям, а Вера, его жена, была просто замечательной: веселая, бойкая, умеющая вкусно готовить и великолепно шить. Уложив детей спать, Вера брала кусок дешевого ситца самой простой расцветки и за вечер шила Ниночке такую юбку, что товарки на ферме немели от зависти.
В сентябре Вера уехала в город, а Нина осталась зимовать в деревне. Мороз в тот год ударил рано, снег лег на землю в середине октября, а к концу ноября сугробы намело почти до крыши. А еще постоянно отрубалось электричество, и Нина сидела при керосиновой лампе, в сотый раз читая старую подшивку журнала «Крестьянка». Если вы думаете, что в Подмосковье коренные жители черпают из реки молоко и закусывают кисельными берегами, то жестоко ошибаетесь. Даже сейчас, в XXI веке, стоит отъехать от столичной Кольцевой магистрали несколько километров, как вы наткнетесь на село, в котором нет ни водопровода, ни газа, ни канализации, а свет горит лишь в хорошую погоду, когда на дворе ни ветра, ни дождя, ни снега.
