Всю дорогу я еле сдерживалась от вопросов типа: «А какие приглашения будем рассылать – с голубями или с сердечками?», «А какой будет торт – трехэтажный или двухэтажный, с фигурками влюбленных или без?», «Будем отмечать в Москве или в нашем скромном городе?» и… «Как зовут твою маму?».
…Порог своей квартиры я переступила ровно в десять. Родители уже лежали в кровати, но услышав, как хлопнула дверь, мать вскочила, подбежала ко мне и обняла.
– Дочка вернулась! – Да, надо чаще уезжать. – Как ты? Все нормально? Как отдохнула? Как кушала? Не заболела? – Вопросы посыпались как из рога изобилия.
– Успокойся, мам, все просто отлично. – Я прошла в комнату. – Ели много и вкусно, катались на лодке, рыбачили.
– Никто не обижал? – грозно спросил отчего-то сердитый отец и тут же захрапел, не дожидаясь ответа. Будить его и рассказывать про маньяка мне не сильно хотелось, потому я пошла в ванную принимать душ с дороги. А выйдя, обнаружила родителей о чем-то тихо перешептывающихся на кухне за плотно прикрытой дверью.
– Вы чего не спите? – изумилась я, заглядывая внутрь. Что это, совещание «Тройственного союза» против «Антанты»? А как же храп?
– Юль, – позвал отец, – поди сюда. Потолковать нужно. – Я покорно прошла в кухню и села на табурет, приготовившись к длительному «производственному совещанию». – Ты ведь с этим парнем ездила – как его? – Николаем? – Я кивнула, пусть запомнит имя будущего зятя. – А где он?
– Уехал, – моргнула я. Что за дурацкий вопрос? Не за вешалками же в прихожей он заныкался!
– А почему с нами не поздоровался? Сдается мне, это потому, что у него по отношению к тебе не слишком серьезные намерения. Ты понимаешь, о чем я?
– Не совсем. Что случилось? С чего вдруг вы затеяли этот разговор? – Я почувствовала, что начинаю раздражаться. Почему, когда ты только находишь в чем-то счастье, приходят родители и говорят, что этого делать нельзя? «Не слушай так громко музыку!», «Не ешь так много мороженого!», «Не смотри этот сериал!» и, наконец, «Не встречайся с этим парнем!»…
– Понимаешь, доча, сегодня у нас был Володька…
– Кто? – начала я тормозить. Это все нервы.
– Владимир Павлович, как ты его называешь. И он поинтересовался, где ты. Когда узнал, что ты и в самом деле с ним уехала, то кое-что нам о нем поведал.
– Что он бандит? – не удержалась я. – Это мы уже слышали. Ну сволочь бритая! Вечно свой нос всюду сует!
– Так ты знала, что он бандит?!
– Бритая сволочь-то? Конечно, бандит!
– Не кривляйся! – прикрикнул отец. – Ты знала, что он бандит, и все равно поехала с ним!
– Нет, не верно. Я знала, что бритый вам скажет, будто Коля бандит. Но это не так! – Я зевнула. – Ладно, я пойду спать, а то завтра в институт.
– Иди, иди, – одобрила мать.
– Нет, стой! – приказал папаня.
Я села обратно и в недоумении на него уставилась.
– Ну что еще?
– Ты что, не слышала?! Твой Николай бандит! И встречаться ты с ним больше не будешь! Все поняла?!
– Нет! – Этого я допустить никак не могла, хотя и предрекала. – Нет, буду! Я не могу с ним не встречаться!
– Это почему же? Или… – Лицо папы стало напоминать спелый помидор. – …У тебя с ним что-то было?! – так рявкнул он, что стаканы на столе зазвенели, окна потрескались, а соседи снизу усердно застучали швабрами по потолку.
– Нет-нет! – молниеносно слицемерила я и так закачала головой, что та едва не отвинтилась от туловища. – Ты что? Как ты мог подумать?
Было ужасно стыдно, но лучше жить с позором в сердце, чем вообще не жить. На ум молниеносно пришел Ницше: «Кому нет нужды в том, чтобы лгать, тот извлекает себе пользу из того, что он не лжет». Раньше родителям я никогда не врала, вот вам и польза, о которой говорил немецкий философ: мне, слава богу, поверили.
– В таком случае разговор окончен! – Стук кулаком по столу означал конец полемики. Что-то вроде решающего гонга.
И я пошла в кровать, ощущая, как стыд резко сдает позиции другому не менее сильному чувству – ярости. Ах ты, бритая скотина! Сам ведь форменный бандит, и рожа протокольная, так нет, будет приходить к моим доверчивым родителям и вешать лапшу относительно моего Николая. Ненавижу! Ничего, ты мне за это ответишь!
Эх, жалко Танька переехала с родителями в новую квартиру. Так хотелось кому-нибудь шепотом пожаловаться на жизнь! А позвоню Катьке – родичи услышат. С этими думами я, изгнав из сердца ярость и напустив в него побольше грусти, уткнулась лицом в подушку и тихо, но жалобно заплакала.
В институт я не пошла – были другие, более важные дела. Поднявшись в десять, начала обдумывать свой гардероб. Что надевают грабители, вламывающиеся в квартиры? Детективы учат: только черное. Достав брюки и водолазку этого наилучшего для данной ситуации цвета, стала раздумывать над остальным. Обувь должна быть удобной. М-м… кроссовки? Но они же белые! Ладно, фиг с ними, пусть будут белые. Обязательно полиэтиленовые перчатки. Хорошо, что мама красит волосы, иначе где б я их взяла?
Одевшись подобным образом и сунув в черную сумку перчатки, я для пущей маскировки нацепила на голову такого же цвета бейсболку и пошла обуваться.
Здорово получилось, что родителей нет: отец на работе, мама ушла в магазин. Не мудрствуя лукаво я, накорябала ей записку: «Ушла к Кате» – и оставила на видном месте, после чего с чистой совестью отправилась в знакомый двор.
Найдя нужный дом, я с некоторой опаской вошла в последний, он же третий, подъезд. Средняя дверь на верхнем этаже действительно была опечатана. Чувствуя себя самой что ни на есть отпетой преступницей, я аккуратненько отодрала ногтем белую бумажку с печатями и подписями и, воровато оглянувшись по сторонам, беззастенчиво вторглась в чужую частную собственность, подивившись про себя, как же Хрякин так сделал, что дверь была оставлена незапертой.
Надев перчатки, принялась за работу. Первым делом обследовала все тумбочки, гардеробы и шкафы. Ничего. Это заняло час, поэтому я изрядно выдохлась и, решив немного отдохнуть, присела на кровать. Где-то через минуту резко зазвонил телефон. Я так и подскочила. Не знала, что сей неприятный район телефонизирован. Только где же кричащий аппарат?
Он обнаружился на кухне, на полу под табуреткой – самое подходящее место! Конечно, снимать трубку в квартире, куда проникаешь вполне криминальным способом, довольно глупо, но я подумала, что это, может, какой-нибудь дальний родственник или давнишняя подруга, которым еще не потрудились сообщить страшное известие, и ответила:
– Алло.
– Вас беспокоит капитан полиции Любимова! – гаркнула мембрана Катиным голосом. Ну дела!
– Катя?!
Долгая пауза.
– Юль, ты, что ли?
– Ну разумеется, я! Привет, Катька! Давно не виделись. Как дела? А я вот вчера с озера приехала… – кинулась я делиться последними новостями со своей закадычной подружкой, но та невоспитанно перебила:
– Господи, Юлек, где ты?
– Как где? – искренне удивилась я. Торможение продолжается. – На квартире у убитой Колесниковой. Ну той, что я на субботнике нашла.
– Да быть этого не может!
– Почему? Подожди, а куда ты звонишь? Я ж не у себя дома! – наконец дошло до меня. – Как ты узнала номер?
– Я звоню по номеру, который был найден Наташей в кармане пиджака Крюкова. Сечешь теперь?
– Какая я тупая! – осенило меня. – Девица в сиреневом в кафе, валявшаяся впоследствии мертвой под холодильником, и таинственный Ленусик, предположительно любовница Крюкова, одно лицо! То самое лицо, кому я звонила от тебя, кому передала в кафе папку, в чьей квартире я сейчас нахожусь и куда ты позвонила!
– Слава богу, все еще не так запущено… – Это она про меня? А сама-то! Капитан полиции, блин! – Но как ты тут очутилась?
– Кать, мне некогда, потом расскажу! Только ответь, куда бы ты в своей квартире положила то, что надобно ото всех скрыть?
– Хм… Под ковер или матрас. А что?
– Спасибо. Отбой.
Вряд ли на планете есть нормальный, здравомыслящий человек, который засунет отнюдь не плоское портмоне под ковер, а тем более под потрепанный тонкий палас, что имел место быть в комнате Колесниковой, поэтому я не медля сунула руку под матрас единственного лежбища во всем помещении. Нащупав там два твердых предмета, необычайно обрадовалась и вытащила на свет божий первый. Им оказался длинный плоский футляр, обитый черным бархатом, содержащий внутри приятный глазу золотой браслет с несколькими симпатичными зелеными камушками и чек магазина «Даймонд» с недосягаемой для простого рабочего класса ценой.
Значит, браслет, который Крюков покупал с Юрочкиной, каким-то загадочным образом попал ко второй его любовнице и по совместительству шантажистке Хрякина. Понятно на данный момент, как она оказалась в Березовке, – у Крюкова же было с ней свидание. А вдруг это она и убила его? Тогда получается, что Ангелина отомстила за своего любовника и убила убившую его любовницу? А зачем она отдала ей свой браслет? Неужто та и ее шантажировала? Но чем?
