Людмила Милевская - Пусти козла в огород

— Ненормальная! — тут же дала ответ я.

— Вот, — воздев к потолку палец, заключила Фаина. — Творчество может многое о душевном состоянии пациента сказать. Кстати, о болезни Алисы не только картины говорят, но и то, что она из-за какого-то там Германа решилась на убийство. То, что она хотела убить тебя, Мархалева, с тонки зрения закона ее извиняет, но от диагноза не избавляет. Безусловно, Алиса больна, и в ближайшее время я серьезно этим займусь. Ничего, мы ее вылечим.

— Нет, — сказала я, — вот здесь ты, Фаина, не права. Считай мой Женька меня богиней, клянусь, и секунды бы Юлька не прожила. Задушила бы стерву своими руками, будь я богиней.

— Так что ж не душишь? — усмехнулась Фаина.

— Так нет серьезных причин. Он же меня богиней не считает. Мегерой — да, а богиней — нет. Жаль, что и сама себя богиней не считаю. Может, ты, Фаня, загипнотизируешь меня? Внуши мне, что я богиня, хочу так же беззаботно, как Алиска, жить…

— Слушай, — вдруг подскочила Фаина, — а куда же делись цветочки? Где они? — запаниковала она. — Я же их обещала ботанику! Не вижу цветов!

Мы помчались на поиски. Во всей квартире не обнаружилось ни одного цветка.

— Вот беда так беда, — пригорюнилась Фаина, — что же я ботанику своему скажу?

— Сейчас спрошу у Алиски! — воскликнула я и помчалась в ванную.

Без стука ворвалась, Алиска вскрикнула и испуганно погрузилась в воду, я же остолбенела: алая татуировка покрывала ее бедро.

«Так вот почему она носит только закрытые купальники!» — прозрела я и закричала:

— Ну-ка, ну-ка, покажи, что ты прячешь?

Алиса сопротивлялась, но я воспользовалась своим преимуществом в силе и вытащила ее из воды. На бронзовой коже Алисы я увидела: заключенный в алый круг, как живой, плыл маленький парусный кораблик, к которому протянула тонкий лучик звезда.

По спине пробежали мурашки. Я вздрогнула зябко повела плечами и спросила:

— Алиса, а куда ты подевала цветы?

— Выбросила, — ответила она, улыбаясь. Ее синие глаза смотрели на меня совершенно безмятежно.

— Ты ведь уже не сердишься на меня, Соня? — спросила она так, будто за завтраком всего лишь случайно съела мою булочку.

Я почему-то не сердилась. Что с нее взять? Одно слово — Богиня!