Наши грандиозные планы обогащения были разрушены самым бесцеремонным образом.
— Не задерживайте очередь! На какое число билеты и куда?
Оказалось, мы уже стоим у самой кассы. Назвав пункт назначения, мы прежде всего поинтересовались ценой. Названная сумма нас ошеломила. Она в точности совпадала со всей имеющейся у нас наличностью, которую мы до этого тщательно пересчитали, выгребя из кошельков даже самые мелкие купюры.
— Судьба! — возгласила Настя, протягивая внушительную пачку денег. — Два билета туда и два обратно.
— Билеты уже кончаются, — известила нас кассир. — Остались только верхние боковые полки. Или купе.
Купе, естественно, отметалось.
— А нижних боковых нет?
— Только верхние боковые. Берете?
— Берем.
— Хорошо. Да, плюс еще комиссионный сбор.
Я оцепенела, Настя тоже. Первой вышла из оцепенения я, и не без причины.
— Задачник! — застонала я, пытаясь рвать на себе волосы, которые, правда, держались удивительно крепко и никак не хотели покидать насиженных мест. И как только с подобным делом справлялись героини трагедий? — Все из-за задачника! Зачем я его купила! Из-за какого-то задачника лишиться летнего отдыха!
— Мороженое! — вторила мне Настя.
— Нет, мороженое не так обидно! О! О! О!
Очередь была настолько увлечена нашими пассами, что даже нас не торопила. И тут меня осенило. В моем кошельке, в отделении для мелочи, была дырка, которую я по причине склероза уже месяца два не могла зашить. Вспоминала о ней, открывая кошелек, а приходя домой, забывала. Из дырки постоянно выпадали монеты.
Недолго думая, я перевернула свою сумку, высыпав ее содержимое прямо на пол. Задачник и студенческие работы, припорошенные сверху таблетками анальгина, кучей мелочи и парой по рассеянности не съеденных мною конфет, образовывали живописную гору. Я судорожно стала собирать монеты — их оказалось немало.
— Вот! — гордо протянула я Насте горсть денег. Она глянула на меня невменяемым взором, издала странный крик, больше всего похожий на мое чисто умозрительное представление о боевом кличе индейцев, и жестом фокусника вытащила откуда-то из недр собственной одежды измятую купюру. Кассирша, ругаясь, на чем свет стоит, взяла купюру и принялась считать монетки. Загребя все без остатка, она выдала нам билеты и перешла к обслуживанию следующего клиента. А мы остались, изнеможенные и счастливые, над грудой хлама из моей сумки.
— А вот и работа того парня, — обрадовалась я. — Лежит себе спокойненько!
— И вся почеркана красным, — добавила Настя, с отвращением беря двумя пальчиками исписанные листы. — А ты ему зачла как правильную.
— Значит, ему повезло. Не буду же я теперь идти на попятный. А вот эту пачку работ давно пора выкинуть. А я еще удивлялась, что сумка такая тяжелая.
— А это что за гадость? Ты позволяешь им сдавать тетради в таком виде? Обложки нет, все вкривь и вкось, посреди формул какие-то дурацкие картинки. Хоть бы рисовать умел, а то нацарапал, словно курица лапой!
— Отдай! Это тетрадь, в которой я пишу план занятий. А картинки рисую для отдыха. Ну, не умею, так я ж их не на выставку отдаю! Смотри-ка, расческа! Любимая! А я уж рукой на нее махнула, даже новую купила. Интересно, а что в этом пузырьке?
— Рутин, — прочла Настя.
— Нет, рутин — это таблетки, я их знаю, а тут явно порошок. Слушай, это же растворимый кофе, — оживилась я. — Видимо, я брала с собой, а потом про него забыла. Ладно, если будем по одному предмету складывать, вовек отсюда не уйдем. Сейчас запихаю все скопом, а дома разберу.
— Дома опять забудешь. Да не суй ты в сумку вот это, ты собиралась это выкинуть! Боже, а тени для век тебе зачем? Ты же ими не пользуешься. По крайней мере, веки не красишь.
— Кажется, подарил кто-то. На восьмое марта, что ли? А мне они не нужны, я сунула в сумку и забыла. Давай тебе отдам! Как раз под цвет глаз.
— Давай. Слава богу, кажется, все. Ну и денек! Пойдем сядем на лавочку в сквере.
Цвела сирень, светило солнышко, жизнь была прекрасна.
— Жутко есть хочется, — призналась я. — Но денег нет.
— У меня тоже. Выгребла все. Хорошо, что у нас проездные, а то домой бы шли пешком.
— Сорок дней, — захихикала я. — Признавайся, а откуда ты взяла еще купюру? Стащила у соседа?
— Понимаешь, — смутилась Настя, — я решила, что должна купить Костику шоколадку. За путевки. Специально положила деньги во внутренний карман, чтобы случайно не истратить. И забыла. Не все ж тебе забывать! А потом вдруг вспомнила. В экстремальных обстоятельствах память всегда обостряется.
— Ничего. Что ни делается, все к лучшему. А Костику мы подарим даже две шоколадки. Завтра.
Моя подруга вздохнула:
— Найти бы в тюбиках, как у космонавтов.
— У космонавтов шоколад в тюбиках? — изумилась я. — Тогда это, наверное, не шоколад, а шоколадный крем. Знаешь, продается такой в банках. Очень вкусно.
— Да при чем тут шоколад! Я вообще об еде. Меня волнует проблема питания.
— Почему? По-моему, питание — скорее удовольствие, чем проблема.
— Да? А как ты себе представляешь питание в течение двух дней на верхних боковых полках?
Я задумалась:
— Ну, мы же не все это время будем питаться.
— А что еще делать в поезде?
— Спать. И вообще, мы сможем слезать вниз. Внизу нам положены два сидячих места.
Настя скептически хмыкнула.
— Тот, кто внизу, сразу разложит полку и завалится на нее. Это уж я заранее чувствую! А мы будем куковать наверху.
Однако ничто не могло испортить моего радужного настроения.
— Ничего! Банки стану открывать в тамбуре. А потом будем есть из одной банки и передавать друг другу, благо, полки рядом.
— До сих пор не могу привыкнуть, — призналась Настя, — что ты умеешь открывать консервные банки. На вид — обычный человек, а такой талант!
Настя, живя с мамой и бабушкой, не имела ни малейшего представления о хозяйственных заботах. Я, живя только с мамой, имела, но минимальное. А Света после житья с мужем и дочерью умела все.
Домой я добралась без приключений, если не считать приключением тот не столь уж редкий факт, что я проехала свою остановку. Итак, летний отдых подготовлен — осталось его осуществить. Вперед!
Света позвонила в тот же день.
— Я тебе помогла? — без предисловий спросила она.
— Конечно! Спасибо!
— А ты за это должна позволить мне сделать то, что я хочу. А то я уже видеть его не могу!
— Кого? — не поняла я.
— Да твой фиолетовый купальник. Лифчик еще так-сяк, а от трусов мне просто становится плохо. Из них запросто можно сшить две пары нормальных.
— Так уж и две, — воспротивилась я возмутительному поклепу. — Полторы от силы. И вообще, мне его купили в школьные годы, а я тогда была толще, и нравы были другие. Это мой любимый купальник, страшно удобный. — В трубке раздалось презрительное хмыканье, и я поспешила продолжить: — Ты же сама знаешь, у меня грудь по размеру больше, чем бедра. А купальники почему-то рассчитаны на противоположное. Мне надо выбирать — или ходить в больших трусах, или, пардон, с открытой грудью. А фиолетовый купальник все-таки почти нормальный. В нем я могу повернуться без риска, что лифчик лопнет.
— Да не трону я твой лифчик, успокойся! Я ушью трусы. Ладно уж, не в два раза, в полтора. Неужели я этого не заслужила?
— Заслужила, — вынуждена была признать я. — Только помни о моей скромности.
— Нездоровой скромности, — отрезала Света. — Приезжай завтра ко мне. И не забудь прихватить оракул.
«Оракул» — это такая книга. Мне ее подарили на день рождения. В ней напечатаны вопросы — больше двухсот — и много-много вариантов ответов. Ты кидаешь зернышко в магический круг и по тому, куда оно упало, выбираешь ответ. Оракул был хорош, но отличался весьма скептическим отношением к моей персоне. Первый вопрос, которым я прельстилась, был следующий: «На содержание себя какое отыскивать средство и каким образом доставать деньги?» Вопрос был весьма для меня актуален, а ответ… ответ прост. «Разве что — воровством». Тогда я нашла другой вопрос: «От задуманной мною вещи получу ли я барыш», а задумала свой сизис, диссертацию то есть. «Хорош товар, да в убыток продашь», — с удивительным знанием моих способностей ответила пророческая книга. «Получу ли я чины и награды?» — настаивала я. «Ничего не получишь», — без обиняков признался оракул.
Тогда я решила пойти другим путем. «Выйду ли я замуж?» — поинтересовалась я. «В девках-то лучше», — откровенно заявила книга. «Нравлюсь ли я мужчинам?» «Ведь ты не Аксинья Львовна, что забавна больно». Тоже мне, открыл Америку! Мудрая книга, но перед общением с нею надо пить валерьянку.
В результате я прожужжала уши про этот оракул всем своим знакомым, и они мечтали на нем погадать. Захватив его, а также фиолетовый купальник и скудный обед, я отправилась принимать у студентов экзамен, собираясь сразу после этого заехать к Свете. Что касается обеда, то в первый год работы я обедала в студенческом буфете. На второй год обнаружилось, что зарплата мне этого не позволяет, и я стала брать с собой бутерброды, а в буфете покупать только кофе. Сейчас, на третий год, моих финансов не хватало даже на кофе, поэтому я таскала на работу бутылочку из-под коньяка с питьем. Должна сказать, что студенты проявляли к вопросу моего питания живейший интерес. Обычно на перемене я уединялась в аудитории и принималась за еду, а каждые две минуты открывалась дверь, всовывалась бодрая физиономия, тут же вытягивалась от удивления, после чего исчезала с нечленораздельными извинениями. Уж не знаю, чем мои обеды так привлекают и удивляют студентов. Разве что бутылкой от коньяка.
