Галина махнула рукой и спросила:
– Вы приехали, потому что Мария Ивановна заподозрила Вику в отравлении Марфы?
Я смутилась. По телефону я легко соврала, назвалась частным детективом, но сейчас, сидя бок о бок с Галиной на лавочке, поняла, что не могу ей лгать, и рассказала все как есть.
– Темна вода в облацех воздушных[12], – пробормотала Галина, когда я закончила. – Расскажу, что знаю. Начну издалека. Мария Ивановна Демидова ненавидела Вику с юности.
– Они были знакомы? – удивилась я.
Федорова расправила юбку на коленях.
– Да, и очень хорошо. Миша по Вике сох. Они познакомились на елке в НИИ, где я служила уборщицей и куда пристроила сестру лаборанткой, надеясь, что она денег немного заработает. Бабушка умерла, папа тоже ушел от нас, они долго болели, все накопления мы на врачей потратили. Я иконописи училась, в церкви полы мыла, одна прихожанка меня в НИИ пристроила, а я туда Вику привела. На Новый год там праздник для сотрудников устроили. Демидовы всей семьей пришли: Борис Константинович, Мария Ивановна и два их сына. Миша Вику увидел и голову потерял, весь вечер от нее не отходил. Его матери это не понравилось, она сына постоянно подзывала. Он подойдет, послушает, что Мария говорит, и опять к Вике. С этого все и началось, с маленького ручейка, который потом в океан беды вылился.
* * *
Когда я уехала от Галины, было уже поздно. Мы проговорили очень долго, у меня было много вопросов, и почти на каждый у старшей сестры Вики нашелся ответ.
По дороге назад я собрала все пробки, устала, захотела есть, но, очутившись дома, не пошла ни в ванную, ни в столовую, а постучала в спальню Дегтярева.
– Ты рылась в моем шкафу, – сердито сказал полковник, увидев меня на пороге.
Я села в кресло.
– Прости, потом обсудим, хорошо ли отбирать у собаки хамон и тайком есть то, что категорически запретил врач. Мне нужна твоя помощь.
Александр Михайлович помрачнел еще больше.
– Что случилось?
Я рассказала все, что узнала от Зинкиной, Кировой и старшей сестры Вики, изложила свои догадки и подытожила:
– Я уверена, что Мария Ивановна задумала убить Вику, и ей это удалось. Катя – случайная жертва, Марфа вообще ни при чем. Она просто оказалась не в том месте, не в тот час. А потом дама открыла охоту на меня, но инфаркт заработала Люся. Слава богу, домработница осталась жива, есть шанс, что она поправится. Но, как ты понимаешь, ни одной улики у меня нет, только домыслы. Я сунула грабли в стог сена, где мирно жили жирные крысы, и грызуны испугались. Но как их поймать? Можно считать доказательством моей правоты рождение у Геннадия в двух браках детей-инвалидов, но любой, даже самый неопытный адвокат мигом скажет: «Увы, иногда на свет появляются дети с проблемами. Геннадий Борисович – один из тех людей, чей ребенок, к сожалению, обладает патологией позвоночника».
И что? Даже если каким-то чудом удастся взять у Филиппа анализ крови, там ничего не найдут, ведь непонятно, что искать. Неизвестно, как возникает эта болезнь, есть лишь одни догадки. Степан Ильич Войков предполагал, что вирус передается через кровь или половым путем, как СПИД. Допустим, некто инфицирован этой заразой, на больного нападает грабитель, ранит его ножом, потом начинает рыться в карманах убитого, снимает с него часы, кольцо. У преступника на руке небольшая ранка, кровь жертвы попадает в нее, и вирус начинает свою работу. Геннадий убил Кукасян и заразился, поэтому у него в первом браке появилась девочка, не способная двигаться, а во втором Филипп.
– Стоп, – скомандовал Дегтярев. – Это не улика. И где Кукасян подцепила вирус?
– Ты не понял? – удивилась я. – Володя-сибиряк привез шкатулку, о которой ему во сне сказала шаманка. В ней был порошок. Степан Ильич целый день его изучал. Сотрудники помогали Войкову. А потом все они умерли! Непонятное вещество содержало тот самый вирус, он вызывает инфаркт-инсульт. Но не у каждого. Кое-кто остается в живых. Человек не знает, что он инфицирован, и передает заразу детям. Малыши рождаются инвалидами. Механизм действия вируса, как при гемофилии, которая передается по наследству. Один раз случился сбой, и потомки больного человека обречены болеть. Королева Виктория сама гемофилией не страдала, но она передала ее многим царским семьям, с которыми была связана родственными узами. То же произошло и с Геннадием, сам он вроде здоров, а с детьми беда.
Полковник потер затылок.
– Судя по твоему рассказу, в момент вскрытия шкатулки Лауру уже уволили из лаборатории. Кукасян не участвовала в изучении порошка и не могла заразиться. Вся твоя теория про заражение Геннадия от Лауры рассыпается.
На секунду я опешила, но быстро пришла в себя.
– Ладно! Но Геннадий убил Кукасян. А мать его спасла, подсунула милиции в качестве преступника Артема Зинкина. Прошло много лет, и Мария Ивановна решила убить Вику. У Демидовой есть тот самый порошок шаманки! И что теперь делать? Как вывести Марию Ивановну на чистую воду? Вика была наркоманкой, ее смерть от инфаркта никого не встревожила. Катя алкоголичка, ее кончина не выглядит подозрительной. Марфа несколько месяцев баловалась сильными антидепрессантами и болеутоляющими, которые ей щедрой рукой давала Катя. Эти лекарства нельзя использовать бесконтрольно, в особенности подросткам, чей организм находится в стадии активного развития.
По дороге домой я позвонила Оксане, она сказала мне, что самая частая причина внезапной смерти детей в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет, если исключить травматизм – это сердечно-сосудистые проблемы. Сердечный приступ Марфы врачей не удивил.
Полковник молчал.
– Оставить все как есть? – уныло продолжала я. – Пусть Мария Ивановна живет дальше? Ей все сойдет с рук? Тебе пересказать еще раз все, что я узнала от Галины Федоровой?
Александр Михайлович взял свой телефон.
– Алло, Виктор? Это Дегтярев. Отлично. Как дела? У меня тоже прекрасно. Нужна твоя помощь. Завтра утром к тебе приедет Дашка. Да, та самая. Возникла проблема. Я ее решить не могу, потому что не могу. А ты, полагаю, справишься. Договорились, в десять она у тебя.
– С кем ты разговаривал? – спросила я.
– С владельцем адвокатской конторы. Его зовут Виктор Брунов, – пояснил Дегтярев, – я знаю его не первый год, он тот человек, который нам нужен.
– Нам? – повторила я. – Мы с тобой вместе? Почему ты не сердишься? Не говоришь: «Опять влезла куда не просят!»
Толстяк потер затылок.
– Наверное, я ослабел от голода. Когда у тебя всю еду отняли, трудно злиться.
Спустя две недели в уютной гостиной большого офиса на диванах-креслах разместились Мария Ивановна, Геннадий Борисович, его младший брат Михаил, Флора, я и адвокат Брунов, приятный мужчина с открытой улыбкой. Он и начал разговор:
– Некоторое время назад ко мне обратилась госпожа Васильева. Она хотела подать в суд на оклеветавшую ее Марфу Демидову, но я попросил Дарью встретиться с вами, чтобы решить дело мирным путем. Ну зачем затевать процесс? Тратить большие деньги, уйму времени? Ни госпоже Васильевой, ни семье Демидовых не нужны шум и материальные потери. Давайте просто поговорим и решим, как урегулировать конфликт.
– Мы готовы выплатить компенсацию, – сразу предложила Мария Ивановна, – денежную.
– Спасибо, но меня это не устраивает, – твердо сказала я. – Где гарантия, что Марфе не придет в голову опять использовать меня для того, чтобы прославиться? Приписать мне кражу медальона не удалось, но девочка может придумать нечто подобное.
– Марфа вот-вот отправится в Англию, – остановил меня Геннадий, – в закрытую школу. Дарья, я все понимаю, мне бы тоже не хотелось видеть каждый день через забор существо, которое не наказано за подлость. Если дело только в Марфе, то…
– Девочка не поедет в Риверс, – отрезала Флора.
– Это почему? – сдвинул брови Геннадий.
– Потому что я, ее мать, этого не хочу, – ответила Флора. – Дарья, Марфуша не хотела ничего плохого вам сделать. Она от переживаний серьезный приступ заработала, без сознания лежала. Марфе не интернат с розгами нужен, а санаторное лечение. Как вам не стыдно! Набросились на ребенка. Сами глупости в ее возрасте не делали?
Я посмотрела на Флору.
– Вы меня спрашиваете или Геннадия?
– Вас! – с вызовом ответила мать Марфы.
Я пожала плечами.
– Все в подростковом возрасте могут наломать дров. Вопрос в толщине поленьев. В десятом классе я, собираясь на школьный вечер, решила принарядиться, взяла без спроса кольцо бабушки, старинное, и, как сейчас понимаю, очень дорогое. Вернувшись домой, я поняла, что его нет. Была зима, наверное, снимая варежки, я потеряла перстень. Да, я совершила глупость и была здорово за нее наказана, но мне не пришло в голову соврать бабушке, что меня ограбила соседка, напала и сдернула с руки украшение.
