– Не могла мне тогда выложить все начистоту? – не удержалась я от упрека. – Наломали мы с тобой дров…
– Я и собиралась, да не успела. А раньше не решалась – понимаешь, я ведь и тебя подозревала. Знала, что гадюшник у них здесь, в Шарлоттенлунде, а ты, как на грех, повадилась сюда шастать. Никаких определенных фактов у меня не было, но мало ли что, вдруг ты выкинула какую-нибудь глупость, да и Лаура делала намеки на одну из моих подруг. В письмах, когда ты как раз здесь жила, особенно в последних. А тут еще вижу – ты вернулась в Варшаву прибарахленная и при деньгах, сама понимаешь, в голову всякое может полезть. Вдобавок ты и с Лилиенбаумом была знакома…
– Каюсь, была. Так ты, выходит, помалкивала из-за всех нас скопом?
– Ага. Зютек… – Алиция слегка заколебалась. – Мне, наверно, следовало рассказать тебе раньше. Со временем выяснилось, что он не был ни таким уж подонком, ни шпионом. Уже давно все выяснилось, и теперь мы с ним просто добрые друзья. Это по его просьбе я свела кое-кого с Лаурой, причем ни он, ни я не подозревали, что речь идет о контрабанде. Он первым сориентировался и впал в панику, ему это могло здорово навредить. Собственно, из-за него-то я и выжидала до последней минуты, даже тебе ничего не говорила, пока не получила известие, что он себя обезопасил. Кстати, ты случайно не приставала со всем этим к Лешеку? Он вообще ни во что не посвящен.
– Думаю, его уже и без меня посвятили.
– Лешека я тоже подозревала, хотя помалкивала больше ради Зютека. Лаура знала, что я в курсе, но мне казалось, я могу рассчитывать на минимум порядочности с ее стороны.
– Боюсь, нам обеим слишком много чего казалось. Лично у меня больше всего сердце скорбело о Лешеке. Я прямо чуть не наяву видела, как он выталкивает человека за борт. Слушай, открой на милость еще одну тайну, а то у меня от великого их множества голова пухнет. Кто тебе подсунул маляра?
– Кароль, кто же еще. – Алиция помолчала, и на ее лице проступило уже знакомое мне выражение мрачной ненависти, на этот раз, правда, разбавленное злорадством. – Кароль – это целая эпопея. Ты, наверно, не знаешь, что именно он тогда чуть не поломал мне всю жизнь. Липа насчет шпионажа – его рук дело, он же подставил Зютека, донес о моей с ним дружбе, а потом старался, чтобы мне из того посольства систематически передавали всякие весточки и приветы. Кароль и Лауру вовлек в аферу, из-за него-то, собственно говоря, и тетка умерла. У нее был приступ после их разговора – он сказал, что я с ними заодно и в случае чего меня первую отдадут на заклание. Все эти годы он мстил мне за то, что я в свое время не помогла ему с выездом за границу – не упросила отцовских друзей составить ему протекцию. Вся моя родня по глупости своей считала его порядочным человеком, а меня прямо колотило из-за этого от злости.
– Я тебя понимаю, – с чувством сказала я. – Как вспомню, что этот подонок остался с теми твоими свечами в дураках, на душе сразу приятно становится.
– Ты это о чем? – не поняла Алиция.
– Потом объясню, продолжай.
– Пока была жива тетка, ничего не оставалось, как держать рот на замке. Лаура понимала, что я ни словом не обмолвлюсь. Тетка стояла уже одной ногой в могиле, не могла же я отравить ей последние минуты жизни, а то и сократить… А в результате этот подонок все равно ее угробил. Скандал разразился сразу после похорон, Лаура вцепилась в меня мертвой хваткой насчет пропавшего героина. Вообще-то она не знала, что мне известно, а что нет, я от всего отпиралась. Ее чуть удар от злости не хватил. А потом в Варшаву заявился Ольсен, и тут уж мне пришлось несладко. Я не представляла, как от него отделаться, как объясниться с Лешеком, как поступить с тобой, ко мне цеплялись всякие подозрительные типы – то ли от милиции, то ли наоборот. Те субчики ведь не догадывались, что я тоже боюсь милиции. Меня, кстати, сразу по возвращении вызывали… Я им наплела всякой чуши…
Мы обе покаянно и в унисон вздохнули.
– В тот последний вечер ко мне заявился Ольсен…
– За каким чертом ты его впустила?
– А я и не впускала, – раздраженно отмахнулась Алиция. – Представь себе, у него были ключи. Кароль подделал по той связке, которой пользовалась сестра. Этот тип вошел сам и объяснился со мной без обиняков: мы, мол, знаем, у кого план, выбирай: или – или… По всему было ясно, что они договорились со мной покончить, а тут еще черт меня дернул сболтнуть, что я знаю о непричастности Лешека. Вот я и порешила исчезнуть, причем устроить так, чтобы всю честную компанию загребли без меня. Придумала, каким манером сообщить тебе, где спрятаны концы, – на случай, если ты тоже в это дело влипла, потом по телефону отправила Гуннару телеграмму, а потом мне захотелось спать…
– А та бумажка… когда ты ее спрятала в кастаньеты?
– Тогда же. Вечер у меня выдался на редкость насыщенный. Остатки клея спустила в унитаз, по-моему, никаких следов не осталось, а? Пририсовала крокодила, чтоб тебе совсем уж все прояснить…
Мы немного помолчали, сидя на широком пне и глядя на живописный лес, залитый серебристым светом.
– А все благодаря Гуннару, – отозвалась я наконец со вздохом облегчения. – Единственно, что могло внушить ему такую безрассудную надежду, так это нешуточная любовь. Он тебя любит!
– Он сейчас ждет меня там, на шоссе. Наверное, от страха за меня уже извелся. Я все боялась, как бы он не перепутал тексты телеграмм, и таки перепутал! Давай поедем к нам, вместе поужинаем.
– Почему бы и нет, с превеликим удовольствием. А когда свадьба? – поинтересовалась я, поднимаясь с пня и разминая затекшие ноги.
– Боюсь, через неделю, – вздохнула Алиция. – Если Гуннар опять что-нибудь не перепутает. Ты-то будешь?
Была, а как же. Вернулась через неделю вместе с Дьяволом – он собственноручно решил доставить датским властям информацию о белой мерзопакости, после чего присоединился к гостям. Свадьба прошла на высоте, с участием многочисленной об эту пору рати соотечественников, и по сему поводу новобрачному непременно захотелось порисоваться перед гостями и перед избранницей сердца знанием родного ее языка. Он поднял бокал, вознамерившись произнести польский тост, и за столом воцарилась благоговейная тишина. Новобрачный тоже молчал, мучительно роясь в памяти.
– До свидания! – наконец разразился он торжествующим воплем.
Перед своим отъездом я углядела в витрине магазина невообразимой красоты туфли – конечно же, из черного крокодила. Последняя модель, глаз не оторвать, а тут еще шпильки стали выходить из моды…
Теперь дело за малым – нарваться на очередную шайку бандитов, – может, снова сослужат мне службу…
Вы из Польши? У меня в Польше семья (англ).
Я не знаю. Никто не знает (англ).
Мазовецкий, Конрад (1191–1247) – польский князь.
Матейко, Ян (1838–1893) – известный польский художник, автор исторических потретов.
Четвертый? Четвертый номер!!! Неужели это возможно??? (фр.)
Городок под Варашавой.
Идущие на смерть приветствуют тебя (лат.).
Опасность в промедлении (лат).
