Схватив невестку за руку, Розалия помчалась в купе.
Щелкнув замком, она рухнула на сиденье и, заламывая руки, разревелась:
– Позор! Какой позор!
– Где парик?
– Я же сказала, улетел!
– Куда?
– Идиотка! В Африку! Откуда я знаю, куда он улетел, он мне не сообщил. Мое лицо! Мое драгоценное лицо! Посмотри, на кого я похожа. Ужасно дерет, такое впечатление, что старая кожа сползает.
– Светлана вас предупреждала.
– Старая гадина пожалеет, если я превращусь в уродку. В порошок ее сотру! Мокрого места от нее не оставлю.
– Вернемся к парику, – заискивающее промямлила Ката. – Я не поняла…
– Дура! Что тут непонятного? Лицо начало сильно щипать, я попыталась умыться, но стало только хуже. Тогда я открыла окно и высунула голову наружу.
– Господи!
– Это помогло, боль немного утихла, а потом… ветер сорвал парик и унес его к чертовой матери! Я осталась одна… в туалете… с красным лицом… без прически… а там эти козлы в дверь тарабанят… – Розалия завыла в голос: – За что мне такое наказание? А-а-а… какая я несчастная! Сиротка обиженная! Красотка изуродованная!
– Успокойтесь. – Ката погладила свекровь по голове. – Все не так страшно. У вас в чемодане есть еще два парика.
– А лицо? Как с такой рожей я выйду из поезда?
– Если бы была вуаль…
– Но ее нет! Нет вуали! Я пропала! Опозорюсь! Умру от стыда! У-у-у…
Дабы не мешать Розалии жалеть себя, любимую, Катка вышла из купе.
В коридоре у окна стояла та молодая шатенка.
Заметив Копейкину, женщина обеспокоенно спросила:
– Что произошло у вашей родственницы?
– Ерунда. С ней постоянно что-то случается. Главное – жить будет. Хотя каким образом мы выйдем на перрон, даже не представляю.
– Может, я смогу вам помочь?
– Вряд ли.
– Я Ева, – непринужденно представилась новая знакомая.
– Катарина.
– Я, как никто, умею находить выходы из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Расскажите, что стряслось с вашей свекровью, и я приду на помощь.
На колебания у Каты ушло не более минуты. Понизив голос до шепота, Катарина поведала Еве сагу о настойке и улетевшем парике.
– Пустяки. – Ева махнула рукой, и Копейкина заметила на ее левом запястье татуировку в виде цветка. – Мне необходимо пройти в ваше купе.
– Это исключено, Розалия никому не позволит увидеть ее в таком виде.
– Ты не знаешь Еву Германову. Для меня не существует запретов. Пошли!
Прежде чем отправиться в купе Копейкиных, Ева прошмыгнула к себе, взяла сумочку и знаком показала Катке, чтобы та постучала.
– Розалия Станиславовна, откройте.
– Ты одна?
– Д-да.
Рванув на себя дверь, Ева быстро затараторила:
– Тихо! Не надо поднимать шум. Я в курсе событий, и вам совершенно не стоит меня стесняться.
Вытащив из сумки визитку, она протянула ее остолбеневшей Розалии.
– Я владелица агентства, занимающегося организацией праздников и прочих мероприятий. Ваша проблема вполне решаема. Если позволите помочь, я с радостью окажу вам услугу.
Свекровь покосилась на Катку.
– Каким образом ты собралась мне помочь? У тебя есть шляпа с вуалью?
– Шляпы нет, но зато есть пара идеек и мыслишек.
Сев напротив свекрови, Германова кивнула на простыню.
– Поступим следующим образом. Из простыни я сделаю вам паранджу. Никто, повторяю, никто даже не заподозрит, что под ней скрывается.
– Паранджу? Из простыни? Ты в своем уме?! Меня примут за камикадзе, я и двух шагов не успею сделать по перрону, как меня арестуют!
– Хорошо, озвучиваю второй вариант. Если удастся раздобыть бинт, мы перебинтуем вам голову, оставив прорези для глаз, носа и рта.
– Якобы вы возвращаетесь домой после пребывания в клинике пластической хирургии, – проговорила Ката.
Розалии идея с пластикой пришлась по душе.
– Да, но где взять бинт?
Ева встала:
– Предоставьте это мне.
Она выпорхнула из купе, а когда вернулась обратно, водрузила на стол несколько пачек с бинтами.
– Одолжила у проводницы. Все складывается более чем удачно. Думаю, можем приступать.
Свекровь уселась поудобнее, разрешив Германовой заняться «маскировкой».
Тридцать минут спустя Катарина присвистнула:
– Классно получилось!
– Теперь надевайте парик, и дело в шляпе, – велела Ева.
Розалия критически смотрела в зеркало.
– Уродина страшная! Но в создавшейся ситуации это лучшее, что можно было придумать.
Далее последовали слова благодарности Еве. Розалия называла Германову восьмым чудом света и пообещала в самом ближайшем будущем нанести визит в их агентство.
– Услуга за услугу. Ты помогла мне, а я в свою очередь помогу твоему агентству. Закажу у вас праздник, на который рассчитываю получить большую скидку.
Ката прикрыла лицо руками.
– Без проблем, – щебетала Ева, – мы рады новым клиентам. Вы останетесь довольны.
Вручив Катке вторую визитку, Ева пояснила:
– Это на случай, если первая потеряется.
Вот, в принципе, так и произошло знакомство Катарины с Германовой Евой Альбертовной. Теперь представьте себе состояние Копейкиной, когда месяц спустя она вдруг увидела Еву, но уже облаченную в грязную рваную одежду и знавшие лучшие времена ботинки.
Как подобное могло случиться? Ева – обеспеченная дама, владелица крупного агентства, которая, естественно, не нуждается в деньгах, в образе бомжихи лежит в сугробе с проломленной головой!
Дальше – больше. В отделении, после того как был составлен протокол, Катка узнала от капитана, что на Германовой был седой парик.
Множество вопросов, на которые не было ответов, крутились в голове Каты, мешая сосредоточиться. Зачем Ева вырядилась нищенкой? Почему она бродила по темной улице, словно неприкаянная? И наконец, кто отправил Германову на тот свет?
Аналогичные вопросы интересовали не только Катку. Ребята, на чьем участке был обнаружен труп, также жаждали поскорее поставить точку в этом деле.
Единственное, о чем не догадывались сотрудники правоохранительных органов, так это о желании Каты Копейкиной лично докопаться до правды. Ведь Катка славилась своей принципиальностью и страстью к раскрытию преступлений.
Что ж, похоже, загадочная смерть Евы Германовой могла на время оторвать Копейкину от повседневной рутины и склок с Розалией, предоставив детективу-любителю очередной шанс доказать, в первую очередь самой себе, что расследование преступлений – это ее истинное призвание.
* * *
В агентство Катка решила отправиться на следующей неделе, справедливо полагая, что сейчас там и без нее царит переполох. Наверняка с сотрудниками фирмы ведутся ежедневные беседы касательно жизни покойной. Сталкиваться нос к носу с милицией – не очень удачная перспектива. Катка может и подождать, чтобы потом, не вызывая особых подозрений, лично переговорить с каждым, кто хоть в малейшей степени может пролить свет на убийство Германовой.
А пока Копейкина порулила на место преступления, в надежде опросить местных бомжей, коих в том районе имелось предостаточно. Она сама, приезжая в салон красоты, не раз замечала слонявшихся поблизости граждан без определенного места жительства. И если рассуждать логически, то, вполне возможно, кто-то из них мог заметить в тот роковой вечер Еву на своей территории.
Припарковавшись возле салона, Ката вышла из «Фиата». Вблизи от станции метро выстроились в ряд торговые палатки. У одной из них тусовались несколько мужичков, по внешнему виду которых Копейкина поняла, что это любители горячительных напитков.
Приблизившись к веселой компашке, Ката кашлянула.
Никто из выпивох даже и не думал посмотреть в ее сторону. Пришлось подойти к ним почти вплотную.
Тронув высокого дядьку за локоть, Катка несмело затараторила:
– Простите, вы местный?
Мужик закивал:
– Двадцать лет здесь живу. А че?
– В курсе, что три дня назад неподалеку от салона красоты обнаружили труп женщины?
– Угу.
– Мы все в курсе, – лениво бросил мужик в полинялой дубленке.
– Вы случайно ее не знали?
– Кого?
– Покойную?
– Ну ты даешь, мы, по-твоему, кто?
– Кто?
– Да уж не бомжи, у каждого квартирка собственная имеется!
– И семьи, – вставил низенький крепыш.
– А та баба бомжевала.
– Значит, вы все-таки ее знали?
– Говорят тебе русским языком – нет.
– Тогда почему решили, что она бомж?
Мужики переглянулись.
– Ты че, нас на понты берешь? Из ментовки, что ли?
– Нет.
– Тогда вали отсюда.
– Неужели вам трудно ответить?
– Мы заняты.
Крепыш достал из-за пазухи начатую бутылку сорокаградусной и, сделав из горлышка два глотка, икнул.
– Точно, заняты, а ты нас отвлекаешь.
Катарина сжала кулаки.
– Ладно, не хотите по-хорошему, будем разговаривать по-плохому. Я действительно из милиции! Расследую убийство Евы Германовой. Так что решайте: либо вы говорите со мной здесь, либо немедленно проедем в отделение.
