Я опомнилась.
– Спасибо, Кузя.
– Пожалуйста, кстати, тебе идет серый цвет, – неожиданно заявил компьютерщик. – Надеюсь, это все? Не стесняйся, если надо съездить за пиццей, свистни, я смотаюсь, дорогуша! Мы, гении, спокойно относимся к наглой бесцеремонности. Слушай! Я только сейчас понял! У тебя же в столовой большие напольные часы, со стрелками и цифрами?
Я не поняла, куда клонит Арсений, но на всякий случай подтвердила:
– Правильно.
– Ты не умеешь определять время! – заржал парень. – Привыкла пользоваться электронными часами, там прямо выскакивает: ноль пять десять. А со стрелками думать надо! Вот почему ты позвонила в такую рань!
Я бросила трубку на стол. Спасибо Кузе, он выполнил мою просьбу, но компьютерщик невыносим, с таким человеком лишний раз общаться не хочется.
В восемь утра я заняла наблюдательную позицию во дворе дома, где располагалась квартира падчерицы Георгия Петровича, и уставилась на дверь. В пятнадцать минут девятого из подъезда вышел мужчина, направился к темно-синей иномарке, но сесть за руль не успел. Дверь парадного распахнулось, из нее выскочила знакомая дама в ярко-красном спортивном костюме с пакетом в руке.
– Гарик, – крикнула она, – ты книги забыл!
Врач покачал головой, взял у жены пластиковую сумку, поцеловал супругу и уехал.
Я перевела дух, подождала минут десять и, взяв с сиденья папку, направилась к Григорьевой.
– Что вам надо? – удивилась Оксана, увидев на пороге незваную гостью.
– Поговорить, – ответила я.
– Немного неподходящее время для визита, – нахмурилась хозяйка. – Вы ведь уже приходили. Что за странная настойчивость? Кажется, вы представились как Дарья.
– Они все умерли, правда странно? – быстро сказала я.
– Кто? – вздрогнула Оксана.
– Мать Ирины Сметаниной, родственники Веры Иосифовой, мать Алисы и тетка Ники Моргуновой, – пояснила я, – странно, да?
– А я здесь при чем? – тихо спросила Оксана.
– Как? – удивилась я. – Вы же дружили! А потом со всеми бывшими одноклассницами случились странные истории. Моргунова сбежала в Америку, не желает общаться с людьми, забилась в глухой угол одного из национальных парков США. Алиса Спиридонова исчезла, где она, сказать невозможно. Ирина покончила с собой. В живых остались лишь вы и Вера, но Орлова сбежала от семьи. Полагаю, она находится у вас в квартире. Мне надо с ней побеседовать.
– Ошибаетесь, – нервно произнесла Оксана, – с чего вы вообще взяли, что я тесно общалась с теми девочками? Да, я сводная сестра Сметаниной, только Ира меня ненавидела, била исподтишка, третировала.
– И завещала вам свою квартиру, – напомнила я. – Оксана, мне лучше войти, потому что я поняла, чем занимались школьницы. В этой папке копии картин Моргуновой, серия «Сто грехов человека». Еще я прихватила лупу. Хотите увидеть нечто интересное? Полотна рассказывают, как девочки избавлялись от тех, кто не давал им жить счастливо. И вы там тоже есть.
Оксана отступила в глубь холла, и я захлопнула за собой дверь.
– Неправда! – ожила Григорьева. – Убирайтесь вон! Иначе я мужу позвоню, вызову милицию.
Я прислонилась спиной к двери.
– Понимаю, что вы не участвовали в убийствах. Первой погибла Лариса Сметанина. Вы тогда были совсем крошкой и не жили вместе с Георгием Петровичем и Ирой. И потом тоже не лишали жизни людей, но знали о преступлениях и никому о них не сообщили. Я уверена, Вера сейчас тут. Вы покрывали Иосифову в детстве, поэтому она и прибежала к верной Оксане. Смотрите.
Я достала из папки лист, положила его на столик у зеркала, протянула Григорьевой лупу и сказала:
– Есть такие изображения-секреты. Вроде нарисован дом, а вглядишься в картинку, повертишь ее в разные стороны и понимаешь: ба, да это дракон. Перед вами акварель «Злость», она рассказывает о кончине тети Ники Моргуновой.
– И где написано, что картина именно о ней? – вступила в беседу Оксана.
– Замечательный вопрос, – обрадовалась я. – Акварель стилизована под неумелую мазню ребенка, но обратите внимание на колеса автобуса!
– Чего с ними? – не поняла хозяйка квартиры.
– Акварель примитивна, – объясняла я, – а на покрышках искусно выписан затейливый орнамент. Черточки, кружочки, закорючки… там зашифрованы слова, ну! Чуть разверните бумагу, возьмите лупу.
– Вижу! – воскликнула Оксана. – Тут написано Вера Иосифова!
– О! – обрадовалась я. – Теперь переместите взгляд на раскидистое дерево у остановки. У него много веток, они голые, потому что дело происходит зимой. Но переверните рисунок вверх ногами и сфокусируйтесь на левой стороне кроны, там спрятаны две фигурки, и у них есть имена.
– Точно, – прошептала Григорьева, – боже! Вера и Оксана!
– Интересная композиция, – сказала я. – На колесе автобуса, который раздавил несчастную тетю Моргуновой, фамилия Иосифова. Из этого следует, что именно Вера убила ее.
– Нет, нет, – зашептала Оксана, – нет!
– Ну задавил-то тетю Ники шофер, – кивнула я. – Все сочли происшествие несчастным случаем. Гололед, немолодая женщина поскальзывается и падает под колеса «Икаруса», который не вовремя начал движение. Трагично, но не удивительно. Вот только Моргунова знала правду. Почему картина называется «Злость»? Злобная тетка не разрешала девочке учиться на художницу, приказывала ей овладеть более земной и впоследствии нормально оплачиваемой профессией, которая позволит племяннице содержать ее. Злая, злая, злая тетя! Думаю, она сильно давила на Нику. Вера толкнула бабу под колеса, затерялась в толпе и ушла незамеченной. С другой стороны, даже останься она на месте, никто бы не заподозрил отличницу, гордость школы. Вот только Верочке хотелось излить душу. Нелегко убить человека, и она пошла к вам и все-все рассказала. На каждом полотне Моргуновой есть ваше зашифрованное изображение и слова «Оксана Григорьева». Вы были для старших подружек-убийц кем-то вроде психотерапевта!
Хозяйка схватила меня за руку.
– Все не так!
– А как? – тут же спросила я. – И где Орлова? Позовите ее, пожалуйста!
Оксана потащила меня по коридору, втолкнула в кухню и сказала:
– Верушка вообще ни при чем. Все придумала и провернула Алиса Спиридонова, это ее рук дело, она серийная убийца.
Я включила в кармане диктофон, а Григорьеву словно прорвало, фразы вылетали из нее фонтаном.
Когда Елизавета Григорьева вышла замуж за Георгия Петровича Сметанина, для ее дочери настали тяжелые времена. Нет, отчим прекрасно относился к падчерице, заботился о ней, даже баловал. Оксана до сих пор поддерживает с ним хорошие отношения, она ему очень благодарна, но Ирина! Старшая девочка возненавидела младшую. Ира ревновала отца к Оксане, злилась, что у той есть родная мама, постоянно к ней придиралась, била, ломала игрушки, рвала тетради, книги, вещи, делала разные гадости, а потом сваливала вину на Оксану. Елизавета жалела сироту, просила дочку быть внимательной к Ире, пыталась подружить детей, но успеха не достигла. В какой-то момент Ирина принялась обвинять Георгия Петровича в смерти Ларисы.
– Он нанял убийцу! – шептала Ира Оксане, когда девочки укладывались спать. – Из-за твоей матери! Она спала с женатым мужчиной! Лизка б…! А ты б… отродье! Убили мою мамочку. Ее убили другие! Другие! Другие! Я здесь совсем ни при чем!
Оксане стало страшно. Ирина в этот момент казалась ей сумасшедшей, но Григорьева не жаловалась ни матери, ни отчиму.
У девочки была старшая подруга Вера Иосифова, которой она рассказывала все. В отличие от Иры Верочка приветливо общалась с Оксаной. Их разделяло несколько лет. Как правило, старшеклассницы презрительно смотрят на младших. Но Вера охотно помогала Оксане с уроками, делала ей красивые прически и часто приглашала к себе в гости. Жила Иосифова в огромной квартире, набитой вещами, первое время Оксаночка путалась в комнатах, но потом привыкла. Алла, мать Веры, не выходила из своей спальни, девочки чувствовали себя хозяйками в доме, Иосифова часто говорила о своих планах после окончания школы. Отличница, будущая золотая медалистка, Вера собиралась поступить в иняз. Никаких связей у нее не было, но аттестат с отличием открывал в те годы двери любого института, даже элитарного МГИМО. Оксана не сомневалась, что Иосифова станет студенткой. Григорьевой очень нравилось у Веры, но, к сожалению, к ней так же часто приходили Ника Моргунова и Алиса Спиридонова. Моргунова везде таскала с собой альбом и рисовала. Оксане казалось, что Вероника важничает, изображает из себя художницу и высокомерно молчит, не желает общаться с неталантливыми людьми.
– Чего Моргунова выделывается? – спросила как-то Оксана у Веры. – Припрется, сидит в углу надутая, спросишь ее о чем-нибудь, она огрызается: «Отстань». Зато ест много! Вечно у вас в холодильнике шарит!
Иосифова спокойно ответила:
– Ника хочет стать художницей, тетка ей не разрешает, приказывает идти в медицинское училище, кричит: «Я тебя кормить-поить-одевать не буду!» Злая баба. Жалеет продукты покупать, все орет: «Иди работать и на свои деньги жрачку себе бери».
