– Грачева. Она учится со мной на одном курсе. Бардо. Тот самый, что стучал в окошко перед отъездом, бомж.
– Хорошо. Пункт первый: Грачева. Почему ты так уверена, что они вкладывали средства именно в мой банк?
– Я же не дура. Она сказала: «Тэмпо».
– Этого не может быть. Почему они не обратились в банк? Возможно, им прислали извещение по ошибке. Почему не обратились в суд, в конце концов?
Я растерялась. Действительно, почему?
– Не знаю, – пожала я плечами.
– Отлично, пункт второй и заключительный: бомж. Что мог бомж вложить в банк?
– Ну, до этого он же не был бомжом!
– Хочешь сказать, он квартиру свою в банк вложил?! Меньше слушай всяких бомжей, они тебе и не такого наговорят. Стыдно признаться, что он алкоголик и квартиру свою пропил, вместе со всем имуществом. Вот тебе и правда.
Да почему ж я дура такая? Все так элементарно разрешилось. Чего ж я раньше молчала? Чего боялась, того, что это окажется правдой? Но не лучше ли прояснить все сразу, чем потом терзать себя, как выяснилось, нелепыми и почти беспочвенными подозрениями?
– Ой, прости, Коль, я как-то не подумала.
– Да, однако ты подумала о том, что я вор. – Николай обиженно засопел и отвернулся.
– Нет! Извини, я думала, что ты просто был не в курсе. Давай менять тему!
Я вернула себе бокал и принялась напиваться. Надо же запить свое горе! Вследствие чего закашлялась.
– Э-э! Дай сюда, тебе вредно пить. Сразу начинаешь полную фигню нести.
Что поделать, он прав. Одно «пррр» в ресторане чего стоит. Я отдала бокал и вплотную занялась коробкой конфет.
– Хочешь, давай поужинаем. Я купил здоровенную пиццу, стоит лишь только разогреть в микроволновке, и ужин готов.
– Не, я уж лучше конфетами поужинаю.
– Господи, – подивился Хрякин, – сколько в одного человека массой в пятьдесят килограммов может вместиться конфет?
– Ой, много… Даже не считай!
Колька посмеялся, и я сочла наше примирение завершенным.
Через энное количество времени я решила покаяться, пользуясь его хорошим расположением духа:
– Знаешь, Коль, мы продолжили расследование…
– Что?! – Принц подпрыгнул и опрокинул на себя слегка початую бутылку. Я кинулась за салфетками и помогла ему вытереть джинсы. – Ты что, с ума сошла? Вы когда-нибудь угомонитесь со своей Катькой?
– Угомонимся…
– Что-то мне не верится!
– …когда найдем убийцу!
– Боже мой! – Коля обхватил голову руками.
– И мне нужна твоя помощь. В расследовании появилось несколько новых и необъяснимых вещей, которые запутали нас по самое некуда.
– Так вам и надо!
– Ну Коль! Ну зайчик! Ну солнышко! Помоги! – заканючила я.
Под сильнейшим напором бабской непроходимой упертости в достижении поставленных целей обычный здравомыслящий мужчина Хрякин сдался и соблаговолил выслушать историю этой самой упертой бабы, а выслушав, изрек:
– Интересненько… – Для меня это была наивысшая похвала. Ему интересно то, что мы нарыли! – Ну и как вы думаете, кто эти двое, что приходили к шантажистке? И вообще, старик этот хоть наполовину вменяем? Ему можно верить?
Я всерьез задумалась.
– Нет.
– Вот утопия! – разозлился возлюбленный. – Чего же ты от меня хочешь?
– Давай пофантазируем, что он и впрямь вменяем и кого-то видел. Кто это мог быть?
– Пофантазируем? – Видимо, Хрякин редко сталкивался с бабскими закидонами. – Фантазировать я люблю, вот только на другую тему. – И хитро мне подмигнул.
– Успеется. – Я также подмигнула. Должен же человек знать, за что страдает!
– Ну ладно. Тогда мужчина – курьер, а женщина приносила квитанции на оплату телефона.
Нет, он издевается надо мной!
– Теперь слушай мою версию. Мужчина – кто-то из троицы похитителей. Я их немного запомнила, двое тех, что сажали нас в машину, были высокого роста. Вполне возможно, что они ходят под Федоткиным. Как тебе?
– Богатая фантазия, – одобрил Николай, кивнув. – Только направляешь ты ее не в то русло.
– Всему свое время, – подмигнула я. Пусть ему лучше думается.
– Позволь раскритиковать. Федоткин не та птица, чтобы убивать подобным образом.
– Но не сам же Федоткин это сделал! Он послал своих людей.
– Это не стиль его людей. Это более похоже, как если бы чокнутый сосед старикашка попросил сделать музыку потише, а шантажистка, вместо того, чтобы сделать потише, послала его подальше, вот он и тюкнул с горя ее клюшкой по балде и от имени Света выбросил в окошко. Так сказать, принес в жертву братьям тьмы, или как там у него…
Это мне показалось разумным, но тем не менее я стояла на своем:
– Они специально так подстроили, чтобы это казалось банальной бытовухой. Как и с твоим другом Крюковым.
– Ладно, но зачем им убивать ее?
– Как это зачем? Они прознали про то, что она была на месте убийства, и решили избавиться от ненужного свидетеля. Я ведь говорила тебе, что она и была той самой любовницей, с кем Крюков встречался в тот день. Коли он так элементарно тебе об этом рассказал, стало быть, и Федоткин мог запросто о ее существовании прознать и перестраховался.
– Глупости говоришь. Не такой он дурак порешать всех направо и налево. Если бы он так любил страховку, он бы и меня, и Жорика давно б отправил на небеса.
Я разом похолодела, а сердце екнуло где-то в груди.
– Давай не будем об этом! Не желаешь эту версию – получай другую. – Я выдала Хрякину подозрения о наличии третьего лица, сообщника Колесниковой, с которым они бодро пудрили Александру мозги, затем заманили в деревню и прикончили. А потом неведомый нам сообщник решил разделаться с шантажисткой, потому как они что-то не поделили или просто так, чтобы не мешалась.
– Это уже ближе к теме, – согласился со мной принц. – Только при чем здесь женщина?
– А женщиной была, как ни прискорбно это признавать, Ангелина. Неясно только, зачем она туда ходила.
– Что? Юрочкина? Брось ты, вот уж ни в одни ворота не лезет! Подумай сама, зачем ей ходить к этой бабе? Только затем, что она единственная темноволосая женщина, которую ты знаешь? Вон Катька твоя тоже далеко не блондинка, ее же ты не подозреваешь!
– Не трогай Катю! – Уж за кого, а за подругу я всегда заступлюсь! – Почему ты выгораживаешь Ангелину, влюбился, что ли? – Вся прежняя симпатия к этой молодой женщине испарилась, словно дым. Теперь мне хотелось ее убить, в равной мере так же, как и Наташу, когда Хрякин назвал ту бедной девочкой.
– Ага, ревнуешь! Нет, я в нее не влюбился, однако знаю наверняка, что это не она.
– Мама! – вскрикнула я, прервав пылкую речь Хрякина и схватившись за виски, боясь, что те лопнут от обильного наплыва дум. – Я догадалась! Браслет! Вот зачем она была у Колесниковой! Ведь он предназначался ей, а не шантажистке, а та, видимо, просто сперла его, увела из-под носа! Ангелина требовала вернуть браслет, но Елена Олеговна не желала расставаться с награбленным, и тогда терпение Юрочкиной иссякло, она схватилась, положим, за утюг и…
– Ха-ха-ха! – загоготал возлюбленный. – Ну и сочинительница, ничего не скажешь! Кто же тогда убил Санька, разъясни!
– Она же и убила! Узнала, что они встречаются, и убила обоих!
– Даже та-ак! Ха-ха!
– Прекрати смеяться! – обиделась я и плеснула в Хрякина недопитым шампанским из бокала. Он успел увернуться, так что остатки вылились на его футболку.
– Ах, вот ты как! – присвистнул любимый человек и совсем не разозлился, напротив, ему моя несдержанность пришлась по вкусу. – Страсти кипят! – Впав в ажиотаж, он швырнул в меня диванной подушкой.
– Ах ты! Вот теперь не буду тебя вытирать салфеткой!
– Бесполезно. Все равно ведь чем-нибудь обольешь, безрукая!
– Что-о?
Я дико разозлилась, мы стали шутя бороться, вскоре выбились из сил, и принц предложил мне поужинать пиццей.
– Годится, – одобрила я, и вот мы уже сидим посреди большой, шикарно устроенной кухни и лопаем пиццу с анчоусами, разогретую в микроволновке. Пицца оказалась на удивление вкусной, а я – на изумление голодной, потому ужин мне приглянулся.
– Коль, ты случаем не знаешь, составлял ли Крюков завещание? – вспомнился мне наш с Катькой план. Я-то знаю, что завещание было, но знает ли возлюбленный? И, если он в курсе, возможно, он припомнит что-то, чего мы не знали или упустили.
– Знаю, составлял. А что? Думаешь, его убили из-за имущества?
– Ну не знаю. А что в нем было интересного, в завещании?
– Ничего интересного, – нахмурился Николай. – Все имущество и деньги переходят к Наталье, а бразды правления в банке – Жоре.
– Понятно. А больше никто в завещании не упоминался? Ну там, мать, к примеру.
– Нет, хватит. И так много эта особа с него поимела при жизни. Все, завязывай думать об убийствах. Пришла пора подумать о чем-нибудь приятном.
Проснулась я от шума. Оказалось, что уже утро и Колька куда-то собирается. «Как слон в посудной лавке», – незло подумала я и хихикнула.
