Глава 35
– Все вранье, – заявила Мария Ивановна.
– Все? – повторила я.
– Все! – отрезала Демидова. – И Галина, и Светлана брехуньи.
Федорова перекрестилась и промолчала, а Зинкина взвилась ракетой.
– Во дает! И как я квартиру надыбала в кооперативе?
– Откуда мне знать? – пожала плечами Мария. – В СССР, если в семье был сумасшедший, люди имели право получить жилье вне очереди.
Виктор щелкнул пультом, на экране телевизора, висящего на стене, появилось изображение каких-то документов.
– Несколько дней кропотливой работы в соответствующих архивах, и можно найти любые бумаги, – сказал адвокат. – Много лет прошло, а документы сохранились. Иногда хранилища заливает водой, может случиться пожар, крысы сгрызут папки, или их банально потеряют. Но в нашем случае ничего такого не случилось. Это дарственная Бориса Константиновича, он перевел свой пай на имя Зинкиной. А вот протокол общего собрания членов ЖСК, на котором Светлану приняли в кооператив. Госпожа Демидова, бумаги подтверждают правдивость слов уборщицы. Одного не пойму, почему никого из жильцов не удивил поступок вашего мужа?
Зинкина повернулась к Марии:
– Я спросила вас: «А ко мне не станут с вопросами приставать?» Вы ответили. «Не волнуйся, Борис уже из НИИ ушел, про перевод пая будут знать только нотариус и председатель ЖСК, оба молчать станут. Общее собрание созывать не надо. Председатель протокол составит, дату напишет, решение в документе укажет, но никого собирать не станет. До народа не сразу дойдет, что апартаменты твои, ну, посудачат, может быть. Дом большой, в нем сто восемьдесят квартир, большинство жильцов друг друга в лицо не знает. Да, кооператив от НИИ, но живут в нем родители сотрудников, их дети. Не волнуйся.
– Понятно, – кивнула я.
– Что вам понятно? – неожиданно спросила старшая Демидова.
– Вы спасали старшего сына, – ответила я. – Мать ради ребенка на все готова.
– Во дают, – выдохнула Флора. – И при этом меня осуждают! Ненавидят Марфу! А сами! Генка женщину убил! Ясно теперь, почему Борис Константинович умер, он все знал, и сердце у него не выдержало.
Геннадий Борисович стукнул кулаком по колену.
– Не виноват я.
– Конечно! – засмеялась Флора. – Только изнасиловал бедную женщину и ножом истыкал!
– Наглая гадина! – вскипел Геннадий. – Явилась к нам домой, про беременность свою заявила, маме велела: «Пиши прямо сейчас заявление на развод, иначе подохнешь со своим сыночком!» Она заорала: «У меня в шкатулке яд от шаманки! Все погибнете!» Отца тогда в квартире не было, только я и мама, она как про отраву услышала, на пол села. Эта дрянь вытащить шкатулку не успела, я схватил… Дальше туман. Не помню, как ее насиловал, как ножом пару раз ткнул, в глазах темно было, я собой не владел. Как в тумане действовал, в состоянии аффекта.
– Миша вам помогал? – уточнила я. – Ему уже четырнадцать исполнилось, взрослый совсем.
– Я в деревне был, – уточнил Михаил, – с бабушкой.
– А‑а‑а, – протянула я, – и вам ничего не сказали.
Миша передернулся.
– Нет. Меня в тот год долго в селе держали, я вернулся в Москву уже в новую квартиру. Краем уха слышал, что в подъезде бабу, которая хотела на прием к целительнице попасть, убили. Генка на тело наткнулся, перепугался сильно, потом боялся в подъезд заходить, вот родители и переехали спешно. А вскоре папа умер, он на новом месте всего ничего прожил.
– Какого черта вы в давно забытом деле копаетесь? – вскипела Мария Ивановна. – Хотите Гену в убийстве Кукасян обвинить? Ничего не получится.
– Вот тут вы, похоже, правы, – вздохнула я. – А куда коробочка делась? Ну та, где порошок шаманка держала? Вы ее в мусор вытряхнули?
Геннадий покачал головой.
– Конечно, нет. Кукасян уверяла, что там находится сильная отрава. И отец так же посчитал, мы с мамой ему правду рассказали. Никто из нас не хотел, чтобы люди пострадали, мусорщик, например. Отец сначала шкатулку дома спрятал, потом, когда мы на новую квартиру переехали, он от нее решил избавиться, придумал на огороде ее зарыть, сказал мне:
«Будь Войков жив, отдал бы ему материал для исследований. А теперь он никому не нужен. Мне сегодня на работу карга Виктория Кирова звонила, председательница месткома с прежней службы. Рассказала, что Володя-сибиряк привез коробку с каким-то порошком, нашел ее в могиле шаманки. Степан Ильич, энтузиаст чертов, тут же начал вещество изучать, и за сутки все сотрудники вместе с Войковым скончались. В шкатулке яд был, он вместе с тарой исчез из запертого сейфа. Кирова мне коробку в подробностях описала, крышка у нее оригинальная, с картинками. Сдается мне, отрава каким-то образом у Кукасян очутилась. Думаю, токсин не мгновенного действия, как цианид. Скорее всего он действует медленно, попадает на кожу, в дыхательные пути и вызывает инфаркт. Вот почти все, кто с порошком имел дело, и умерли».
Я ему возразил:
«Кукасян жива осталась».
Папа развел руками:
«Не изучено действие порошка. Ничего о нем не известно. И у людей разный иммунитет. Возможно, Лаура заразилась, просто умереть от него не успела. Лучше нам спрятать закрытую коробочку в земле. Открывать ее опасно».
Мы поместили ларчик в несколько целлофановых пакетов, затем в пластиковую упаковку и зарыли в деревне под кривой яблоней.
– Но вскоре после вашей поездки Борис Константинович скончался, – отметил Брунов.
– Понимаю, куда вы клоните, – поджал губы Геннадий. – Но папа с порошком не контактировал, крышка была плотно закрыта.
– Вика сказала Галине, что Лаура рассматривала сыпучее вещество, трогала его, – напомнила я. – Микроскопическое количество серой пыли могло остаться на ее коже, попасть на руку Бориса Константиновича, поэтому он вскоре умер от инфаркта.
– Нет, – возразил старший брат. – Я был в тесном контакте с Кукасян, вытащил коробку из ее сумки. И, как видите, жив, здоров и невредим.
– Только что сказали о неизученности вещества, – возразил Виктор. – А Виктория Кирова сообщила нам об исследованиях своего начальника. Степан Ильич считал, что далеко не все погибают, столкнувшись, как он думал, с вирусом, некоторые даже не замечают, что они заражены какой-то болезнью, поэтому в семье появляются дети-инвалиды, в основном у них проблемы со спинным мозгом. Ваш первый ребенок, девочка, скончалась от болезни позвоночника, у Филиппа горб, и он почти не способен ходить. Вы изнасиловали Лауру, хотели унизить ее таким образом, отомстить за мать, за то, что любовница решила увести отца из семьи. Поступили, как дикий варвар, которому после кровопролитного сражения досталась супруга противника. Но Лаура уже трогала порошок. Вы заразились от нее и в результате стали отцом инвалидов.
Флора вскочила и отбежала в противоположный угол комнаты.
– Мама! Дайте мне медицинскую маску.
Я попыталась успокоить ее:
– Не думаю, что инфекция распространяется воздушно-капельным путем. Ее можно получить при непосредственном контакте с порошком или вступив в интимную связь с носителем вируса.
– Мне плевать, что вы думаете, – взвизгнула Флора, – но я с Генкой теперь на расстоянии километра стоять не стану. Во семья! И отец их хорош! Сын с женой рассказывают, как любовницу папаши убили, а Борис спокойненько квартиру меняет, шкатулку зарывает. Они все моральные уроды.
Мария Ивановна несколько раз демонстративно хлопнула в ладони.
– Браво! Порылись в истории нашей семьи. И что? Озвучьте конкретное желание. Дарья, что вы от нас хотите? Денег? Сколько? Учтите, если отправитесь в полицию, то вас оттуда выгонят. Никто заниматься делом о смерти Кукасян не станет. Убийца был найден и наказан. Финита ля комедия.
– На комедию все случившееся совсем не похоже, – возразила я. – Но у меня другая цель: я хочу выяснить, кто убил Вику и Катю Федоровых, по чьей злой воле Марфа очутилась в реанимации и почему наша домработница Люся, крепкая здоровая женщина, сейчас лежит в больничной палате. Кстати, она принесла мне сумочку, которую я уронила у калитки, когда возвращалась от вас. Хотела поговорить с вами, Мария Ивановна, но не удалось. К сожалению, я часто оставляю ридикюль в разных местах, он маленький, легкий, висит на длинном ремешке и легко соскальзывает с плеча, а я этого не замечаю и спокойно ухожу. Поэтому я не удивилась, увидев Люсю с кожаной торбочкой, а вот она изумилась. После того как я вернулась, Люся пару раз выходила в сад, проходила мимо калитки и не видела моей вещицы. А она должна была там лежать, ведь я уже вернулась домой. Но до того, как Люся нашла сумку, появилась Мария Ивановна, она в знак примирения принесла мне красивые тапочки, сшитые Мишей.
Я перевела дух и посмотрела на старуху, та вскинула брови.
