Он сидел, обхватив голову руками.
— Анри… Ты зря подозреваешь Варкоча: блестящие адвокаты не бывают убийцами. — Я притронулась к его плечу, обняла, прижала голову к груди. Мне так хотелось облегчить его боль. — Анри, давай позвоним в полицию. Они найдут убийцу. Блум там лежит мертвый. Мне страшно.
Он высвободился из моих рук и отрицательно покачал головой:
— В полиции опять отмахнутся от легенды. Они не поверят. И никого не найдут, у всех алиби. А на арбалете мои отпечатки пальцев… Все улики против меня. Я должен сам… Сам! Ольга, почему ты защищаешь Варкоча? Ты спишь с ним?! Как же я сразу не догадался! С этим шутом, паяцем?! Ольга, я врал, мне не все равно, чья ты любовница, я убью его! Варкоч, ты слышишь меня?! Я убью тебя!!!
Он вскочил на ноги и проорал последнюю фразу, обратив перекошенное лицо к потолочным балкам. Он был ужасен: кулаки сжаты, волосы всклочены, щека подергивается от напряжения. Я не могла оторвать глаз от его профиля, он был прекрасен.
Замок ответил тишиной.
— Не надо никого убивать, — я прижалась к его спине, обняла. Он обмяк, лишь судорожно вздыхал, будто выбился из сил после быстрого бега. — Я не сплю с Варкочем. Но ты, наверное, прав: кто-то думает, что я знаю, где лежит сокровище… Я, кажется, догадываюсь, кто это.
— Кто?
— Мадам Грюнштайн. Знаешь, тогда, в офисе «Варкоч и сын», они с Блумом… разговаривали. Их разговор, он показался мне непереводимой игрой юридических терминов. А теперь я поняла, о чем они говорили… Блум сказал: «Мы отослали «Титул» полтора месяца назад. Теперь ждем ответа. Варкоч пока спокоен». Она ответила: «Вот это-то мне и не нравится. Я чувствую, что он за нашими спинами ведет собственную игру». Блум возразил: «Нет, вряд ли. Он ничего не сможет сделать один. Как он будет копать?» Она воскликнула: «Копать! Ужас какой! Ну почему все так сложно?! А нельзя ли обойтись без него?» Понимаешь? Они решили действовать сами, без Варкоча. А тут, как назло, появилась я, сообщила, что Магнус умер. Потом мы ужинали с Варкочем в кафе на берегу Женевского озера, вдвоем, без Блума. Я подписала бумаги на расторжение сделки, а на следующий день отправилась в Грюнштайн. Они испугались, что Варкоч договорился о чем-то со мной, и никак не могли понять, зачем он вызвал тебя сюда. Они все не доверяют друг другу. Блум следил за нами, а мадам Грюнштайн следила за ним. И когда Блум без ее ведома предложил обменять сумку на сокровище, она его убила!
— Нет, ты ошибаешься, — он грустно улыбнулся. — Это не ее рук дело. Белла способна подсыпать ближнему яду, способна столкнуть в пропасть, но чтобы прицелиться и выстрелить… Нет. Арбалет — мужское оружие…
Впрочем, я и сама уже поняла, что Анри был прав: на высоких каблуках невозможно прицелиться. Рафинированная мадам Грюнштайн с подтянутым лицом и длиннющим маникюром не в состоянии натянуть тетиву.
— Ольга, о каком сокровище может идти речь? Подумай, что это может быть? Где нужно копать?
Я всплеснула руками: если бы я только знала, о чем идет речь! Мне стало тоскливо и холодно, как будто Белый Всадник на белом коне промчался мимо, оскалившись безносым ликом. Как много смертей вокруг ненайденного сокровища: Оливия, Магнус, Блум. Те двое уже преданы земле, а бедный Блум лежит на каменном полу, и некому оплакивать его.
— Давай хотя бы прикроем Блума, — я обхватила себя за плечи и зябко поежилась. — В шкафу я видела широкий шарф.
Дверцы тихо скрипнули, распахнувшись воротами. На плечиках поникла ветхая роскошь нарядов, пригодная разве что для музея восковых фигур.
— Где-то здесь, я помню, висела кисейная вуаль с платьем из вишневого атласа… — Я перебирала бархат и парчу, путалась в широких рюшах и рукавах, все глубже зарываясь в нафталиновые запахи. — Господи, что за чудовищный гардероб! И как в нем находили нужный наряд?
— Между прочим, этот шкаф — весьма остроумное произведение мебельного искусства средневековья. — Анри держал подсвечник. — Такой гардероб специально делали для молодоженов. Видишь, здесь перегородка, которая делит его на две половинки: правая предназначалась для мужской одежды, а левая — для женской. Перегородка подвижная, она смещается вправо, уменьшая мужскую половину по мере прибавления женских нарядов. Вот так, смотри. — Он перевесил несколько платьев и легко сдвинул перегородку.
— Ух ты! — удивилась я предусмотрительности средневековых мастеров и, наконец-то, заметила кончик светлой ткани с бахромой, затерявшейся в душном плену.
Я нырнула в ворох платьев, опершись коленом на дно шкафа. Одна из дощечек хрупнула и провалилась. В колено впилась щепка.
— Ай! — вскрикнула я, машинально ухватившись за складки шершавой парчи и повиснув на пышной юбке.
Видимо, под действием моего веса палка, на котором висели плечики с нарядами, надломилась, и платья одно за другим повалились вниз, прикрыв мягким сугробом.
— Ольга, ты жива? — донеслось издалека.
— Жива, жива, — проворчала я в ответ, выпрастывая голову из старинных тряпок.
Анри выгреб платья из шкафа, они распластались на полу диковинными клумбами.
— Ш-ш-ш! — он распрямился и приложил палец к губам.
Я замерла, напрягая слух. Где-то в глубине замка раздался стон и металлический скрежет, будто застывшие доспехи в рыцарском зале разогнули сведенные ржавчиной суставы.
— Я сейчас вернусь, — Анри сунул мне в руки подсвечник, а сам, пригнувшись и по-кошачьи мягко ступая, выскользнул из опочивальни.
Светлый шарф повис на кудрявой головке резного херувима, украшавшего заднюю стенку гардеробного чудовища.
— Ага! — обрадовалась я и потянула за край.
Херувим взмахнул деревянным крылышком и крутанулся вокруг своей оси. Шкаф охнул, и задняя стенка отъехала в сторону, открыв черный провал. Я испугалась, что сломала замечательный шкаф для молодоженов. Но то был вход в лабиринт Грюнштайна. Из зева потайного коридора тянуло легким ветерком, он заставлял пламя свечи припадать на бок.
Глава 27
Год 2005, на закате
Черный зев манил обещанием сокровищ, но страх заблудиться в переходах заставлял держаться подальше от шкафа. Я вслушивалась в зыбкую тишину и ждала возвращения Анри. Фитиль потрескивал и коптил, свеча оплывала, минуты тянулись одна за другой, а он все не возвращался. За окном золотился закат, подкрашивая перья облаков в розовый и брусничный цвет. Волны гор чуть пенились туманом.
Где же Анри? Почему его все еще нет? Время идет, Блум лежит на полу в кухне. По замку бродит убийца, а он отказывается вызывать полицию. Преступник уже десять раз успел стереть свои отпечатки пальцев и выбрать следующую жертву. Кто будет следующим трупом?
Беспокойство зашевелилось в душе колючим ежом. Чтобы отвлечься, я стала перебирать в памяти все те события, что случились за последнее время. И страшная истина открылась мне.
У Варкоча, Блума, мадам Грюнштайн, папаши Бонифация, Гунды и Анри — алиби на день смерти Оливии. Никто из них не мог быть убийцей Блума. Но есть, есть один человек, о котором Анри молчит, у которого наверняка нет алиби и который в состоянии справиться с мужским оружием — арбалетом. Я догадалась, кто этот человек: «сын»! Ну конечно, это «сын» из юридической фирмы «Варкоч и сын». Если есть «Варкоч», то должен быть и «сын»! Вот, к примеру, название консалтинговой компании «Магнус и Ко»: был Магнус, были и «Ко» — все те, кто выполнял работу под руководством директора. Но кто же скрывается под коротким словом «сын»?
Я напрягла серые клеточки по методу Эркюля Пуаро и восстановила картину преступления, причиной которой стали события пятисотлетней давности.
Все началось с Магнуса. С того дядюшки Магнуса, который организовал заговор против короля Хендрика, и даже овладел Грюнштайном на короткое время, пока законный владелец был занят военным походом. Дядюшке не удалось удержать власть в Грюнштайне, его схватили при попытке к бегству. Магнуса заточили в темницу и подвергли жестокой пытке пилой, он молчал и не признался, куда спрятал сокровища Грюнштайна, но перед смертью успел шепнуть жене несколько слов.
