Сердце этой женщины целиком принадлежало творческой работе. Как-то раз мы сидели вместе на премьере спектакля. Главную роль играла любимая ученица Артамоновой. Когда упал занавес, Валерия Петровна повернула ко мне раскрасневшееся, абсолютно счастливое лицо и прошептала:
– Правда, чудесно? А ведь явилась в училище пень пнем, это я из нее звезду сделала! Могу научить этому искусству любого, даже полного идиота.
И это правда, профессионал она великолепный. Единственный человек, с которым Лера не слишком ладит, – невестка Лидочка. Только не подумайте, что они ругаются или, не дай бог, дерутся. Просто, когда Лидочка самозабвенно рассказывает за столом о том, как следует фаршировать утку, в глазах свекрови появляется такое выражение… Пит Банди смотрит так на дворовых псов: смесь легкого пренебрежения, высокомерия и снисходительности.
Вообще говоря, Андрюше прочили в свое время другую невесту – дочь актеров Верещагиных. Аня долго ходила в дом, и ей Андрюшка нравился, но что-то у них не сложилось, и в семье появилась Лидочка.
Из всего вышесказанного понятно, что я совершенно не удивилась, заметив, что у Артамоновых сегодня голову не потеряла только Валерия Петровна. На фоне абсолютно обезумевшей Лидуси и нервно вздрагивающего от каждого резкого звука Андрюшки она выглядела свежей и спокойной.
– Нет, Дашенька, нам не следует связываться с милицией. Да и что они могут? Только разозлим похитителей.
Андрюша согласно закивал головой, Лида заплакала.
– Ну-ну, не стоит так расстраиваться, – уверенно сказала Валерия, – все закончится хорошо, девочки вернутся.
Но у меня такой уверенности не было. Конечно, я не работаю в милиции, однако детективных романов прочитала горы. Сюжет о похищении детей встречается часто, но всегда следом звонят преступники и выкладывают требования. Здесь же – ничего, пустота, и такое странное молчание – не знаешь, что и думать.
– Но я ведь видела Надюшу, – попробовала использовать последний аргумент.
– Дашенька, – улыбнулась Лера, – у тебя же сильная близорукость, а очки ты не носишь из кокетства.
– Я прекрасно вижу.
– На расстоянии вытянутого пальца, – усмехнулась Артамонова. – И вообще, знаешь, это дело семейное, спасибо за заботу, но разберемся сами.
Да, давно меня никто так не щелкал по носу. Подхватив собак, я предложила Лиде выйти во двор, прогуляться.
На скамеечке, пока радостные псы носились кругами по детской площадке, я принялась тормошить подругу:
– Давай прямо сейчас поедем к Александру Михайловичу, напишешь заявление…
Лидуся потрясла неухоженной головой:
– Боюсь, вдруг хуже сделаю. Скажи, где ты видела Надюшу?
– Последний раз на станции «Аэропорт». Она просила пить, и ее вывезли из вагона.
Лида закусила губу и словно окаменела. Я молча сидела рядом. Ну как ей помочь? Как найти девочек? Ну не верю в то, что две бойкие авантюристки могут испариться без следа. Кто-нибудь обязательно их заметил. Только кто?
– Что с няней?
– Зину уволили сразу.
Вот уж глупость, а вдруг она связана с похитителями? Так просто взяли и выгнали, не расспросив как следует?
Я отвела Лидушу домой, взяла у нее адрес няньки и поехала на улицу с симпатичным названием Четвертый Эльдорадовский переулок.
Восемь абсолютно одинаковых кирпичных домов стояли фасадом во двор. Зинина квартира – на третьем этаже. На каждой лестничной площадке тухли мусорные ведра, и запах витал соответственный. Зина открыла дверь сразу, отбросила белой распаренной рукой волосы со лба и недовольно осведомилась:
– Чего вам?
Потом пригляделась и уже другим тоном добавила:
– Дарья Ивановна? Не узнала.
Я прошла в страшно тесную, неудобную прихожую, заваленную кучами грязной обуви.
– Вас ведь Артамоновы рассчитали?
– Выгнали как собаку, – подтвердила Зина, явно не собираясь впускать меня в комнаты, – за последний месяц не заплатили и все обвиняли, что недоглядела за детьми. Всего на минуту и оставила…
Она принялась энергично шмыгать носом.
– Мои знакомые подыскивают няньку, – решила я каким-то образом разговорить бабу.
Зина оживилась:
– Ну? Пойдемте на кухню.
Войдя в маленькое, пятиметровое помещение, я чуть не задохнулась от запаха жирного бульона, вовсю кипевшего на плите. На веревках под потолком сохло белье. Окно и даже форточка закрыты. Зина подошла к плите и решила угостить меня чаем. В дешевую фаянсовую кружку она насыпала заварки и, залив доверху кипятком, плюхнула передо мной емкость. Я поглядела на плавающие щепки и спросила:
– Зачем же оставили Полю с Надюшей одних?
– Так Валерия Петровна позвала. Приспичило ей банку с джемом открыть, а сноровки-то нет, вот и велела наверх подняться.
Оказывается, Лера сначала приказала няньке открутить крышку, а потом собралась отправить ее в магазин. В доме кончился салат, а Валерия Петровна ужинает только зеленой травой. Пока хозяйка давала деньги да поучала, какой вид салата вкусней, прошло минут десять. И когда Зинаида спустилась вниз, дети исчезли.
– Надя даже Барби уродскую бросила, – говорила женщина, – ну ту, которую вы ей на день рождения подарили.
Именины у нас с Надюшей одного числа – седьмого июня. На этот раз мы преподнесли ей совершенно невероятную вещь. Специально купили в Париже говорящую Барби. Длинноногая куколка умеет произносить несколько десятков фраз, правда, только на французском. Но Надя все равно пришла в полный восторг и не расставалась с игрушкой. И вот теперь выясняется, что обожаемая Мими осталась у подъезда.
Зина обегала двор, выскочила на улицу, потом понеслась домой. Валерия Петровна, услыхав новость, схватилась за сердце и потребовала вызвать «Скорую».
– Что за дети играли во дворе, помните?
– Ларочка Костина из 72-й квартиры, Витя Гольянов и Марианна, фамилию не знаю!
Я поехала назад, на улицу Усиевича. Ларочка Костина оказалась прехорошенькой первоклашкой с озорным личиком. С Надей и Полиной она не дружила, в понедельник, придя из школы, играла в классики с Марианной Ежовой. И ничего подозрительного не заметила.
Девочка Ежова тосковала над сочинением «Meine Wohnung». Я преподаю французский, но немецкий немного знаю, и скудного запаса слов как раз хватило, чтобы описать квартиру. Повеселевшая Марианна радостно сказала:
– Мне вас сам бог послал, а зачем пришли?
Интересно, о чем думают родители, оставляя такого беспечного и бесхитростного ребенка одного. Впустила незнакомую тетку, подсунула той свои уроки и только потом интересуется целью визита!
– Я работаю на телевидении, в детской редакции. Мы делаем передачу о ребятах вашего двора.
– Ой, как здорово! – захлопала в ладоши девочка. – А про меня расскажете?
– Обязательно, а с кем ты дружишь?
– Значит так: Лара Костина, Вика Глаголева, Ксюша Павлова… – начала загибать пальцы Марианна.
– А Полина и Надя Артамоновы?
– Нет, – покачала головой девочка, – они «новые русские», всегда с няней гуляют, а нянька вечно кричит: «Надя, уйди от девочек, у них руки грязные!», «Поля, не давай им игрушки, испачкают!». Мы с ними не играем.
– Ну не всегда же они с Зинаидой!
– Всегда, – твердо ответила собеседница, – совершенно несамостоятельные.
– А вот в понедельник их одних оставили, что же вы сестер поиграть не позвали?
– Да ну их, – ответила Марианна. – Надя не хотела. Села с Полей на лавочку, сидит и молчит. Потом их девушка какая-то позвала, окликнула.
– Какая девушка?
– Красивая такая, черноволосая, в зеленом пальто. Вы «Иванушек» слушаете?
Я покачала головой. Марианна расстроилась.
– У Аполлона Григорьева такой пиджак есть, зеленый, блестящий, жутко клевый, я у мамы просила, а она не купила, дорого слишком…
– Погоди-ка, – прервала я вдохновенное описание прикида, – и что же девушка сделала с Надей?
– Ничего, поговорила, потом Надька взяла Полю, и они ушли.
– Куда?
– Не знаю, Витьке Гольянову чего-то сказали и побежали…
Я отправилась на розыски Гольянова. Обнаружила во дворе, где он самозабвенно пинал дырявой кроссовкой пустую банку из-под кока-колы. Витька оказался золотым свидетелем.
Во-первых, великолепно запомнил незнакомую девушку.
– На Орнестину похожа, – заявил он уверенно. – Только не блондинка, а черноволосая.
Я растерялась.
– На кого?
– Орнестина, девушка августа месяца из журнала «Петр», ресницы такие огромные и ноги красивые.
Я посмотрела на двенадцатилетнего читателя журнала «Петр» и вздохнула.
– Даже родинка у ней такая же, – добавил Витька.
– Родинка?
– Ну да, у Орнестины над губой родинка, вы купите журнал и увидите.
Ценная мысль.
– А что сказала Надя, не помнишь?
– Мне-то ничего, – буркнул мальчишка, наступая на хрустнувшую консервную банку, – а женщине той, в зеленом плаще, говорила: «Нам не разрешают со двора выходить, няня ругаться станет…»
