В фирме Аллы Юрьевны ее встретили двое почему-то заспанных вялых сотрудников. Офис был маленький, но с дорогим и прямо-таки торжественным ремонтом. Однотонные стены, высокие светлые потолки, классическое освещение и жалюзи.
– Я прислана вашей начальницей для выполнения важной миссии, – сразу сообщила Яна.
– Почему мы должны вам верить? – зевнул один мужчина, постарше. Другой, помоложе, с интересом рассматривал прозрачную блузку Яны, явно думая отнюдь не о похоронах.
– Вам придется это сделать, иначе Алла Юрьевна будет очень недовольна, – безапелляционно заявила Яна.
– А если мы ей позвоним и уточним? – недоверчиво спросил старший мужчина.
– Вот уж чего делать не советую. Ваша директриса находится в реанимации, и беспокоить ее не рекомендуется.
– А что с ней? – забеспокоились оба сотрудника.
– Сердечный приступ, – лаконично ответила Яна, прохаживаясь по офису хозяйской походкой и оглядывая помещение с мирно журчащими фонтанами и обилием живых растений. – А у вас тут ничего…
– Ну да! Пыль в глаза! – махнул рукой пожилой мужчина, представившийся Анатолием.
– Объясните! – развернулась на каблуках Яна.
– А чего тут объяснять? Мрут люди как мухи, и все мимо нас… В государственные конторы обращаются. И там-то их обдирают как липку, пока люди в горе, в шоке и плохо соображают, а уж у нас цены втрое больше. Кто сюда пойдет?
Яна не совсем поняла, о чем он больше сожалеет: о том, что все мрут или что все деньги текут мимо их конторы? А тот продолжал:
– Алла Юрьевна вложила все деньги в ремонтище, мол, пусть клиенты видят, что фирма солидная, респектабельная и оформление траурной церемонии будет на высшем уровне. А за душой что? Вот мы с Максимом тут единственные работники и то лишь потому, что приезжие, без прописки, нас больше никуда не берут. Мы все и делаем: отвечаем на звонки, убираем помещение, изготавливаем гробы, вяжем венки… А Алла Юрьевна бьется как рыба об лед в поисках клиентов. Бедная женщина, все деньги уходят на оплату аренды помещения и нам с Максом на зарплату. Я даже знаю, что нам зарплату она иногда из своих денег выдает, – приблизил к Яне плохо выбритое лицо Анатолий, доверительно понизив голос.
«Немудрено, что Алла Юрьевна получила удар, перенервничала, получив большие деньги на похороны известного человека. Это был ее шанс вылезти из тени!» – поняла Яна и хлопнула в ладоши.
– Так, мальчики, слушайте меня! Похоже, и на вашей улице будет праздник. То есть в вашем случае – покойник, прости господи. Алла Юрьевна получила большой заказ, и выполнить его надо к завтрашнему утру.
– Когда? – не поняли мужчины.
– К утру… А что такое?
– Да у нас и венков-то нет!
– Плохо. Значит, работать, ребята, работать! Всю ночь, если понадобится. А утром я должным образом уберу дом клиента, и все останутся довольны. У меня, между прочим, художественный вкус и дизайнерская жилка!
– На венках должны быть ленты с надписями… Кого хороним-то? – спросил воодушевившийся Анатолий.
– Все есть, не переживайте. Сейчас вот достану визитку… – Яна порылась в сумке и извлекла визитку, переложенную из халата, внимательно вчиталась в текст: – Ну надо же, у этого человека так много должностей… По-моему, я даже где-то слышала его фамилию. Точно, известный человек, и он – ваш клиент. За работу, ребята! Ваши руки и мое художественное чутье сотворят чудо!
Никита Глебович Серебрянников был молодым мужчиной тридцати пяти лет, но он уже очень много успел сделать в своей жизни. Никита – известный актер, креативный журналист, ведущий на популярной радиостанции и шоумен с большим чувством юмора. За внешней беспечностью, порой некоторой придурковатостью его поведения скрывалась личная драма, но о ней знали только его близкие друзья: шесть лет назад Никита потерял любимую жену Таисию и с тех пор очень изменился. Три года он находился в депрессии и вел монашеский образ жизни, зато потом пустился во все тяжкие. Бесконечная череда девиц и абсолютно никакой ни к кому привязанности – вот что стало для него привычным. Сам себе Никита это объяснял тем, что утратил способность любить после смерти единственной обожаемой женщины. Молодых смазливых девиц рядом с Никитой было не счесть, и он этим пользовался. И прекрасно себя чувствовал, изображая шута и бабника. Помогали ему огромные связи в мире шоу-бизнеса, в модельных агентствах, театральных институтах, на телевидении и на радио. В общем, Никита жил легко, удобно, зарабатывая большие деньги и не заглядывая в будущее.
Этот день, первая пятница июня, начался для него как всегда. Всю ночь он прокутил с друзьями в ночном клубе, буквально купаясь во всеобщем обожании, своей известности, в коньяке и шампанском. Утром такси подвезло его к коттеджу, находящемуся в элитном месте, и таксист недовольно покосился на всю дорогу проспавшего пассажира, от которого пахло дорогим спиртным, табаком и женскими духами. Никита был видным мужчиной, но, как бы выразилась Яна Цветкова, весьма на любителя. Он был высок, под два метра, и – нет, не толст, а именно плотен. Крупная голова с копной русых волос, приятное лицо, темно-карие глаза с прищуром, модная дорогая одежда. В общем, вот вам портрет Никиты Серебрянникова.
– Алло, приехали, – сказал шофер.
– Ага! – очнулся Никита. – Балтийская?
– Балтийская, восемнадцать, как сказали ваши друзья, – подтвердил водитель, кидая взгляд на ладный, белого камня домик в три этажа с отделкой по фасаду из темного дерева.
– Спасибо! – Никита зевнул, сунул водителю сто долларов и, буркнув: «Сдачи не надо», поплелся по ухоженной тропинке к входной двери.
Солнце жарило вовсю, небо было чистым и прозрачно-голубым. Одним словом, ничего не предвещало беды. Никита не сразу попал ключом в замочную скважину, а когда понял, что теоретически и практически не сможет в нее попасть, потому что с внутренней стороны вставлен ключ, то задумался. Такое было впервые. Домработница к этому времени уже ушла – она являлась по ночам, убирала в доме и готовила, пока хозяина нет. Так ему было удобно, подобный распорядок устраивал и ее, потому что днем женщина еще где-то работала.
Никита с минуту поразмышлял, пошатываясь, а потом нажал на кнопку звонка. Послышался дробный стук каблуков, и дверь открыла молодая женщина, сразу же поразившая Серебрянникова своей яркой внешностью. Высокая, да еще и на громадных каблуках, она ростом была почти вровень с Никитой. Взгляд его охватил длинные белые волосы, блузку цвета пожара, джинсовые шорты, подчеркивающие стройные ноги, красную нелепую шляпку, ярко-голубые глаза и огненную помаду. Незнакомка шумно вздохнула и попыталась изобразить на лице печаль.
– Проходите, пожалуйста, – отступила внутрь коридора Яна, ибо незнакомкой была именно она.
– Сп-пасибо, – заикаясь, ответил Никита и уточнил: – Балтийская улица, дом восемнадцать?
– Именно так, – слегка улыбнулась Яна, делая широкий жест рукой.
Получив утвердительный ответ, Никита продвинулся в свою прихожую и, словно зачарованный, вошел в гостиную. Весь его хмель куда-то сразу улетучился. Вся его гостиная, вообще-то светлая и воздушная, была задрапирована черным атласом, по которому были развешаны траурные венки почему-то в виде сердец с красными лентами, на которых яркими золотыми буквами были набиты фразы. Все убранство напоминало День святого Валентина и дикий праздник Хеллоуин в одном флаконе. По запаху краски можно было предположить, что буквы на лентах печатались только что. Никита перевел взгляд на большой обеденный стол под белой скатертью со столовыми приборами и закусками, явно предполагавший импровизированный фуршет, и схватился за лоб.
– Белочка…
– Что? – оживилась девушка.
– Белочку я словил… Допился, одним словом.
– Здесь нет белочек. В этом доме я вообще животных не видела. А у вас что, аллергия на шерсть?
– Паранойя у меня, – прошептал Никита, без сил опускаясь на стул.
– Что-то вы плохо выглядите, – согласилась Яна и поинтересовалась: – Как вам торжественное убранство?
– Впечатляет…
– Правда? Ой, это именно то слово, которое я хотела услышать! Я старалась, чтобы оно произвело пусть трагическое, но впечатление!
– Вам это удалось… – скосил на Яну несколько близорукие глаза Никита, судорожно прикидывая, каким образом у него в доме могла появиться эта женщина, весьма смахивающая на девицу легкого поведения.
Среди знакомых Никиты были проститутки, поэтому особо он не удивлялся, просто никак не мог ее вспомнить. Мужчина снова задумчиво уставился на изящные ножки незнакомки, и Яна поежилась под его взглядом.
– Знаете, я очень эмоциональна и иногда, увлекаясь одной главной идеей, забываю о сопутствующих мелочах, – присела рядом с ним Яна, накрывая ноги скатертью. – Я только сейчас поняла, что, как бы это выразиться, сама одета не по случаю. Надо было бы надеть что-то длинное, скромное, темное, то есть траурное, а я… – махнула рукой Яна, оправдываясь. – Но мы работали всю ночь! Пока сделали эти чертовы венки, искололи все руки, надышались краски. Да что там говорить! – Яна махнула рукой еще раз, звякнув обилием золотых браслетов на тонких запястьях, и доверительно посмотрела на Никиту. – Я вообще-то в этом бизнесе первый день, открою вам секрет, и очень переживаю, как все получилось.
