Пых, напряженно шевеля губами, в очередной раз прочел надпись на бумажке, поднял глаза и увидел Рыбакова.
– Стой! – радостно рявкнул браток. – Приехали!
Ортопед вдавил педаль тормоза. Джип встал у бровки.
– Ну, блин, – Пых выбрался на тротуар. – Запарились мы тебя искать...
Вслед за Николаем Раевским из «навигатора» вывалились Ортопед и Комбижирик.
– И где здесь «каксап»? – возмущенно спросил Собинов, одергивая пятнистую куртку. – Миша, блин, как ты записываешь?
– Я правильно все записал, – Ортопед неуверенно покосился на Рыбакова. – «Каксап» и цифры какие-то...
Пых и Комбижирик покрутили головами.
– Нет «каксапа», – твердо заявил Собинов.
– Ошибаешься, – Денис ткнул рукой в сторону витрины с плакатом. – Вон он.
– Где?! – хором спросили братки.
– Вон, написано.
– Но это же «сахар»! – в отчаянии выкрикнул Грызлов.
– Смотря в какой транскрипции читать, – нахально промолвил Рыбаков. – Зная о твоем пристрастии к латинице, я позволил себе прочесть эту надпись по-английски.
Ортопед шумно выдохнул воздух.
– Блин, а я ненароком подумал, что Мишка – полный укроп [95], – облегченно, сказал Пых. – Мы этот «каксап» уже полчаса ищем.
– В следующий раз, – Денис придал своему лицу серьезное выражение, – я постараюсь облегчить задачу. Забью стрелу, например, у магазина «Мекса».
– Какая «мекса»? – на щеках Грызлова вздулись желваки.
– Где шубами торгуют, – пояснил сообразительный Комбижирик. – «Меха» по-русски...
Ортопед грозно засопел.
– Что с Горынычем? – Рыбаков перевел разговор в деловое русло.
– Рвет и мечет, – Пых покачал головой. – Еле от немедленной разборки отговорили. Хотел, блин, у Кабаныча пулеметы взять – и в «Дюны».
– Данька пацан жгучий [96], – подтвердил Комбижирик. – Долго тянуть не будет.
– Это понятно, – согласился Денис, которому вкратце уже рассказали о происшедшем. – Но, на мой взгляд, сначала надо выяснить, почему вдруг Горыныча решили замуровать [97]. Причем так срочно и с использованием стукачка. Менты ж не могут не врубаться, что Горыныч их барабана в момент вычислит и повесит на ближайшем дереве. Особенно после того, как захват сорвался. И эта история с машиной...
– Экспертизу вчера сделали, – вспомнил Ортопед. – Там фигня нездоровая. Кто-то, блин, на «кабане» тормозную тягу перекусил.
– Стукач здесь ни при чем, – Рыбаков поджал губы.
– Ни при чем, – Грызлов поежился.
– Игорян приказал всем проверить тачки, – сказал Пых. – На всякий случай.
– И что?
– Ничего, – Раевский развел руки. – У всех все в норме.
– Значит, надо искать там, где Горыныч лично наколбасил, – констатировал Денис. – Барыг потрясти. Зная Даньку, я не удивлюсь, если окажется, что в последние две недели он пару-тройку раз наехал на каких-нибудь «левых» коммерсов. А нам либо не сказал, посчитав случившееся мелочью, либо сам не помнит этих фактов. По причине отключения сознания...
Братки сдвинули брови и закивали. В словах Рыбакова был большой резон – на переломе тысячелетий гражданин Колесников частенько бывал неадекватен, поглощал убийственные дозы горячительных напитков и легко мог накатить на посторонних бизнесменов, а затем напрочь забыть о происшедшем.
– Горыныча стоит временно успокоить, – Денис подвел итог рассуждениям. – Пусть отдохнет, купит себе новую тачку, отвлечется. Стукача тоже сейчас трогать опасно, да и незачем, все и так ясно...
Ортопед отвлекся и с интересом посмотрел на толпу молодежи в ярких куртках, впихивающих прохожим какие-то рекламные буклеты.
– Мишель, – Рыбаков дернул Грызлова за рукав дубленки. – Ты слушаешь или нет?
– Да-да, – браток нехотя отвел взгляд от суетящихся рекламщиков. – Просто хотел, блин, понять, чо они раздают.
– Тебе это не надо, – усмехнулся Денис.
– Почему?
– Потому, что это «Золотой петушок».
– Че-ево?! – У Ортопеда округлились глаза.
– Средство для повышения потенции. Для кукурузников [98], – уточнил Рыбаков. – Они ко мне уже подходили, предлагали. Говорили, рекламная акция... Я отказался.
– Надо было в рыло за такие предложения, – злобно заявил Пых. – Козлы! Мало им рекламы «Золотого конька». И так, блин, через каждые пять минут по телеку! Будто у нас вся страна – импотенты. Теперь еще и это выдумали!
– Есть еще «Золотая кобыла», – добавил Комбижирик. – Для баб-с...
– Может, разгоним? – деловито предложил Ортопед.
– Миш, не надо, – попросил Денис. – Хорошо стоим... Ну зачем тебе драка?
Из-за поворота вывернул обшарпаный троллейбус с большой красной буквой «У» на месте номера и, странно вихляя, двинулся по улице.
– Ладно, не буду, – Грызлов решил послушаться более миролюбивого, чем он сам, друга. – Кстати, я тебе не показывал постановление по Глюку?
– Какое постановление?
– Судьи.
– Нет.
– Щас увидишь. Это, блин, нечто! – Ортопед хитро улыбнулся и отошел к «навигатору». – Я спецон даже десяток ксерокопий сделал!
Троллейбус немного увеличил скорость.
Браток наполовину залез в салон внедорожника, покопался где-то между передними сиденьями и помахал пачкой белых листов.
Троллейбус подъехал совсем близко и неожиданно вильнул вправо.
Ортопед захлопнул дверцу «линкольна» и периферийным зрением увидел надвигающуюся на него темную массу. В лобовом стекле кабины троллейбуса маячили два перекошенных от ужаса лица.
К счастью, тренированное тело реального пацана среагировало быстрее, чем Михаил соображал. Браток мгновенно подпрыгнул, уходя с директрисы движения электрической повозки, оттолкнулся руками от левого переднего крыла джипа, перекатился по капоту и рухнул в сугроб с противоположной стороны «навигатора». Ксерокопии постановления судьи Коган разлетелись во все стороны.
Троллейбус просвистел в миллиметре от борта внедорожника, снес боковое зеркало и, не снижая скорости, помчался дальше.
Пых, Комбижирик и Денис бросились к Грызлову.
Ортопед вскочил на ноги и погрозил кулаком удаляющемуся троллейбусу.
– Нет, вы видели?! – заорал браток, отряхивая снег с рукава. – Вы, блин, табличку на «рогатом» видели?! Совсем троллейбусники озверели!
– Какую табличку? – Пых поднял упавший радиотелефон.
– Под стеклом! – выкрикнул возмущенный Ортопед.
– Нет, – Рыбаков посмотрел на задние габаритные огни троллейбуса, напоследок мигнувшие красными всполохами в самом конце улицы.
– «Внимание! За рулем – ученик токаря!», – возопил Грызлов. – Я, блин, их всех поубиваю!..
* * *
«Неоплан» притормозил у ворот справа от эстакады, на которую заезжали пассажирские автобусы и маршрутные такси, почти уперся передним бампером в решетчатые створки и издал протяжный гудок.
Из приземистого строения, предназначавшегося для отдыха сотрудников охраны аэропорта, появился недовольный мужчина в зеленой «аляске», надетой поверх синей милицейской формы, вразвалку подошел к автобусу слева и костяшками пальцев постучал в окно водительской кабины, намереваясь выговорить обнаглевшему шоферу за то, что тот перепутал служебный въезд с парковкой.
То, что произошло дальше, в корне изменило отношение охранника к его внешне необременительным обязанностям.
Опустилось боковое тонированное стекло и между глаз раскрывшему было рот служащему Пулкова уставился ствол «Калашникова».
– Все понятно? – спросил человек в натянутой на голову черной шапочке с прорезями для глаз, высунувшийся из-за спины напряженного и бледного водителя. – Открывай калитку, сучок, или...
Охранник аэропорта моргнул.
– Считаю до пяти, – заявил террорист и положил руку на плечо шоферу. – У меня в автобусе двадцать детей. Я буду убивать по одному через каждые две минуты, если ты сейчас же не сбегаешь к себе в каморку и не нажмешь на кнопочку. Али не веришь? – террорист толкнул водителя. – Подтверди!
Шофер деревянно опустил подбородок. Служащий затравленно посмотрел на автобус, потом на взлетное поле и икнул.
– Раз, – сказал террорист и качнул стволом автомата. – Два...
– Я понял! – выдохнул охранник. – Сейчас, сейчас!
Зажужжали электроприводы ворот, и створки разъехались в стороны.
«Неоплан» медленно въехал на поле, перевалил через бетонную гребенку и повернул налево к зданию аэровокзала.
* * *
Только подполковник Огурцов впился зубами в бутерброд с ветчиной, помидорами и салатом, как телефон на его столе разразился дребезжащей трелью. Марк Антонович с трудом прожевал кусок, сглотнул и в раздражении схватил трубку.
– Слушаю!
Доклад подчиненного, минуту назад впустившего на территорию аэропорта автобус с террористами и заложниками, был краток, но эмоционален. Абонент дико визжал в микрофон и требовал надбавки за вредность. Из всего сообщения стража ворот вопросу произошедшего инцидента было посвящено от силы процентов двадцать слов, остальные же относились к условиям работы охраны и маленькой зарплате.
