на рубашку:
— Я бы попросила!
— А ты еще и с характером! — отряхнулся Георг.
— Не без него, — огрызнулась Яна.
— Давайте… не будем ссориться! — встряла Ася, уже заметно повеселевшая. — Вообще, какая разница, рождены дети в браке или нет?! Дети — это самое лучшее! Давайте за это выпьем!
— Давайте, — поддержал ее Георг, с опаской посматривая на Яну.
— И потом! Неужели все проблемы сводятся только к отношениям между мужчиной и женщиной? У Янки и без того — полный атас в жизни! Взять хотя бы ее отца и этого… патологоанатома!
Георг, который оттягивал от своего тела мокрую рубашку, в изумлении разжал руки, и ткань со свистом прилипла к нему обратно.
— Поясняю. Яна всю жизнь считала своим отцом Карла, который работал плотником в Театре юного зрителя в городе Волжский. Он очаровал ведущую актрису театра Валентину, маму Яны, и они поженились, — закатила глаза Ася.
— Вы издеваетесь, что ли, надо мной? Папа — Карл — плотник?!
— Да! Но я не Буратино, — показала ему язык Яна. — Это чистая правда.
И я всю жизнь буду считать его своим отцом. Они потом развелись с матерью, он ушел работать на кладбище, строгать гробы. Там и погиб, когда выпил, упал в свежевырытую могилу в ливень и не смог оттуда выбраться.
— Какой кошмар…
— Вот именно. Пьющий он был, но ко мне относился нейтрально всю жизнь. Не обижал, но и большого душевного контакта между нами особо не отмечалось. А тут совсем недавно я узнаю, что биологический отец у меня, оказывается, другой! Я его тоже всю жизнь знала. Это другой ведущий артист ТЮЗа — Головко Иван Демидович. Бабник, разгильдяй и балабол, но очень обаятельный! В детстве я постоянно пропадала за кулисами, он часто со мной играл, угощал конфетами. Оказывается, Иван Демидович знал, что я его ребенок, но не лез в жизнь мамы. А она тоже, видя, какой он не семейный человек, не грезила о таком муже. Раскрылось все случайно, когда Иван попал в тюрьму, вернее, под следствие из-за меня.
— Страсти какие…
— Всё обошлось, настоящий убийца, кстати, моего князя, был найден, и Ивана Демидовича выпустили.
— Так его обвиняли в убийстве твоего сожителя? — переспросил Георгий, бледнея лицом.
— Поверь мне, было за что! — «успокоила» его Ася.
— И это говоришь ты?! Адвокат?
— Я — адвокат, — нахмурилась Ася, — но я же и человек. Ты не дал Яне договорить. Иван Демидович — гениальный актер и своеобразная личность. Почему-то, проведя в СИЗО около месяца, он очень поменялся внутренне.
— Любой бы поменялся, — снова оттянул от себя мокрую ткань Георг и посмотрел на свои волосатые руки, словно пересчитывал каждую мурашку.
— Нет, не любой! — не согласилась Ася. — Он человек, который входит в образ, начинает что-то там себе мыслить, фантазировать. И входить в роль. Почему-то Иван возомнил себя прожженным уголовником, который сильно болен и в сильной депрессии.
— А чем болен? — уточнил Георгий.
— Наверняка, в его мыслях — туберкулезом.
Известная тюремная болезнь, — ответила Яна. — Он и задумчивый, и бледный, и кашляет. Хорошо, хоть легкие не выкашливает, но так сильно кашляет. И очень грустный, что жизнь прошла, что она непредсказуема и что он с ней прощается. Так войдет в этот образ и… того! — многозначительно посмотрела Яна. — Надо его как-то расшевелить, на что-то переключить. Я вот что придумала: надо съездить с ним отдохнуть.
— А что еще за патологоанатом? — уточнил Георг. — Мне же не послышалось?
— А это — друг мой, петербуржец. После серьезной травмы он совсем никакой. То скажет что-то несвязное, то заснет внезапно. А иногда вроде нормальный человек. Врачи прогноз дают — пятьдесят на пятьдесят — восстановится сознание у него полностью или нет. А пострадал Витольд Леонидович как бы по моей вине, из-за моих проблем. Я чувствую и свою вину. И тоже хочу ему помочь.
— Тоже в отпуск? — спросил Георгий.
— Хорошая у них компания подбирается. Один в образе тюремной романтики, второй… того… И Яна — просто центр неприятностей! — прокомментировала Ася, нервно поведя плечом.
— Думаю, что все возможные неприятности уже случились, поэтому теперь ничего нам не грозит, — ответила Яна.
— И куда рванете? — спросил Георгий.
Яна отвела взгляд, вспоминая свой последний разговор с Мартином. Она приехала к нему в ночной клуб и позвонила. Он сразу же вышел. Сто девяносто сантиметров красоты и обаяния. Такой мужчина не остается незамеченным в любой ситуации. Высокий, статный, с потрясающей фигурой. У Мартина было очень выразительное лицо: красивая линия скул, прямой нос, тонко очерченные губы, совершенно очаровательная улыбка и веснушки. Лучистые темные глаза в обрамлении густых и загнутых темных ресниц с мелкими, слегка рыжеватыми проблесками, словно и в ресницах затесались веснушки. Густая темно-коричневая шевелюра с медным отливом вьющихся волос и несколькими седыми волосками, затерявшимися в висках. Небольшие мимические морщинки, идущие от уголков глаз, словно продолжение его ресниц, а также ямочки на щеках выдавали в Мартине человека крайне улыбчивого, веселого, эмоционального и открытого миру и людям.
Яна, когда только начинала с ним общаться, подумала, что такой красавец, да еще и с атлетическим телосложением, должно быть, является непроходимым бабником. Он улыбался окружающим девушкам и женщинам. А потом она поняла, что Мартин общается так абсолютно со всеми, что он просто очень дружелюбный и позитивный. С ним невозможно было поссориться, и не любить его тоже было невозможно.
Он вышел к Яне в темно-синем костюме и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей.
— Рад тебя видеть! Хорошо выглядишь, — сказал он, несколько смущаясь.
— Стараюсь, — ответила Яна, — а ты не умеешь делать комплименты. Однажды, когда я была замужем за Ричардом и проплакала весь день, уже не помню по какому поводу, он с утра сказал мне, что «моя красная помада очень идет к моим глазам». Так что ты не одинок…
Мартин усмехнулся.
— Почему ты на улице? Эти двери всегда открыты для тебя, так же, как и мой дом, ты же знаешь. Пойдем внутрь, — пригласил он.
Яна, которая со всеми людьми общалась достаточно живо, с ним замирала, словно время останавливалось. Она мучительно долго разглядывала любимые черты, любовалась ими…
Вот и сейчас Яна невольно всматривалась в лицо Мартина. Оно было бледнее, чем обычно, и под красивыми глазами на высоких мужественных скулах залегли тени.
— Пожалуй, я подожду, когда в твоем сердце откроется хоть маленькая калиточка для меня, — усмехнулась она.
— Яна, пожалуйста, пойдем хоть в кафе. Стоим тут, как…
— Хорошо, — согласилась она.
Они перешли дорогу, Мартин открыл дверь в милое заведение под названием «Бублик» и пропустил Яну вперед. Они
