«Боже мой! Боже мой! Что там случилось? Ах, несчастная!»
Жозефина, испустив отчаянный вопль, сделала еще один шаг и ступила в пустоту. Жюв видел, как молодая женщина несколько раз перевернулась в воздухе, и услышал глухой стук ударившегося о землю тела…
Жюв вне себя бросился из комнаты, слетел по лестнице, промчался мимо консьержки, которая едва не свалилась в обморок, увидав прытко бежавшего жильца, до сих пор бывшего парализованным… Жюв свернул на бульвар Перер, бросился к железной дороге и, задыхаясь от быстрого бега, прибежал к месту, где лежала несчастная Жозефина… На шум упавшего тела и крики бедняжки в окнах домов появились люди, и, примчавшись, Жюв увидел вокруг несчастной Жозефины плотное кольцо прохожих… Полицейский, резко расталкивая зевак, добрался до центра круга и присел на колено возле тела. Приложив ухо к груди, он прислушался: мертва?… Нет! Из груди пострадавшей доносился слабый стон, она тихо хрипела… Жюв понял, что благодаря немыслимой случайности Жозефина во время падения, зацепилась за крайние ветви одного из платанов, растущих вдоль бульвара. Это позволило слегка затормозить падение. Жозефина, по-видимому, упала ногами на тротуар, поскольку они были ужасно разбиты, одна рука безжизненно висела, но сама девушка еще дышала…
— Быстро, — приказал Жюв, — фиакр, надо ее отвезти в больницу, быстро! Быстро!..
Глава XXX
Дядя и племянник
— Итак, дядя вы решили переехать жить в Нейи?
— Ох-ох, решил! Это твоя тетя находит этот квартал очаровательным. Хотя там действительно будет приятно жить, у нас будет сад… и потом, цена на землю в этом районе обязательно возрастет.
Довольно полный мужчина, раздельно, по слогам, произносивший слово «спекуляция», казалось, говорил о рае земном.
Судя по его внешности, это был мелкий торговец, отошедший от дел и уверовавший в свою неповторимую гениальность.
Рядом с ним сидел молодой человек, которого он называл своим племянником, стройный, элегантный, со светлыми тонкими усами под «трех мушкетеров», молодой служащий универмага, желающий выдать себя за сноба…
— Вы правы, спекуляция землею дело почти беспроигрышное, приносящее вместе с тем ощутимую прибыль… Итак, вы написали привратнику этого особняка с просьбой осмотреть дом?
— Совершенно точно, и он ответил мне, что можно прийти либо сегодня, либо завтра, он покажет мне дом. Вот почему я попросил тебя сопровождать меня, так как, в конце концов, ты единственный наследник моего состояния…
— О, дядя! Поверьте мне…
— Да, да, я знаю…
Трамвай, идущий от бульвара Мадлен, в котором двое мужчин громко беседовали, не обращая внимания на улыбки других пассажиров, притормозил на площади Церкви в Нейи.
— Выходим! Бульвар Инкерман начинается отсюда.
С одышкой, присущей человеку, чья тучность затрудняет любое физическое упражнение, дядя грузно спустился с подножки трамвая.
Более проворный, молодой человек соскочил за ним:
— Довольно много транспорта ходит в Нейи, не правда ли?
— Да, это так…
Через пять минут они приближались к дому леди Белтам, к которому несколько дней назад приходили Жюв и Фандор.
— Видишь, малыш, — громко заявил тучный господин, — особняк не так уж плохо смотрится. По всей видимости, в нем уже давно никто не живет. Но в конце концов может оказаться, что он не потребует большого ремонта!
— Во всяком случае, сад прекрасен.
— Да, сад довольно большой.
— Итак, звоним?
— Да, звони!
Молодой человек нажал на кнопку, и вдалеке раздался звон колокольчика. Скоро появился и привратник, высокий мужчина с длинными бакенбардами, все как положено: совершенный тип слуги из богатого дома.
— Господа пришли осмотреть дом?
— Совершенно верно. Меня зовут господин Дюрю. Это я вам писал…
— Да, месье, я помню.
Привратник провел посетителей в сад, и толстый господин сразу же схватил племянника за руку.
— Ты видишь, Эмиль, — говорил он, шагая по аллее, — это не огромный сад, но, в конце концов, достаточно большой… Перед домом деревьев нет, бульвар Инкерман хорошо виден из всех окон…
Привратник, шагавший за двумя посетителями, прервал восторг будущего хозяина имения:
— Может быть, господа желают осмотреть дом?
— Ну конечно, конечно!
Привратник провел своих гостей по ступенькам широкого подъезда к главному входу:
— Вот передняя, господа, слева — буфетная, кухня, справа — столовая, прямо перед вами малая гостиная, дальше расположена большая гостиная, наконец, здесь вы видите винтовую лестницу, ведущую на второй этаж… Надеюсь, господа, не обращают внимания на внутреннее состояние дома, в нем уже давно никто не живет…
— Да, да… А кому принадлежит это жилище?
— Леди Белтам, месье.
— Она здесь не живет?
— Она здесь больше не живет, месье. Леди Белтам находится в длительном путешествии… из-за своего здоровья… Неизвестно, когда она вернется, поэтому этот особняк продают…
По-прежнему без лишних слов и с не очень довольным видом слуга вел сейчас визитеров на второй этаж.
— В доме только одна лестница? — спросил тучный господин.
— Да, только одна лестница.
— Отлично, отлично…
Дойдя до вершины лестницы, дядя нагнулся к племяннику:
— Ты знаешь, мне здесь очень нравится…
— Да, очаровательный домик, — сказал племянник.
— Только какой ремонт предстоит!
И, поворачиваясь к привратнику, тучный господин спросил:
— Отчего здесь такая необычная сырость? Мы далеко от Сены, бульвар Инкерман проветривается хорошо, сад не очень тенистый…
— Господин сейчас увидит, — ответил привратник, — что архитектор этого дома допустил одну большую оплошность, в погребе выкопан колодец, в котором накапливается дождевая вода, отсюда и эта всюду проникающая сырость.
— Это не очень заманчиво для меня, — констатировал тучный господин, — я больше всего боюсь сырости, с моим-то ревматизмом.
Привратник, не говоря больше ни слова, толкнул дверь:
— Вот спальня леди Белтам.
— Как видно, это последнее жилье, в котором она обитала…
— Как видно? Почему господин так утверждает?
— Но… смотрите, стулья сдвинуты так, словно на них недавно сидели… На мебели гораздо меньше пыли. Вот, взгляните… на этом письменном столе… на этом секретере, под бюваром след пыли… Бювар был сдвинут совсем недавно… кто-то писал здесь, не так давно… Но… но что с вами?
Слушая тучного господина, привратник странным образом взволновался.
— О, ничего, — пролепетал он, — ничего! Но я хотел бы… если вы не возражаете… было бы лучше…
Волнение привратника явно заинтриговало толстого господина.
— Что с вами, — повторил он, — складывается впечатление, что вы чего-то боитесь?
— Боюсь? Месье! Нет, я не боюсь, вот только…
— Что только?
Понизив голос и попятившись вдруг к двери комнаты, привратник признался:
— Вот, что я вам скажу, господин, лучше не оставаться здесь… Леди Белтам продает этот дом, потому что это дом с привидениями!
— Да неужели?
Ни на дядю, ни на племянника заявление их гида, казалось, не произвело впечатления. Дядя громко хохотал, словно человек, довольный удачной шуткой, племянник же, более сдержанный, спросил:
— Стало быть, в доме есть призраки?
— О, — подтвердил привратник, покачивая головой, — господа ошибаются, насмехаясь над этим, все не так смешно, как кажется… Я хорошо знаю, чем покупать этот особняк, лучше…
Дядя продолжал смеяться, но племянник настойчиво выпытывал:
— Но что, в конце концов, происходит в этом доме?
— Месье, его посещают духи…
— Духи!
— Да, месье…
— И вы их «видели»?
Привратник возразил:
— О, разумеется, нет, месье, когда они приходят, я закрываюсь в своем флигеле…
— В таком случае, — спросил тучный господин, который никак не мог отойти от смеха, — каким образом вы узнаете, что они приходят? Привидений не существует…
— Пусть меня простит господин, — говорил бедный слуга, — но это не совсем обычные привидения. Я их никогда не видел, но знаю, когда они объявляют о своем приходе…
— У них что, свои часы посещений?
— Часы? Не совсем, месье, скорее, дни!
— Дни!
— Да, точнее, день! Да будет известно месье, что они приходят каждую неделю, в ночь со вторника на среду…
— Но это бред какой-то, что вы такое нам рассказываете?
— Это право господина мне не верить, но я все-таки говорю правду, я уверен в этом. Только я отправлялся за ключами, чтобы открыть эту комнату, как никого уже не было! Сначала я подумал, что это грабители, но из дома ничего не пропало… Однако я не мог ошибиться, как же, мебель была сдвинута… на полу валялись крошки хлеба…
