— Вы что, договорились с ней о свидании?
— Да говорю тебе, не переживай! — самодовольно усмехнулся мой собеседник. — Она гуляла и случайно меня встретила. Случайно, понимаешь! Это было не свидание.
По поводу случайности данной встречи я имела, что порассказать, но смолчала. Итак, Юлечка проведала, во сколько Курицын возвращается с работы, и ловко его
подкараулила. Не зря все посматривала на часы!
— Хорошо, случайно встретила, и что дальше? Как вы друг друга узнали? Вы же фактически не знакомы.
— О н а узнала, — гордо констатировал Витя. — Она говорит, такого, как я, невозможно не узнать. Такие мужчины, как я, крайне редки.
Подивившись Юлечкиной проницательности, я продолжила допрос.
— Узнала, и что дальше?
— Предложила погулять. Я согласился. Она мороженое мне купила! — снова скрытый упрек в мой адрес. — Мы немного погуляли, потом в пирожковую зашли, а потом она заспешила на работу, да и мне было пора.
— И о чем вы говорили?
Кирицын хитро прищурился:
— О тебе!
— И что именно?
— Это неприлично — передавать то, что говорится за спиной, — кокетливо поведал мне собеседник.
Я глубоко вздохнула, дабы охладить обуревающую меня ярость, и по причине отсутствия бандитского ножа решила применить политику пряника.
— Хочешь, я тебя свожу в буфет? Только не сейчас, а попозже.
— Ну, конечно.
— Тогда колись!
— Да ладно, — согласился Курицын, — мы ведь говорили хорошее. Она мало тебя знает, но ты ей так нравишься, что хочет узнать поближе, только стесняется. Стеснительная очень, понимаешь? Вот и расспрашивала про твою жизнь. Раз ты, говорит, Витя, ее парень, так все про нее знаешь. Чем она занимается, не беспокоит ли ее что-нибудь, есть ли у нее какие проблемы. Если, говорит, у нее какие проблемы, так я хочу ей помочь. Она, говорит, такая добрая, всем готова помочь, а я поэтому помогу ей.
— Интересно, — в задумчивости кивнула я.
— Ну, да. Вот у них работал какой-то парень, его уволили, и ты захотела ему помочь. Работу нашла, что ли? Юлечка говорит, парень такой хороший, но несчастный, он тебе спасибо скажет. Его, говорит, вечно всякие там обижали, за всю жизнь только твоя подруга Света и была к нему добрая, а теперь вот ты. Он, говорит, Свету на руках готов носить, так ее за доброту уважает, а теперь тебя станет уважать. Юлечка этому рада. Она хочет, чтобы вас обеих все уважали. Ей вы со Светой, как родные сестры. Она так тебя уважает, что даже…
Витя замялся, и я поощрительно вставила:
— Даже что?
— Ну, короче… Понравился я ей очень, и если б я был не твой, то она бы… Но раз я твой, проплакала всю ночь и решила пожертвовать своим счастьем. Жаль ее, да?
Осмыслить информацию я не успела — часы показали четверть двенадцатого. Пора звонить маме! Только сперва надо избавиться от этого типа. Ох, нет бандитского ножа! Но ничего, применим психологическое оружие.
— Витя, у тебя жетон для автомата есть? Или магнитная карта? Облагодетельствуй даму!
Угроза подействовала — Курицын пробормотал, что ему пора, и умчался быстрее ветра. Я, тоже быстрее ветра, бросилась к автомату.
Света не звонила. Не звонила. Не звонила. И я не знаю, что предпринять. Обратиться в милицию? Она мне этого не простит. И пускай не простит, лишь бы жива была! Только воспримут ли меня всерьез? Значит, надо постараться, чтобы восприняли. В конце концов, я в этом смысле профессионал. Одно из условий успеха лектора — уметь заставить воспринимать себя всерьез. Лектора? Да, у меня ведь сидят студенты. Я окинула их взглядом и вдруг поняла, что не могу начинать экзамен. Не могу, и баста. Прежде всего потому, что они видны мне как-то не в фокусе. Расплываются и двоятся. И вообще я забыла программу. Надо взять себя в руки. А это реально?
— Екатерина Игоревна, — робко обратился ко мне Дима, — вы переживаете из-за своей подруги, да? Вот этой?
И он сделал неуловимое движение корпусом, мгновенно вызвавшее в моей памяти несчастную Свету.
— Да, — кивнула я.
— Вы не знаете, куда она делась, да? Ее увезли. Вчера утром.
— Что?
— Ее вчера утром увезли на машине. Номер… сейчас, у меня он записан… сейчас найду…
— На машине, — слабо повторила я. — Кто? Куда?
— Какой-то мужик. На дачу, на шестьдесят третьем километре.
— Она поехала… добровольно?
— Поехала-то да, а вот потом… из машины ее почему-то выводили под руки. Как пьяную. Но не могла же она во время пути напиться? Или могла? Что с вами?
Я запрокинула голову, поскольку от волнения у меня пошла носом кровь. Господи, на машине, на дачу! Бред какой-то! Как бы остановить кровь?
— Поройтесь, пожалуйста, у меня в сумке. Там должен быть носовой платок.
— Вот, возьмите мой. Не бойтесь, он чистый, я им мобильник протираю. И нужно к переносице приложить холодного. Вот!
Мне сунули в руку нечто большое и ледяное, и я смело пихнула это себе на нос. Не сразу, однако помогло.
— Как удачно, что я купил в буфете «колы», — гордо объяснял друзьям Игорь. — Только что из холодильника.
Устав охлаждать переносицу банкой «Кока-колы», я открыла последнюю и залпом выпила. И, представьте себе, в мозгах тут же прояснилось.
— Вы можете показать мне эту дачу?
— Конечно. Там сейчас чижик караулит. Ваша подруга наверняка еще там.
— Чижик, — обреченно вздохнула я, горестно подумав, что с мозгами у меня все-таки до сих пор не в порядке.
— Толька Пыжиков. Вы его знаете! Он сдал экзамен с первого раза, поэтому и смог там остаться. А мы поехали сюда. Так что, отвезти вас на дачу?
— Это с какого вокзала лучше ехать?
— Нет, электричкой неудобно, надо на тачке. Вовка сегодня на колесах, так что не проблема.
Идея доверить свою жизнь Вовочкиному искусству водителя не показалась мне здравой, однако выхода не было. Мы вышли во двор и вчетвером уселись в автомобиль, который взревел и вихрем помчался вперед. Меня трясло. Перед глазами так и стоял ужасный сон, наполненный моей подругой и раскаленными утюгами. Света целые сутки пребывает у каких-то таинственных типов, и они не разрешают ей звонить по телефону. А похитители обычно, наоборот, заставляют звонить и умолять о выкупе. Неужели ее убили? Зачем? За что? Почему ее вели, как пьяную? Вдруг это уже был ее труп? Что делать, что делать?
— Вот она, — гордо возгласил Вовочка, указывая перстом на одиноко стоящую роскошную двухэтажную дачу. — Вашу подругу завели через эти ворота.
И тут он неожиданно крякнул. Я изумленно захлопала глазами, не зная, стоит ли воспринять этот странный звук как оскорбление моего преподавательского достоинства, а из ближайших кустов уже вылезла всклоченная голова и голосом Пыжикова сообщила:
— Да слышу я, слышу. Сегодня еще никто не приезжал. Так что на даче, скорее всего, одна она. Ой, Екатерина Игоревна, здравствуйте!
— А вчера кто приезжал? — осведомилась я.
— Вчера дежурил я, — вмешался Игорь. — Тот, кто ее привез, тут же умотал, а приезжали такие двое. Один — типичный новый русский, но старый, лет сорока, а второй помоложе и похож на обычного человека. Час пробыли и уехали.
Все это было более, чем загадочно, но поиски ответов я оставила на потом. Первое дело — поиски Светы.
— Скажите, вы можете перелезть через эти ворота? — без обиняков спросила я. — И заглянуть в окно.
— Перелезть как бы можно, но хата на сигнализации, — предупредил Вовочка. — Поэтому и собаки нет. Приедут менты, пиши пропало.
— И пусть приезжают. Я скажу, что это я виновата. В смысле, что это я, а не вы, полезла на чужую дачу. Понимаете, мы не знаем, в каком состоянии там бедная Света. Вдруг ей требуется немедленная помощь? Давайте немного покричим, и, если она не откликнется, надо будет лезть.
Мы обошли дачу, вызывая мою подругу по имени — безрезультатно. Нет, ситуация явно подозрительная! Мы вернулись к воротам, и я машинально отметила их фундаментальность. Словно не для загородного домика предназначены, а для крепости.
