— Этого не может быть! — заявила Лера. — Кто мог это сделать? И зачем?
— На второй вопрос я не могу тебе ответить, — нахмурилась Катя, — а на первый очень даже. — И без перехода добавила: — Это сделали вы.
Я удивленно моргнула, дивясь ее храбрости, точнее даже, бесшабашному лихачеству, а девчонки уставились друг на друга, затем на Любимову.
— Ты спятила? Это не мы!
— Больше некому, — невозмутимо пожала она плечами, начав очень сильно походить при этом на своего возлюбленного.
— Между прочим, — ткнула Барская в пол комнаты, — там твои следы!
— Да, мои, — не стала отрицать очевидного моя подруга. — Потому что я искала там ваши.
— Наши? — переспросила дочка Галины Тимофеевны, хотя глухой отнюдь не была. — Откуда там наши следы? Мы не крали труп! Мы обходили дома! Если хочешь, пойдем сейчас обратно, и тебе старик докажет, что я звонила по его неработающему телефону!
Вообще фраза вышла классная. «Звонила по неработающему телефону». Диалог пациентов сумасшедшего дома, блин.
— А где ты была в это время? — включилась я в допрос, грозно сверля глазами Светлану.
Она вся скрючилась под этим взором, но ответила с вызовом:
— Там же, прикинь?
Девчонки еще долго препирались, переместившись за прославившийся своими частыми собраниями стол общей комнаты, пока мне не пришла одна идея:
— Давайте поищем что-нибудь снаружи.
Все с этим согласились, но вместе идти отказались. Лера с подругой стала обходить дом с одной стороны, мы же с Катей — с другой.
— Ну что скажешь? — поинтересовалась я ее мнением относительно сложившейся ситуации.
— Ой, не нравятся они мне. Но ведут себя до мерзости естественно.
— То есть не они? Но кто же?
— Не знаю. Некому больше. Хотя…
— Что — хотя?
Вместо того чтобы осматривать в слабом свете уходящего дня область под ногами, я всецело обратилась к Катькиному лицу. Так как она не ответила, я повторила:
— Кать, что — хотя?
— Да ну, фигня… Забудь. Вот и его окно.
Немножко потоптавшись около окна, мы замерли и принялись изучать рамы. Рамы как рамы. Я опустила взгляд на землю и — о чудо!
— Смотри, следы!
Любимова заставила меня чувствовать себя идиоткой, ответив:
— Да, это наши.
— В самом деле? — расстроилась я.
— Да. Но не только наши.
— А чьи еще?
Мы переглянулись и присели — так учил великий Жека.
— Да их куча, — разозлилась подруга. Здесь к нам присоединились остальные. — Что за е-мое! Как тут разобраться?
— Дай я посмотрю, — Лера мягко отстранила нас с Катей и тоже присела на корточки. — Здесь мужские следы. От ботинок. Вот очень большой размер, даже для мужчины. А вот средний мужской.
— Это Юлькина лапа, — авторитетно заявила Любимова. Дура. Лишь бы поиздеваться! — Ее следы вечно с мужскими путают!
— Зато от тебя никаких следов! Твоя гигантская шпилька на все сорок сантиметров в почву уходит! — не осталась я в долгу.
— Гнусная ложь! У меня вовсе не сорок сантиметров шпилька! Всего лишь одиннадцать!
Света возмутилась:
— Вы так и будете трепаться о ерунде? Я лично не собираюсь умирать! И нужно в первую очередь думать именно об этом, как сохранить нам жизнь! Так что заткнитесь, и пошли в дом!
— Заткнись ты, поняла, мелкая?!
— Да! — поддержала я Катю. — Мы будем говорить о чем хотим и когда хотим!
— Боже! — закатила та глазки.
Однако когда обе тронулись к входной двери, мы не отстали. В результате, еще немного посовещавшись и так ни к чему и не придя, мы разошлись по комнатам, но до этого забаррикадировали входную дверь всем, чем только можно было, и плотно закрыли окна в обеих комнатах, где совершались убийства; в последней операции я не участвовала, сославшись на травмированную нервную систему, что было истинной правдой: видеть осклабившегося индейца или же искупаться в Кешиной крови мне больше не улыбалось. Перед тем как лечь в постель, подруга повела себя странно: всучила мне блокнот покойников, с которым дотоле не расставалась (первая странность), сама сунула мне его под подушку, объяснив это тем, что она боится кражи (вторая), и велела мне поклясться, что, если с ней что-нибудь случится, я непременно открою второй разворот и прочту, что там написано (третья и заключительная). Я, конечно, поклялась, чтобы успокоить дорогую подругу, но думала, что это глупость несусветная, и гадала, что толкнуло ее на такие поступки, пока не вспомнила последовательность: Катя по снимку идет следом за Кешей. После нее Лера, затем я. Дальше снова Света. И все по кругу. Сколько нам удастся обманывать смерть? Никто не знает.
Сны были мрачными, иссушающими, туманными и угнетающими, так что, проснувшись, я сперва этому порадовалась. Затем я ощутила жуткий холод и спросонья с трудом сообразила, что открыто окно. Проклиная свою судьбу, я соскребла себя с постели и направилась к нему, с тем чтобы закрыть, отметив краем глаза, что подруга уже поднялась и сейчас, видимо, завтракала в столовой. Моя рука уже потянулась к окну, когда я увидела на подоконнике такое, что пришлось эту руку вернуть, поднеся к губам, чтобы подавить рвущийся наружу вопль дикого всепоглощающего ужаса.
Подоконник был залит кровью. Катиной кровью.
Вместо того чтобы заорать наконец, я лишь заплакала, рухнув на пол.
— За что?.. Нет… Только не она… За что… — скулила я обессиленно, не ведая, что делать дальше, да и стоит ли вообще что-то делать. Наверно, нужно просто ждать, когда малолетние убийцы организуют покушения на самих себя, чтобы четко следовать кровавому списку, и наконец убьют меня. Но зачем столько ждать? Я не хочу этого. Почему они не могли прикончить нас ночью обеих? К чему этот маскарад? Зачем им последовательность? Зачем? Я не понимаю этого. И не хочу понимать.
Я встала на ноги, утерла слезы и, четко чеканя шаг, вломилась в комнату садисток.
— Может, не будем ждать? — сказала я с порога.
Обе только-только успели открыть глаза (точнее, делали вид, и у них это здорово получалось), лежа на сдвинутых вместе кроватях чуть ли не в обнимку, и глядели на меня недоумевающе.
— Ты че? — прохрипела сонным голосом Светка.
— Убейте меня! Ну же! Никто ведь не узнает, что это будет смерть вне очереди! Довольно спектаклей, здесь никого, кроме нас! Так чего тянуть? А? Я вас спрашиваю, сволочи!
— Она че, с дуба шмякнулась? — обратилась Света к соседке.
Та вообще и слова молвить не могла.
В конце концов я заставила их подняться и привела в комнату, к окну, разъяснив, что к чему.
— Может, она просто сбежала? — предположила далекая от статуса умного человека Света. — Ну и поранилась немного об окно.
— Как об окно можно пораниться?! — взывала я эмоционально. — Видишь, это кровь! Ее убили прямо здесь!
— Да ну, глупость, — продолжала Барская упрямо качать головой.
— Ничего и не глупость, — согласилась со мной Лера. — Они действуют строго по списку. И я следующая!
— Кто — они? — воодушевилась я. — Ты знаешь, кто это делает?
— Конечно, знаю. — Я затаила дыхание, предвкушая разгадку. — Это демоны. Они служат проклятью.
Мы со Светой переглянулись. Не такого ответа мы ожидали от нее сейчас. Видно, у Валерии наметился регресс: она вернулась к мыслям о действующем проклятье. Я-то надеялась, у нее есть нормальная версия… Что же происходит? Что, на хрен, происходит здесь? Я не могу постигнуть этого! Почему два тела оставили на всеобщее обозрение, а остальные забрали? И кто? И с какой целью? И живы ли мои друзья? Возможно, Катю только ранили, чтобы она не оказывала сопротивления, когда ее похищали. Но опять же: зачем? Воистину, вопросов было больше, чем ответов. Ответов не было вообще.
Мы прекратили бессмысленное разбирательство и заперли окно изнутри. Никто сюда больше не влезет. Ясно, что Катя сама открыла окно, снаружи это сделать было невозможно, только если разбить, но стекло-то осталось цело. Непонятно, почему она все-таки это сделала. Сама ведь говорила, мол, не знает, не заржавели ли рамы ввиду неиспользуемости. Решила проверить? Среди ночи? А преступник точно знал, когда она это сделает, поджидая ее на корточках, прислонившись к стене?! Бредни.
Мы немного посидели вместе, затем Света с нашей помощью разбаррикадировала дверь, заявив, что ей нужен свежий воздух, и отправилась на прогулку. Лера же ушла в свою комнату. Я — в свою.
Погоревав немного о подруге, я стала заправлять кровать, и тут мне вспомнился блокнот, сунутый заботливой Катей под мою подушку. Мгновение спустя он уже покоился в моих руках, раскрытый на втором развороте.
Сверху начинался подсчет средств, необходимых для записи второго альбома. Как я это поняла? Да просто там так и было написано корявым Фалиным почерком: «2 альбом “The metal breaks the silence”: аренда студии — $…, наладка инструментов — $…, новые трансформаторы — $…, качественный усилитель звука — $…; протолкнуть альбом: радио — $…, снять клип — $…, статья в журнале — $…» Я не называю сейчас никаких сумм, просто потому что не помню их. Одно точно — писал Фалалей все в долларах. Снизу стояло «итого» и довольно внушительная сумма, по крайней мере, для нищей студентки. Скажу только, если бы раньше я планировала записать собственный альбом, я бы тут же отказалась от этой дорогостоящей затеи.
