Но Р. Дж. Декер почувствовал себя намного лучше.
Дьякон Джонсон был горд собой. Он нашел девятилетнюю светловолосую девочку в Отделе социального обеспечения рядом с «Сьюпердоум». У девочки был особый талант: она могла согнуть руки в локтях под любым углом. Когда она вытягивала свои костлявые руки вперед, это выглядело чудовищно, и должно было выглядеть еще драматичнее, переданное телекамерами Чарли Уиба. Джонсон попросил мать девочки ссудить ее ему на пару дней, и мать сказала, конечно, за сто долларов – но без всяких фокусов. Дьякон Джонсон просил не беспокоиться.
– Мэм, – сказал он, – это здоровое христианское мероприятие, – и повел девочку к лимузину.
В деловой части города в студии Спортивной Христианской Телесети Джонсон познакомил маленькую девочку по имени Дарла со знаменитым преподобным Чарльзом Уибом.
Сидя за письменным столом, Уиб вертел в одной руке очки и выглядел довольным и расслабленным. На нем был пуловер цвета синего пороха, белые штаны и черные беговые туфли «Нике». Молодая женщина с удивительным бюстом причесывала его знаменитые брови цвета светлой корицы. Дьякон Джонсон сказал:
– Дарла, покажи проповеднику свой маленький фокус.
Дарла сделала шаг вперед и протянула обе руки, как, если бы ожидала, что ей наденут наручники.
– Ну? – сказал Чарли Уиб.
Дарла закрыла глаза, напряглась и ее локти вышли из суставов и оказались под самыми невероятными углами. Ее суставы тихонько щелкнули, когда кости вышли из них.
Скульптурная парикмахерша, обрабатывавшая брови, чуть не потеряла сознание.
– Браво! – сказал Чарли Уиб.
– Благодарю вас, – ответила Дарла. Ее бледные руки повисли по бокам, как крючки.
– Иззи, что скажешь? – спросил Уиб. – Думаю, мы сможем объявить это как последствие полио.
– Полио? – Дьякон Джонсон нахмурился.
– А почему бы, черт возьми, и нет?
Дьякон Джонсон сказал:
– Ну, знаешь, сейчас это очень необычная болезнь.
– Так и отлично.
– Если забыть, что все знают, что существует вакцинация.
– Но не в недрах Аппалачской страны углекопов, – сказал Чарли Уиб. – И не для маленькой сиротки, выросшей на гусеницах и сточной воде.
Дарла вмешалась в разговор:
– Я живу в квартире на Сейнт Чарльз, – сказала она твердо. – С мамой.
– Поговори с ребенком, – сказал Чарли Уиб дьякону Джонсону. – Объясни ей, как работает телевидение.
Для Чарли Уиба было очень выгодно не иметь аудитории во время репетиций. Сначала Дарла настаивала на том, чтобы сгибать локти и внутрь и наружу – просто, чтобы показать свои таланты, и дьякону Джонсону пришлось потратить много времени, чтобы втолковать ей театральное значение точного вступления в действо в надлежащей момент. В момент, когда ей подадут знак соответствующей репликой. Дарла должна была выкатить глаза, вывалить язык и в корчах упасть на сцену. Когда она снова поднимется лицом к камерам и аудитории, ее увечье, вызванное полиомиелитом, будет исцелено. Для того чтобы продемонстрировать успех действа, преподобный Чарльз Уиб должен бросить ей пляжный мяч.
Реплика, которая подаст Дарле сигнал к действию, последует, когда Уиб поднимет руки и будет молить: «Господь наш Иисус, исцели эту несчастную калеку, христианское дитя!» В первые несколько раз Дарла плохо соображала, что делать, и начинала свои телодвижения слишком рано, падая при слове «Иисусе», и звук падения ее мягкого тела, ударявшегося о пол сцены, заглушал самый выразительный момент восклицания Чарли Уиба.
Когда дьякону Джонсону удалось выдрессировать ее так, что эта проблема отпала, следующей задачей стало научить ее ловить пляжный мяч. Первые несколько раз она просто позволила мячу удариться о ее грудь и отскочить от нее. Причем шум удара о шнур микрофонов был такой, что у инженера чуть не лопнули барабанные перепонки. Дарла столько раз роняла мяч на репетиции, что преподобный Уиб утратил свое христианское терпение и назвал ее «парализованной маленькой кретинкой», к счастью, ребенок не понял этого термина. Когда Уиб потребовал, чтобы они вернулись к проверенному на практике методу введения лидокаина, немедленно вмешался дьякон Джонсон и заявил, что сейчас самое время пообедать.
К счастью, живой воскресный эфир прошел без сучка и задоринки. Группа сделала все возможное, чтобы Дарла казалась бледной, серой и смертельно больной. Когда подошло время реплики, она великолепно рухнула – после стольких репетиций это было нетрудно – и поднялась сияющая, исцеленная и похожая на херувима. Позже, просматривая видеозаписи, преподобный Уиб дивился, как ловко и незаметно Дарла смещала свои локтевые суставы. Только при замедленном прокручивании можно было что-нибудь заметить. А в конце она даже ухитрилась поймать пляжный мяч. Чарли Уиб был искренне рад, так искренне, что ему даже не понадобились глицериновые слезы.
Они прокручивали на телеэкране пленку № 800 в течение полных пяти минут вслед за лицедейством Дарлы. В тот вечер, когда Чарли Уиб узнал, позвонив в банк, окончательные цифры, он тотчас же набрал домашний номер дьякона Джонсона.
– Догадайся, Иззи, какая получилась цифра.
– Право, не знаю. Миллион?
Уиб хихикнул и сказал:
– Попробуй еще, парень.
Дьякон Джонсон был слишком усталым, чтобы пытаться догадаться.
– Не знаю, Чарльз, – сказал он.
– А как четыре миллиона, по вкусу тебе? – ликовал, преподобный Уиб.
Дьякон был изумлен:
– Черт побери!
– Это уж точно, – отозвался Чарли Уиб. – И как ты думаешь, о чем помышляю я?
Томас Керл получал огромное удовольствие, живя в Гранд Отеле, его раздосадовало, что придется уезжать так внезапно. Однажды утром, когда он ел яйца «Бенедикт», сидя в ванне, утопленной в полу, он был обеспокоен странным и раздражающим телефонным звонком. Томас Керл догадался по скрежущему звуку, что это был звонок издалека, а голос не принадлежал ни Деннису Голту, ни его дяде Шоуну, а они были единственными людьми, знавшими, где его искать. Голос, как показалось Томасу Керлу, мог принадлежать ниггеру, но Керл не мог быть в этом уверен. Кто бы там ни был, но он назвал его по имени, поэтому Керл немедленно повесил трубку и решил выехать из отеля. Его обеспокоило, что голос, который, как он подозревал, мог принадлежать негру, в то же время мог оказаться голосом этого сумасшедшего, друга Декера, гориллы Скинка, для которого было бы плевым делом вломиться в дорогие апартаменты в отеле и утопить кого-нибудь в ванне.
Томас Керл снял комнату поскромнее в аэропорту Марриотт и проявил хитроумие, записавшись там под именем «Хуан Гомес», что, по его мнению, было майамским эквивалентом имени Джон Смит. Тот факт, что Томас Керл ни капли не походил на испанца, разве что вызвало изумление у клерка по имени Розарио, который недоуменно поднял бровь.
В тот вечер, съев бифштекс в своем номере, Томас Керл отправился в город. Адрес Р. Дж. Декера был в телефонной книге, и задача была лишь в том, чтобы найти приличную карту округа Дейд.
Дорога «Пальметто-Экспресс», решил Томас Керл, была самой худшей в Новом Орлеане, даже хуже дороги 4 в Орландо. Томас Керл всегда считал себя хорошим шофером и соображал он быстро, но «Пальметто» поколебала его уверенность в себе. У него возникло ощущение, будто он находится посередине дороги, а с двух сторон с воплями проносятся розовые «Порше». Томас слышал рассказы о бесшабашных лихачах из Майами, а теперь, возвратившись домой, он смог бы сказать свое веское слово о том, что это чистая правда. Они мчались так быстро, что нельзя было даже успеть погрозить им пальцем.
Он был счастлив, когда нашел возможность съехать с этой дороги на обычную с сигнальными огнями, регулирующими движение транспорта. Трейлерный парк был в конце тупика. Томас Керл медленно объехал его, пока не нашел почтовый ящик, предназначенный обслуживать подвижный дом Р. Дж. Декера. Огни были выключены, трейлер производил впечатление пустого, и Томас Керл знал, что так оно и было. Старый серый «Додж» или «Плимут» осел на гравиевой дорожке. Задние шины были спущены – было такое впечатление, что машиной давно не пользовались.
Керл припарковал свою позади нее и выключил фары. Он вытащил из-под переднего сиденья шестнадцатидюймовую отвертку с плоским концом. Нельзя было сказать о нем, что он величайший взломщик века, но основы ремесла были ему знакомы, включая и тот факт, что трейлеры обычно не сулили больших сложностей.
Золотым правилом ремесла взломщиков было следующее: никогда не бери с собой на дело оружие, оставляй его в машине, если не хочешь, чтобы к твоему сроку в тюрьме добавили лишнюю пятерку.
У Томаса Керла появились некоторые сомнения в отношении этого правила после того, как он вставил отвертку в заднюю дверь Декера. Соседский бульдог весом в шестьдесят пять фунтов прибежал рысью расследовать, в чем дело. Когда собака обнажила клыки и издала переливчатое рычанье, Томас Керл не мог не подумать о том, как славно было бы сейчас держать в руке дробовик или пистолет, которые, к сожалению, были заперты в багажнике его машины.
