– Мы с тобой не настолько психологи, чтобы прогнозировать ее поступки. Даже не думай об этом! – ответил Никита, но в его красивых глазах Лена отчетливо прочла затаенную боль. – Ирину очень жаль, не знаю, как смотреть в глаза ее матери. Даже не предполагаю! И единственное, что мы можем сделать, это найти убийцу. А значит, мы должны со спокойной совестью отправиться в чертов музей и искать, а не думать о глупых снах и опасениях, – убедительно сказал Никита.
– Я сейчас подумала о том, что, может быть, мы заранее хороним Иру, а это нехорошо.
– Согласен, не будем больше ворошить опасную тему, – согласился он. – Ты совсем ничего не ешь!
– У меня пропал аппетит.
– Тогда идем?
– Идем.
Сад, которым хвастался Владимир в прошлый раз, уже заметно потрепала осень. Все листья на кустах были тронуты желтым цветом, последние цветы увядали. Никита, опираясь на трость, позвонил в дверь. Открыл им Петр.
– Я ждал вас, пошли, а то уже скоро музей откроют для посетителей, – поторопил он.
– Да, да, – согласилась Лена, поддерживая Никиту под руку.
Они снова прошествовали через весь зал с экспонатами. Лена старалась не смотреть на восковые лица, боясь заметить хоть какое-то движение в их глазах, как в ее сне. Никита же, напротив, с удовольствием рассматривал работы. Петр подвел их к потайной двери, и они спустились в подвал, где художник работал над своими произведениями.
– Я решил, что нарисую вас, а лепить уже буду с портрета, – сказал скульптор.
– Тогда можно было просто принести фотографию, – удивилась Лена. – Мы надеялись стать участниками творческого процесса.
– Вы не представляете, насколько утомительна и неинтересна работа с воском. Вы бы сами попросили меня избавить вас от присутствия при столь нудном процессе. А рисунок имеет ряд преимуществ перед фотографией, по крайней мере для меня. Пока я буду писать ваш портрет, я вас прочувствую. И уже потом легко смогу воссоздать все в объеме.
– Сильно-то не старайтесь, работу вашу жалко. Так, создайте некоторую схожесть, и порядок. Все равно ведь голова пойдет в пасть льва, – попросил «дрессировщик».
– Я всегда работаю на совесть. Вы же платите деньги! Поэтому отолью ваши точные копии.
Лена между тем начала осматриваться. Условия для работы у Петра были более чем хорошие, единственным минусом была нехватка дневного света, но, похоже, художник от этого не страдал. Маленькие, узкие оконца почти у потолка и те были завешаны темными и такими же маленькими по размеру лоскутами ткани, назвать их занавесками не поворачивался язык.
«Наверное, чтобы никто не мог подглядывать с улицы за его работой, – догадалась Лена, – у каждого мастера есть свои профессиональные секреты в работе».
Посередине комнаты стояли металлические столы, явно выполненные на заказ, в них располагались выдвижные ящички, некоторые были задвинуты не полностью. Она заглянула туда. В одном увидела тюбики с краской, из другого торчали булавки и иголки, воткнутые в бархатные подушечки, словно собралось семейство ежиков. А из третьего ящика на Лену глянули человеческие глаза, и девушка вздрогнула от неожиданности. Глаза были настолько похожи на настоящие, что совсем не верилось в их искусственное происхождение. Там же валялись шарики с окрасом радужной оболочки от светло-серой до насыщенно-коричневой.
– Что, глаз испугались? – ухмыльнулся Петр. – Да, это моя шикарная коллекция. Мы и вам, Никита, подберем ваш великолепный карий цвет.
– Покорнейше благодарю.
В углу просторного подвала стоял большой чан, а под ним стояло нечто, отдаленно напоминающее огромную электрическую плитку. По краям черного чугунного чана застыли белые восковые дорожки, как будто эта емкость плакала по своим детищам, покинувшим ее чрево.
«Наверное, здесь плавится воск, – задумалась Лена. И содрогнулась от неожиданно пришедшей в голову мысли: – Интересно, а была ли в этом подвале Ира? Видела ли она все это?»
В голове Лены стали проноситься картины одна страшней другой… Вот Петр подозвал наивную женщину к чану, посмотреть, как плавится и тяжело булькает воск… Ничего не подозревающая Ирина зачарованно смотрит, наблюдая за процессом плавки, нагибается над чаном, и Петр ловко перебрасывает ее в самое пекло. Все! Реальная, восковая фигура готова!
– Лена, ау! Вы о чем задумались? – возникло перед ней блеклое лицо Петра с водянистыми глазами.
– Я? Так… ни о чем… Скажите, Петр, ваш хозяин приводил сюда русскую женщину Иру Куркову?
У Никиты глаза удивленно расширились. Весь его вид говорил: «Ничего себе – просочиться в музей и деликатно все осмотреть! Бьет вопросом прямо в лоб!»
Но Петр не замешкался, не растерялся. У него даже ни черточки в лице не дрогнуло при упоминании имени Иры. Наоборот, художник спокойно принялся отвечать:
– Меня полиция уже спрашивала об этой женщине. К сожалению, я не был с ней знаком. Мой шеф – человек неженатый, время от времени у него появляются женщины, и он, конечно, показывает им свое хозяйство – музей. Но сюда в лабораторию он не приводил никого, здесь – святая святых! А может, эти женщины – шпионки и хотят выведать секрет изготовления восковых фигур? Здесь бывают только проверенные клиенты. Вот вы, Лена, например, произвели на моего любвеобильного шефа неизгладимое впечатление.
Никита улыбнулся, а Лена разочарованно вздохнула. «Ведь, наверное, лжет, негодяй… А что способно заставить его сказать правду? Только страх смерти! Может, нам с Никитой опрокинуть его в чан и включить конфорочку? Не слабо будет? Стоп, Лена! Так можно додуматься черт знает до чего»….
Петр открыл еще одну дверь и юркнул внутрь. Через секунду раздался лязгающий металлический звук, и Лена еле сдержала крик, так как из дверного проема на нее катилось какое-то металлическое чудовище. При ближайшем рассмотрении чудовищем оказался манекен на колесиках, у которого туловище, руки, ноги были собраны из тоненьких алюминиевых трубочек. Голова у фигуры отсутствовала, но так как манекен был прозрачный, а сзади шел Петр, то казалось, что это у него такое страшное туловище или металлические кости, просвечивающие, как на рентгеновской пленке.
– Подойдите к нему, – попросил он Никиту. – Вот, у меня глаз – алмаз, правильно выбрал и рост, и ширину плеч. Это будет ваш скелет, Никита, а вокруг него я буду потом наваривать воск в несколько слоев. Каждый слой надо сформировать и разгладить, поэтому это весьма трудоемкий процесс.
Затем художник усадил Никиту в высокое деревянное кресло и приступил к работе над эскизами его портрета, зарисовки делал со всех сторон.
– Вы – красивый мужчина, у вас очень правильные, классические черты лица. Вы, наверное, нравитесь женщинам? – спросил художник.
– Не жаловался раньше, – ответил Никита, скосив глаза на Лену.
Он восседал в кресле, как египетский фараон, так как корсет не давал ему возможности согнуть спину.
– Вы пока можете чем-нибудь заняться, – обратился к Лене Петр.
Она прошла в дальний угол подвала и стала рассматривать две фигуры, которые оказались голыми, так как их тела уже были отлиты из воска, но еще были не облачены в одежды. Их желтая «кожа» мерцала в электрическом свете.
– Это еще неготовые экспонаты, – сообщил Петр, не оборачиваясь, словно у него на затылке были глаза.
– А кто это? – указала она на куклу.
– Мужчина, который становился богатым вдовцом восемь раз и ни разу не был уличен в убийствах. Он был гениальным химиком и просто опередил свое время. Разработал такие яды, которые останавливали сердца его жен, но потом не могли быть обнаружены в крови жертв. В то время не существовало еще таких реактивов.
– Этот человек реально существовал на свете?
– Вполне.
– А женщина?
– По легенде, она убила десятерых своих детей.
– Как это?
– Очень просто: рожала и закапывала в своем саду, и так повторялось десять раз. Трупы детей были обнаружены уже после ее смерти под яблонями. Такой вот у нее был яблоневый сад…
– Какой кошмар! – прошептала Лена, всматриваясь в улыбающееся, приветливое лицо детоубийцы.
Больше в подвале смотреть было нечего.
– Можно я поднимусь в музей? Еще раз полюбуюсь на ваши великолепные работы? – спросила Лена у Петра.
– Да, конечно. Лестница выведет вас прямо в зал экспозиции.
Она бросила многообещающий взгляд на Никиту и покинула подвальное помещение.
В утренние часы посетителей в музее было мало, и Лена начала бесцельно слоняться от одной фигуры к другой. Все экспонаты она уже видела, и сейчас пока не знала, на что надо обратить внимание. Восковые фигуры были выполнены очень реально, но у них был существенный недостаток: они не умели говорить и не могли поведать Лене свои тайны – то, что могли здесь видеть.
Лена снова погрузилась в свои мысли. А все ее мысли были о сегодняшних вещих снах и словах ясновидящей: ключ к решению – женщина в парче. Что в ней было такого особенного? Лена ломала себе голову, терзаясь. Платье… прическа… бижутерия… может быть, то, что она похожа на Варвару? Варвара замешана в исчезновении Иры? Какой-то бред… Они были едва знакомы. Однако чудесным образом Варя тоже оказалась в Румынии… Нет, Лене не хотелось думать, что Варвара может быть причастна к исчезновению Ирины. А при чем тут тогда смерть несчастной Маргариты? Скорее всего, она пострадала из-за своей наблюдательности и словоохотливости.
