— Этого я еще не решила, — ухмыльнулась Юлька, очень довольная эффектом, произведенным на Крученого ее рассказом о Фиме. — Я еще подумаю.
— Юленька! — взмолился Крученый. — Я признаю, я виноват! Я не должен был соглашаться идти в театр с этой облезлой молью! Но ее отец один из наших крупнейших клиентов. Ты пойми…
Юлька фыркнула.
— Но я постарался сделать все, чтобы эта девица возненавидела меня всей душой! — в отчаянии закричал Крученый. — Я наелся чеснока, я все время рыгал, я пролил на ее платье из Парижа свой коньяк, а потом попытался отмыть его вишневым соком. Я корчил из себя полного идиота, неспособного отличить балет от оперы. И когда она призналась мне, что боится быстрой езды, я принялся лихачить. Юля, я помял свою машину, и эта девица умчалась от меня, стоило мне затормозить у ее дома. Она даже не попрощалась со мной!
— Ты помял свою машину? — недоверчиво спросила Юлька. — Шутишь?
— Вовсе нет! Могу счет из автомастерской показать. Все выходные там провел! А ты в это время кувыркалась с этим Фимой! Ты разбила мне сердце! Как ты могла, Юля? Я же тебя любил!
И, произнеся эти слова, Крученый в явном отчаянии рванул волосы на своей голове и вылетел из Юлькиного кабинета. Минут через пять, немного придя в себя после бурной беседы с Крученым, Юлька позвонила Марише, чтобы сообщить новую информацию. Но вместо Мариши в трубке зазвучал голос Оли:
— Юлька, Мариша не может говорить! На нее только что наехала какая-то машина! Ее задавили! Ой, тут врач приехал!
— Что с Маришей? Она жива?! — закричала Юля, но Оля трубку уже бросила.
За следующую четверть часа, пока Юлька раз двадцать пыталась дозвониться до Оли, она думала, что поседеет. И когда наконец из трубки зазвучал голос Мариши, Юлька не выдержала и разрыдалась от счастья.
— Представляешь, — задумчиво, но с легким оттенком удивления в голосе сказала ей Мариша, когда Юля наконец перестала причитать и всхлипывать, — меня ведь пытались убить.
— Ну да, психов на дороге хватает, права можно купить долларов за триста, я лично встречала людей, которые вообще понятия не имели о правилах дорожного движения, — быстро затараторила Юля. — Но ты не думай об этом. Все обошлось — и слава богу.
— Нет, ты не поняла, — ответила Мариша. — Это был не случайный наезд. Меня пытались убить нарочно. Понимаешь?
— С чего ты взяла? — спросила Юля, ощутив уже знакомый холодок в солнечном сплетении. — Может быть, просто пьяный за рулем сидел?
— Нет. Я бы и сама рада была так думать, но свидетели есть. И они видели, как те красные «Жигули»-восьмерка сначала долго стояли у тротуара, а когда я вышла из машины и пошла на пешеходный переход, «Жигули» внезапно рванули с места. Если бы не моя реакция и тетка рядом со мной если бы меня к себе не дернула, то одними ушибами я бы не отделалась. А так со мной все в порядке. Только колготки порвались. И все ладони содраны. Но это пустяки.
— Если тебя пытались убить, то попытку могут и повторить, — обреченно пробормотала Юля, думая о том, что ведь эти золотые слова в первую очередь относятся к ней самой и к Таньке.
Но обдумать эту мысль она не успела. Потому что зазвонил телефон на рабочем столе. Юля машинально сняла трубку и услышала голос Таньки.
— Долго будешь жить, только что тебя вспоминала, — произнесла Юля.
— Юлька, кончай по трубке трепаться! У меня такие новости! — закричала Танька. — Обалдеешь! Сейчас перезвоню!
— Откуда?..
Юля хотел спросить, откуда звонит Таня, но та уже повесила трубку.
— Мариша, ты куда сейчас? — спросила Юля в мобильник.
— Кто тебе звонил? Танька? Что с ней?
— Она не смогла говорить по городскому телефону, сейчас перезвонит на трубку, — ответила Юля.
— Тогда я отключаюсь, — сообщила Мариша. — За меня не волнуйся. Оля везет меня в больницу, чтобы сделать рентген. Я тебе оттуда перезвоню.
Через полминуты телефон разразился трелью.
— Юлька, я сейчас в милиции! — сказала Таня. — Они умудрились потерять тело Ромки.
— Как это? — опешила Юля. — Его что, украли?
— С ума сошла? Просто у них санитар запил. А его сменщик куда-то умотал. Поэтому и проблемы. Документы тоже куда-то задевались. В общем, полный бардак. Но я тебе не поэтому звоню, тут мне следователь рассказал интересную вещь, ты только Оле пока не говори.
— Хорошо, — согласилась Юля.
— В общем, когда Пашку прижали к ногтю и подробно ему объяснили, какие были у него мотивы, чтобы убить Рому, он признался, что да, жене он изменял, но только не со мной, а с другой женщиной. Кто она такая, он почему-то не говорит. Я упросила следователя, чтобы он позволил мне поговорить с Пашкой.
— И что?
— Беседа у нас получилась очень эмоциональная. Пашка буквально на коленях умолял меня объяснить следователю, что мы с ним никогда друг другом не интересовались. Я пообещала, а он взамен рассказал мне, что в последнее время у него в любовницах ходит одна очень богатая дама. Но ее имя он назвать по-прежнему отказывается.
— Почему? — удивилась Юля. — Это же его единственная зацепка, чтобы вылезти из этой истории. Почему же он скрывает имя своей любимой?
— Говорит, что его чувство собственного достоинства не позволяет впутывать в дело об убийстве эту святую женщину. Но лично мне почему-то кажется, что дело тут не в Пашкином благородстве. Он просто боится, что если расскажет ментам о той дамочке, то они, естественно, возьмутся за нее. А ей может не понравиться, что Пашка помчался в Россию за своей сбежавшей женой и к тому же еще оказался заподозренным в убийстве. Я так поняла, что Пашка от этой женщины зависит.
— Но где он ее нашел? — возмутилась Юля. — Он же за последние годы в России был всего несколько раз. И то приезжал вместе с Олей. И не засиживались они тут больше недели.
— Так там и нашел! — объяснила ей Таня. — В Финляндии.
— Так она финка?
— Этого он мне не сказал, — ответила Таня. — Вообще отказывается говорить что-то конкретное о той женщине. Только поет ей сплошные дифирамбы с таким восторгом в голосе, что я даже ей позавидовала.
— А про Олю он что говорит?
— Самое смешное, что Олей он тоже восхищается и тоже поет ей дифирамбы! — хихикнула Таня. — Только немного в другой тональности. Та женщина у него и решительная, и деловая, и умная, и талантливая, и вообще просто суперженщина. А Оля этакий домашний котенок, любимые тапочки, нежный цветочек.
— Это Ольга-то нежный цветочек?! — не сдержалась и фыркнула Юля.
Олю она знала достаточно, чтобы с точностью сказать, что нежности в Ольге было не больше, чем в жестяном ведре.
— Значит, ты себе представляешь, что собой представляет та другая женщина, если по сравнению с ней наша Оленька кажется Пашке нежным цветочком? — спросила Таня, которой пришли в голову похожие мысли.
— Да уж, — задумалась Юля. — Выходит, вообще стальная леди. Неудивительно, что Пашка опасается ее прогневать.
— Но жалко парня, — сказала Таня. — Знаешь, лично я не верю, что он убил Ромку. Они почти не общались, общих дел у них не было. А я точно могу сказать, что Пашка ко мне никогда не приставал. Но это только я знаю, и Ромка знал, а вот менты мне не больно верят. И других подозреваемых, кроме Пашки, у ментов пока нету. Так что они его еще долго не отпустят, если вообще отпустят. А сам он позвонить этой своей любовнице и рассказать, что с ним случилось, не может.
— Ладно, я подумаю, что можно сделать, — ответила Юля. — А ты скоро вернешься?
— Не знаю, думаю, что еще часа два мы тут провозимся. Потом дорога. Так что к вечеру только буду. Но вы не беспокойтесь, насчет похорон моя мама все организует. И родители Ромки.
— Ты, главное, сама будь осторожна! — напомнила ей Юлька. — Тут с Маришей несчастный случай приключился. Кто-то пытался задавить ее машиной.
— Ужас! — ахнула Таня.
— Вроде бы все обошлось, но ведь преступник может и повторить свою попытку. Так что ты там остерегайся ходить одна. И когда дорогу переходишь, не ленись по сторонам смотреть.
Таня обещала все выполнить в точности и попрощалась. А Юлька, поскольку рабочее настроение у нее все равно начисто улетучилось и вряд ли сегодня вернется, испарилась из офиса. Встретились три подруги снова на квартире у Мариши через два часа. Рентген показал, что Мариша отделалась ушибами, ссадинами и небольшой трещиной в одном ребре.
— Меня даже не тошнит, и голова не кружится, — с явным сожалением сообщила она Юльке. — Врач говорит, мне фантастически повезло.
Тем не менее это не помешало Марише с удобствами устроиться в просторной постели, обставившись соком, компотом, пивом и минералкой. Банок, бокалов и чашек на столике было так много, что там едва нашлось место для тарелки с горой бутербродов и вазочки с «Суворовским» печеньем и шоколадными конфетами «Бейлиз», которые Мариша одну за другой задумчиво отправляла в рот и запивала шипучим шампанским, бутылка которого тоже стояла в пределах досягаемости возле ее лежбища.
