– Так вот чего ты хочешь! Своих детей не завела, племянника под себя решила воспитать. Неужели призрак одинокой старости уже мучает?
– Не твое дело. Я хочу воспитать из этого ребенка настоящего человека. Это мой долг как его тети и крестной матери.
Мариша не знала, что Рита крестила Михасика. Но ей казалось, что сейчас это обстоятельство особой роли не играет. Среди крестных мам, знаете ли, тоже встречаются порядочные гадины.
– Такими методами ты его сломаешь, – произнесла Мариша.
– Мне видней. Не суй нос не в свое дело.
Мариша не сдавалась:
– Но пойми, ты не можешь вот так взять Михасика себе. Это не твой ребенок. Это ребенок Романа. Почему ты его вообще увезла и никому об этом не сказала?
– Я сказала родителям. Они в курсе и одобряют.
Мариша замерла.
– Ты врешь. Я с ними говорила, они ничего не знали о том, где Михасик. И они очень тревожились.
– Это не важно. Родители сделают, как я им скажу. Они не посмеют меня ослушаться.
Голос Риты звучал так властно, что Марише поневоле стало жаль ее родителей. Да, веселенькую жизнь устроила им доченька. Впрочем, возможно, они и сами люди строгие. Но все же такой деспотичности в них не чувствуется. А Рита прямо как свихнулась на этом ребенке.
– Так что, ты возвращаешь мне Михасика?
– Нет.
– Это еще почему?
– Ты слишком жестока. Так с малышом нельзя. Его судьбу будут решать на общем семейном совете, а если не поможет, то и органы опеки подключатся. Сейчас я тебе ребенка точно не отдам. Ты его просто погубишь своими эсэсовскими методами.
– В общем-то я именно такой ответ и предполагала услышать от тебя, – ответила Рита. – Что же, тогда предлагаю обмен.
– О чем ты?
– У тебя мой ребенок, у меня твой. Предлагаю обмен.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– У меня твоя дочь.
И когда Рита это сказала, Мариша внезапно поняла причину столь долгой задержки дочери по пути из школы до дома.
– Ты… ты что, в отместку украла Светку?
– Не украла, а попросила девочку посидеть со мной в машине. Она у тебя покладистая, сразу же села и сидит.
– Рита, ты сошла с ума!
– Ты слышала мое требование. Михасик должен вырасти достойным членом общества, должен быть достойным доброго имени наших предков, а для этого он должен получить воспитание.
Должен, должен, должен… И это все о крошечном малыше, который совсем недавно потерял и мать, и привычный ему образ жизни. Если раньше Марише казалось, что Наташа слишком балует своего ребенка, то теперь она думала, что баловство взрослых – это далеко не самое плохое, что может случиться с ребенком.
– Так что, мы договорились?
– Да, думаю, что да.
– Думаешь или договорились?
– Договорились.
– Тогда обмен состоится немедленно.
– Прямо сейчас не могу. Михасик спит.
– Разбуди его! У него сейчас по расписанию обед!
– Он уже поел.
– Чем ты его кормила?
Мариша хотела сказать про сосиски, но почему-то соврала:
– Он ел суп. Перловый. На воде.
– А-а-а… Ну ладно.
Голос Риты стал немного снисходительней. Кажется, перловый суп на воде она одобряла. Еще бы, большей гадости не придумаешь.
– Все равно буди его! – потребовала она от Мариши. – Если по расписанию время обеда, то в это время нельзя спать.
– Как это? Он устал и теперь должен выспаться. Это же маленький ребенок!
– Миша должен привыкать к твердому распорядку дня. Иногда есть вещи посерьезнее сна и желания отдохнуть.
Ну конечно, если так сказала Рита, значит, так оно и есть.
– Хорошо, я постараюсь его осторожно разбудить. Я перезвоню тебе.
Но, закончив разговор с Ритой, Мариша пошла совсем не будить Михасика, она позвонила Милорадову. И, услышав его голос в трубке, выпалила:
– Товарищ следователь, помогите мне. Я попала в трудное положение и не знаю, как мне из него теперь выйти.
Милорадов выслушал ее взволнованный рассказ совершенно молча и лишь под самый конец уточнил:
– Значит, ребенок сейчас у вас?
– Михасик – да.
– Никому его не отдавайте, я вам перезвоню.
Перезвонил следователь спустя полчаса, за которые Рита позвонила трижды. И с каждым разом ее голос делался все более и более настойчивым. Нет, она не угрожала, не запугивала Маришу, но что-то такое было в этом холодном голосе, что заставляло нервничать еще больше. Вдруг за неимением Михасика эта ненормальная примется воспитывать ее Светку? Вряд ли в арсенале Риты есть другие методы воспитания, нежели те, что она применяла по отношению к Михасику. Хоть бы она не посмела применить их в отношении ее дочери.
К счастью, вскоре Милорадов пожаловал лично.
– Хочу разобраться, так ли страшна баба, как вы мне ее описали. Все-таки львиную долю работы по поиску ребенка проделали вы одна, будет несправедливо, если к вашему мнению никто не прислушается.
К этому времени Михасик уже проснулся, и Мариша предложила:
– Давайте сами спросите у мальчика.
– Да что он там понимает, – пытался возражать следователь. – Кроха еще совсем.
Но Михасик, когда его спросили, хочет ли он поехать к тете, отреагировал бурными слезами. Рыдал так, что все его маленькое тельце сотрясалось. А потом вскочил и попытался спрятаться.
– А к папе? К папе поедем?
Вот к папе Михасик ехать был согласен. Выбрался из-под кровати и тут же протянул ручки к следователю, который утверждал, что отвезет мальчика к папе.
– Лично мне все ясно. А вам?
– Да, пожалуй, – промямлил следователь. – А знаете что, давайте скажем Рите, что малыша мы забираем к себе. Если хочет его получить, то надо приехать в полицию и подписать там кое-какие бумаги.
Марише казалось, что это не лучший вариант, но Милорадов настаивал именно на нем. По какой-то причине ему было позарез необходимо, чтобы Рита приехала именно в отделение.
– Звоните, звоните ей!
Мариша позвонила и предложила встретиться у подъезда дома.
– Свету тоже приводи.
– А ты Мишу.
Когда они втроем вышли из дома, Рита и Света тоже уже стояли там. Если не считать легкой бледности, дочь выглядела нормально, Мариша это отметила первым делом. Она быстро схватила Свету за руку, поклявшись, что не отпустит ее теперь до школы одну ни за какие фантики. Рита присутствию следователя совсем не обрадовалась. Как не оценила она и его намерения официально оформить бумаги о передаче ребенка под ее временную опеку.
– Это еще зачем? Мальчик, кроме меня, никому не нужен.
– Так полагается.
– Он прекрасно жил у меня все это время. Не понимаю, почему я должна оформлять какие-то бумаги, когда речь идет о моем собственном племяннике, сыне моего родного брата!
Но Милорадов был непоколебим. Он усадил Михасика в свою машину, не позволив Рите самой транспортировать мальчика. И потребовал, чтобы с ним поехала также и Мариша. Казалось, у следователя был какой-то свой план, которым он не считал нужным делиться.
До знакомого отделения они добрались быстро и без происшествий. Михасик, которому сказали, что он едет к папе, вел себя изумительно. Сидел тихо, практически не шевелясь. В отделении Милорадов провел мальчика в одну комнату, а Риту отвел в другую, где уже сидели несколько женщин, которые также что-то строчили за столами. Вдоль одной из стен шло большое зеркало, которое заставило Маришу нахмуриться. За такого рода зеркалами в полицейских отделах обычно прячутся всевозможные сюрпризы.
Но Милорадов держался как ни в чем не бывало.
– Вот вам и компания, – любезно произнес он, обращаясь к Рите. – Устраивайтесь и пишите заявление. Обязательно в трех экземплярах. Бумагу вам сейчас дадут.
– Разве нельзя размножить бланк на ксероксе?
– Ксерокс у нас сломался.
– У вас один ксерокс на все отделение?
– Сделайте, как я вас прошу, и ребенок будет вам передан незамедлительно.
Рита не стала больше спорить. Она начала писать, а Милорадов вышел в коридор. Тут он поманил за собой Маришу, вид у него был таинственный.
– Пойдемте.
В соседнем кабинете, к удивлению Мариши, уже было много народу. А смежная стена комнаты, как она и подозревала, представляла собой прозрачное стекло, через которое можно было видеть все, что делается там, где сидели Рита и несколько других женщин.
– Ну что? Начнем? Задержанный доставлен?
– Так точно.
– Заводите его.
Через несколько минут в кабинет вошел Борис Лебедев. Вид у него был хмурый, на Маришу он взглянул, как на главного врага. Но следователь не дал ему и рта открыть.
– Взгляните на этих женщин, – предложил он задержанному, показывая на стекло. – Возможно, среди них будет кто-нибудь вам знакомый.
Лебедев взглянул и помотал головой.
– Нет. Этих баб вижу впервые.
– А вы получше приглядитесь. Повнимательнее. Возможно, когда вы встречались с кем-то из них, они были в другой одежде, прическа была другая. Прическа ведь очень меняет женщину.
– Скажите хоть, давно я должен был встречаться с этой бабой?
