Он немного замешкался, и это не ускользнуло от ее внимания.
— Говори мне все! Не зря же я рисковала жизнью? Я полностью в себе и отреагирую адекватно, — попросила она его.
— В сохранившейся части дома было обнаружено несколько потайных комнат… Вас-то нашли не сразу. Так вот, минимум четыре трупа, что от них осталось, нашли полицейские. Этот маньяк вас не обманывал, — с грустью подытожил Марко.
— Как раз четыре девушки пропали… вот вам и орудующий в этой местности маньяк, — содрогнулась девушка, радуясь, что удалось избежать такой горькой участи.
— Я нашла у него парики, — вспомнила она.
— Теперь знают их применение. Их безропотно носила его сестра Кира, обеспечивая своему брату алиби и тем самым доказывая, что его гости покинули его дом.
— Я поняла… Все предусмотрел…
— Не все! Владимир не учел твоей интуиции и твоей смелости, — улыбнулся ей итальянец своей лучезарной улыбкой. — Кстати, к тебе прибыли гости, — сказал Марко.
— Какие гости?
— Из России по служебным делам прилетел следователь, он хотел бы задать тебе несколько вопросов, когда ты сможешь отвечать.
— Я сейчас могу, жжет только все внутри…
— Внутренний ожог от вдыхания горячего воздуха, — пояснил итальянец. — Может, хочешь пить, есть?
— Нет, спасибо, Марко. Я как после наркоза, ничего не хочу, надо в себя прийти.
— Надежда. У тебя очень красивое имя, — сыпал комплиментами Марко.
— Странно, что ты только сейчас это заметил, — улыбнулась Надя, — у нас девочек так и называют: Вера, Надежда, Любовь.
— Прекрасно… Можно было бы еще добавить Прояснение, Вдохновение, Счастье.
— Вот этого не надо, — сразу же сказала Надя, представив, как муж в майке и спортивных штанах идет на кухню и кричит: «Ну-ка иди чистить картошку, Вдохновение» или: «Не забудь поменять резинку у меня в трусах, Счастье».
— Я хочу еще кое-что сказать… — произнес Марко.
— Не пугай меня! Что еще? — вскрикнула она.
— Нет-нет, не беспокойся, ничего страшного.
— После такого кошмара, что я испытала, мне уже ничего не страшно, — честно призналась Надя.
— Я предлагаю тебе руку и сердце, — произнес Марко, заметно волнуясь.
До Нади не сразу дошло, о чем он говорит.
— Будешь моей женой? — в упор спросил Марко.
— Ты шутишь? — со слабой надеждой в голосе спросила она, хотя по глазам Марко она понимала, что он говорил серьезно.
— Я серьезен, как никогда.
— Но как же? А Мила? Ты же говорил, что она заинтересовала тебя? Мы же искали ее! Я помогала тебе найти ее! Она же без ума от тебя! — Надя была в растерянности и не знала, что ответить ему.
— Я думал, что она меня интересует, пока не разобрался в своих чувствах, — ответил Марко. — Я понял, что думаю только о тебе, вздрагиваю, когда вижу рыжеволосую женщину, радуюсь вместе с тобой и схожу с ума, когда тебе плохо. Да, мы искали твою подругу, но на самом деле я хотел быть рядом с тобой в этих поисках.
— Нет, Марко, одумайся! Что ты говоришь? — не верила она.
— Ты такая красивая, яркая, ни на кого не похожая, по темпераменту ты — итальянка, нам с тобой будет хорошо. Я видел много красивых женщин, но ни одна не могла меня так зацепить. А с тобой мне интересно! Я обеспечу тебе отличную жизнь, куплю что хочешь в Италии или в России, только не отвергай меня. Мила очень милая женщина и будет хорошей женой, но вряд ли у нас что-то получится.
Надя продолжала пребывать в состоянии легкого шока.
— Я не знаю, что тебе сказать, это так неожиданно…
— Не говори сейчас ничего, у тебя достаточно времени, чтобы подумать, — сказал Марко.
— Как же Мила? Ей сейчас так плохо… Марко, она очень любит тебя, а то, что она обритая, так волосы быстро растут.
— Надя, милая, это совершенно ни при чем. Мне жаль, что я дал ей какие-то надежды, но влюбился я в тебя.
— Все, не надо об этом больше! — прервала она его.
— Я, наверное, утомил тебя…
— Да, я хотела бы отдохнуть, — ухватилась она за эту спасительную мысль.
Марко взял ее руку и надел на палец кольцо необыкновенной красоты, не дав ей опомниться. Он вышел из палаты со словами:
— Думай обо мне…
Надя смотрела на подарок, таких украшений она в жизни никогда не видела. И самое главное, что это кольцо из белого золота с красным рубином в обрамлении бриллиантов красовалось не в витрине дорогого ювелирного салона, а у нее на пальце.
«Что же это такое? Нет, я не могу… Я не испытываю радости, а только стыд перед Милой».
Надежда выбралась из постели и подошла к окну. Она была в очень миленькой пижаме кремового цвета с кружевами и в мягких симпатичных тапках в виде мордочек смешных зверюшек. Все это было явно новым, вероятно, привезенным Марко Тозини, чтобы поднять ей настроение. За окном ярко светило солнце на бирюзовом небе, на клумбе росли роскошные цветы. Это был просто рай, и только что красивый мужчина предложил ей остаться в этом раю навсегда. Дверь в палату приоткрылась, и знакомый голос произнес:
— Ситцева? Можно?
Надежда резко обернулась и увидела следователя Григория Степановича Земчука. Он был, как всегда, в мятом пиджаке на широких сутулых плечах, рубашке с незастегнутой верхней пуговицей и в нечищеной обуви. Волосы были взлохмачены, а темные глаза встревожены. Надя обрадовалась его появлению. Он показался ей таким родным, близким и долгожданным. Надежда кинулась к нему на шею.
— Григорий Степанович, родной! Как я рада вас видеть! Мой земляк да здесь в Италии, да после всего, что произошло со мной! Я просто не верю своим глазам.
Следователь, не привыкший к такому открытому проявлению чувств, даже растерялся.
— Да ладно тебе, Ситцева! Ну что ты?! Успокойся!
— Григорий Степанович, как же хорошо встретить соотечественника на чужбине! Если бы вы знали, что мне пришлось перенести!
— Ситцева, все закончилось… Я все знаю, ты молодец. Я, честно говоря, не ожидал, что так обрадуюсь твоему выздоровлению. Кто же меня будет доставать в Москве?
Надя отстранилась.
— Умеете вы успокоить, Григорий Степанович, ничего не скажешь.
— Косноязычие — мой недостаток, поэтому в свое время я и не пошел в адвокаты, а то сейчас бы нормально зарабатывал, — почесал затылок следователь.
— Значит, вы здесь в командировке? — вытерла Надя выступившие от избытка чувств слезы.
— Да уж не в отпуске. Ознакомился с делом Владимира, вот уж изощренный маньяк! Ты была права, когда говорила, что твоя подруга в опасности.
— Ладно, забыли! Кто старое помянет…. — миролюбиво сказала Надя, пытаясь расчесать копну спутанных рыжих волос расческой, схваченной с тумбочки, так как ее вдруг озаботило, как она выглядит. — У меня осталось много вопросов, и, мне кажется, я имею право получить на них ответы от вас.
— То есть ты не угомонилась даже после того, как побывала в руках маньяка, — усмехнулся Григорий. — Ну что же, спрашивай, поделюсь с тобой информацией.
— Спасибо. Известно, что Владимир что-то вкалывал девушкам и брал у них кровь. Что это было и зачем он брал анализы? Вы же приехали по этому делу и следовательно, все знаете.
— Вот именно анализы. Официальной версии нет, так как в огне все сгорело. Даже если у него и была лаборатория с препаратами, он уничтожил все следы. В твоей крови ничего не было обнаружено. Я думаю, тебе он вколол большую дозу наркотиков, быстро распадающихся в крови на составляющие… А вот в крови твоей подруги Милы были обнаружены следы каких-то психотропных лекарств и антидепрессантов, которые так быстро не уходят из организма, но в целом ничего особенного.
— Зачем ему это нужно было? Он держал нас как лабораторных мышей.
— У меня, Ситцева, на это есть свои мысли, — сказал следователь и положил на тумбочку пакет с апельсинами, что выглядело очень трогательно.
— Поделитесь, пожалуйста, своими профессиональными мыслями, — улыбнулась Надя.
— У Владимира, насколько мне известно, была больная сестра, сам он был психиатр и явно с отклонениями в психике. Я думаю, что этот маньяк пытался сделать лекарство, чтобы вылечить свою сестру. Такая вот идея фикс! — сказал Григорий, глядя на свою собеседницу добрыми и усталыми глазами.
На Надежду этот взгляд производил гипнотическое действие. Ей почему-то захотелось обласкать, накормить этого мужчину, погладить его мятую одежду…
— Ты гений, Гриша! — перешла она на «ты». — Точно! Он и держал нас за подопытных мышей, и кровь у девчонок брал… Владимир что-то химичил, изобретал. Теперь все становится ясно… Молодые женщины попадались ему в сети через Интернет, возраст у них примерно был такой же, как у его больной сестры, все сходится… Я-то к нему сама напросилась, он меня явно не любил…
Григорий Степанович рассмеялся.
— Ты расстроена? — Он любовался ее огненными волосами, блестящими на солнце.
