– Как идет расследование по делу о смерти Эдуарда Розова? – Я требовательно посмотрела на Дениса, и он, помедлив немного, неохотно сказал:
– Ну, во-первых, Скоробогацкого действительно видели в больнице. А во-вторых, установлено, что яд был не в пилюле, а в бутылке с водой, которой Розов запил вечернюю порцию лекарств. Отраву ввели в воду шприцем, не открывая бутылку, просто проколов пластик выше уровня жидкости.
– Неужели это была полуторалитровая бутыль минералки без газа?! – Я потрясенно охнула. – Господи! Выходит, эти сволочи отравили Эдика моей водой!
Я скрипнула зубами.
– Не расстраивайся, Дюшенька, ты же не знала, как используют преступники твою доброту! – утешил меня добрый папуля.
– Похоже, доброта и впрямь губительна, – пробормотала Трошкина.
– Постойте, я не успеваю следить за сюжетом, – пожаловалась бабуля. – Понятно, что Пороховщиков и его любовница жестоко поплатились за то, что обманывали Жорину законную супругу. Но разве обязательно было убивать Эдика?
– Конечно, обязательно! – кивнула мамуля, которая в своих романах бестрепетно заворачивает еще более жесткие сюжеты. – Ведь он мог рассказать следствию о том, что Шурочка была в курсе неблаговидного поведения Жоры и, стало быть, у нее были веские основания желать всего самого плохого ему и его любовнице.
– Более того, Эдик мог вспомнить, что Шурочка уже у него в кабинете грозилась уничтожить Жору и «убить эту мразь» – Алису, – дополнила я аргументы родительницы. – Кортес присутствовал при этом и запомнил целые фразы – видимо, Шурочка повторяла их неоднократно, прозрение далось ей тяжело.
– Да-а-а-а, история! – протянул папуля и снова пошевелил носом, дистанционно определяя степень готовности ожидаемого обеда. – Ну, можно подавать горячее?
– Погоди, Боря! – Мамуля придержала супруга за рукав. – Мне вот что интересно: получается, Шурочка вышла сухой из воды?
– Ты в том смысле, что она не утонула? – уточнил Зяма.
– Я в том смысле, что любовница в гробу, неверный муж за решеткой, злодей-искуситель Димчик в морге, а Шурочка, считай, богатая вдовица, и обвинить ее, кажется, не в чем! – Мамулю, похоже, искренне восхитило богатство чужой фантазии.
– Неужели не в чем? – Трошкина огорченно посмотрела на меня, а я на Дениса.
Вслед за мной на него с надеждой воззрились и остальные.
– Что? – нахмурился мой капитан. – Что вы так на меня смотрите?
– Милый, не разочаровывай меня! – тонким голосом попросила я, и это сработало.
– Ну, ладно, ладно, скажу, вы же не отстанете! – Денис поднял руки, точно сдаваясь. – Если верить экспертному заключению, Скоробогацкий никак не мог уколоть себя сам. Во-первых, он упал не потому, что споткнулся, – его ударили по голове, во-вторых, при падении руки оказались не под телом, а впереди него, выше головы, и крайне трудно представить, что в бессознательном состоянии человек мог перекатиться на бок и широким жестом вогнать иглу себе под ребро…
Речь Дениса прервали бурные аплодисменты.
– Что? – остановился он.
– Кулебякин, я тебя обожаю! – горячо сказала я и жарко расцеловала милого. – Ты не обманул моих ожиданий!
– Справедливость восторжествует! – Трошкина тоже обрадовалась и полезла с поцелуями к Зяме, который мало что сделал для торжества справедливости, но лобзания принял вполне охотно.
– Вот и славно! – Папуля тоже хлопнул в ладоши и наконец поднялся из-за стола. – Я несу горячее.
– Отлично, только мне нужно поменять тарелку, – сказала я и тоже встала, предварительно с намеком крепко наступив под столом на ногу Трошкиной.
– Что? Что еще? – Подружка догнала меня в коридоре.
Я втащила ее в свою комнату и плотно закрыла дверь.
– Боюсь, они скоро сообразят, что я не все им рассказала, – я кивнула на стену, за которой продолжали пирушку мои родные и близкие. – Но тебя это касается в первую очередь, а Зяме и вовсе не хотелось бы говорить…
– Что еще? – побледнела Алка.
– А то, что разгром в квартире Эда – это совсем другая детективная история, – сказала я и вытянула из-под диванной подушки припрятанный там конверт с диском. – Знаешь, что это? Это коды доступа к автоматизированной системе управления газопроводами.
– Ух ты, – без энтузиазма и с недоумением промолвила Трошкина. – А зачем это тебе?
– Мне-то без надобности, а вот какие-нибудь террористы могут отвалить за эту информацию большие деньги! – объяснила я. – А знаешь, откуда у меня этот диск?
– От верблюда? – неловко сострила Алка, явно встревоженная.
– Ты почти угадала. От попугая! Конверт приклеили ко дну клетки Кортеса.
– А-а-а-а… – Трошкина немного подумала. – А я тут при чем?
– А при том, что эта информация утекла из нашего института! И вынес ее оттуда, я думаю, обиженный несправедливым увольнением Алик Мучкин!
– Алик? – Голос Трошкиной упал до шепота.
– Да-да, твой Алик! Сам он ничего такого вынести за проходную не мог, но тут очень кстати появился Эдик с попугаем. Кортеса пронесли чуть ли не по всем отделам института, и сообразительный Мучкин использовал птичью клетку для транспортировки контрабанды. Вот только забрать диск из офиса Эда неожиданно оказалось большой проблемой. В тот же день Алик это сделать не смог, хотя и попытался организовать удаление Розова из кабинета, посыпав его десерт слабительным порошком, – Эдик оставил в лавочке нас с тобой! А потом попугая вместе с клеткой увезли старики Розовы, и Алику пришлось учинить беспорядочный поиск в квартире Эда. Странно, что после этого он не разгромил «МБС» и мой отчий дом! Впрочем, ты ведь сказала, что внезапное чувство к тебе переродило Алика? Полагаю, его новые планы подразумевают контакты не с террористами, а с любимой девушкой?
– Так. Я все поняла. – Алка расправила хрупкие плечики. – Ты хочешь сказать, что моя – как патриотичной гражданки – задача заключается в том, чтобы окончательно утвердить Алика на пути истинном и проследить…
– Днем и ночью! – вставила я.
– …чтобы он не сделал ничего ужасного, – закончила Трошкина.
– Кроме разве что предложения руки и сердца! – захихикала я, не в силах более сдерживать нервное напряжение. – Ведь это просто ужас, как мужчины не любят жениться! Вот вспомнить хотя бы того же Пороховщикова…
– Слушай, Кузнецова, а давай мы уже забудем про Пороховщикова? – попросила Алка, прислушиваясь к звону приборов и восторженным возгласам, доносящимся из гостиной. – Кажется, Борис Акимович приготовил что-то необыкновенное.
– У моего папули все необыкновенное, – согласилась я.
– Например, дочь! – подмигнула мне верная подруга.
Кто бы спорил!
Добро пожаловать в ад (англ.).
