– А Анна? – напомнил я. – Ты про нее не сказал!
– Это еще одна история, – отмахнулся Макс, – ее убил другой человек.
– Как? – хором закричали мы.
– Вы будете слушать спокойно или нет? – возмутился Макс.
– Ваня, держи себя в руках, – приказала Нора и принялась нервно ломать сигареты.
Вот так всегда, чуть что – виноватым, естественно, оказываюсь я!
– Значит, вы не догадались, кто преступник? – заулыбался Макс.
– Нет!!!
– Ну подумайте хорошенько! Этот человек знал о семейной легенде, о пятне, о том, что Глафира и Варвара умерли от того, что в их шеи вонзились ножницы…
– Да все в доме были в курсе истории! – воскликнул я.
– Ваня, – настаивал Макс, – ну-ка, думай. Кто знал, где лежат старые платья? Кто их перетряхивал? Кто мог беспрепятственно ходить по дому в любое время? Кто, в конце концов, первый «увидел» Глафиру? Кто нашел Катю? Кому в доме ты показал лоскут, вырванный из платья, после чего обнаружил его в корзине у Валерия?
– Лариса Викторовна! – завопил я.
– Да, – кивнул Макс, – именно она, переодевшись привидением, пугала Клару, а потом убежала, но зацепилась за кустарник и выдрала клок из рукава. А когда ты продемонстрировал ей лоскут, испугалась и засунула одеяние в корзину к Валерию. Думала потом «обнаружить» его и поднять шум.
– Но она падала в обморок! Кричала от страха! – недоумевал я.
– Ты знаешь, кем она проработала всю жизнь, до того как попала к Сергею Петровичу? – спросил Макс.
– Нет!
– Она была актрисой в одном из московских театров, правда не на первых ролях, но все же достаточно часто появлялась на сцене. Убедительно изображать страх и натурально падать в обморок – ее профессия. В доме Сергея Петровича она сыграла свою лучшую роль, упиваясь растерянностью, недоумением и страхом домашних. Она для этого и нанялась к Сергею Петровичу – мечтала отомстить!
– Господи, за что? – чуть не выпала из кресла Нора.
Макс выдержал эффектную, «мхатовскую» паузу, потом заявил:
– В детстве Лариса называла себя «Ларисочка», но, как многие малыши, она не выговаривала звук «р», поэтому в ее устах имя звучало как «Лалисочка», потом первый слог отпал, и все начали звать девчушку «Лисочка».
– Не может быть! – ахнул я.
– Почему? – удивился Макс.
– Так вот почему на вуали остались следы пудры! – оживилась Нора. – Я была совершенно права, думая, что преступление совершила женщина.
«Вы считали убийцей Сергея Петровича», – чуть было не напомнил я, но вовремя сдержался. Следует прощать людям их ошибки.
– Лисочка, оказавшись в приюте, очень мучилась, – продолжал Макс, – более того, она считала, что ее маму убил Сережа. По ночам она, плача в подушку, вынашивала план мести. Вот вырастет и сотрет с лица земли гада, который отнял у нее все-все.
Лисочка росла, ненависть крепла. Став взрослой, она однажды решилась и приехала на квартиру к Кузьминским, но там давно жили другие люди. Во дворе ей рассказали, что Петр Фадеевич умер, а Сергей, женившись, уехал неизвестно куда. Так бы Лисочка и оставила мысль о мести, тем более что со временем боль поутихла, но больше года назад ей, уже пенсионерке, попался в руки журнал «Рейтинг». Она открыла его и ахнула: с фотографии смотрел Петр Фадеевич. Лариса Викторовна впилась глазами в статью и поняла, что это снимок Сергея, который ближе к старости стал очень походить на покойного отца.
Материал оказался большим, отлично проиллюстрированным. Чем дольше читала его Лариса, тем сильней поднималась в ее душе прежняя ненависть к Сергею. Оказывается, он богат, имеет роскошный дом, любимую дочь, стабильный доход… Какое право у него на эти блага, когда она, Лисочка, всю жизнь честно проработав в театре, получает крохотную пенсию, которой не хватает на самое необходимое?
Почему у него есть дочь, когда она, Лисочка, так и не сумела выйти замуж и родить себе ребенка? С какой стати он живет в загородном особняке, а она в крохотной квартирке?
Ненависть росла и росла и превратилась из личинки в огромного монстра. Лариса приняла решение: она отплатит Сергею той же монетой. Он лишил ее матери и детства, а она отнимет у него дочь, жену и обеспеченную старость. Как это сделать, Лариса не знала, но ей без особого труда удалось наняться к Кузьминскому экономкой. У Сергея Петровича были постоянные проблемы с прислугой, которая, не выдерживая капризов Беллочки, быстро увольнялась. Поэтому Кузьминский охотно пустил в дом свою беду. Никаких подозрений или догадок у него не возникло. Новую прислугу звали Ларисой Викторовной, настоящего имени Лисочки Сергей не знал, да и думать забыл о маленькой сироте.
Почти год Лариса безупречно прислуживала семье, вынашивая план мести. Потом, перетряхивая кладовые, наткнулась на сундук с одеждой и поняла, как действовать. Кстати, она совершенно не раскаивается, сожалеет лишь о том, что не извела девушек и не увидела Сергея рыдающим на их могилах.
– Но он же не убивал Варвару, – пробормотал я.
– Лариса считает иначе, – вздохнул Макс, – очень часто люди оказываются в плену собственных ошибок. И вы, господа многоуважаемые сотрудники агентства «Ниро», ярчайший тому пример. Наделали кучу ляпов, от больших до мелких. Нора безапелляционно заявляет: «У Кузьминского не инсульт, он притворяется, следовательно, он преступник».
– Так он не был парализован, – отбивалась Элеонора, – вот я и решила, что он подкупил врача и прикидывается!
– Нора, возьми учебник по медицине, – посоветовал Макс, – инсульты бывают разные: геморрагический, то есть кровоизлияние, приводящий к потере речи, способности двигаться, и ишемический, не всегда имеющий подобные последствия, особенно первый. Кстати, диагноз не подтвердился, был всего лишь приступ гипертонии, и Кузьминский убежал домой, лег спать, потом услышал шум, вышел в кабинет, увидел Ваню и от всех переживаний, нервов и усталости просто съехал с катушек. Не забудьте, что Сергея Петровича в больнице накачали препаратами, дома он еще принял успокаивающее и в момент выхода в кабинет находился в таком состоянии, которое медики называют «лекарственное опьянение».
Кузьминский временно перестал адекватно оценивать ситуацию.
– Он мог меня убить! – воскликнул я.
– Пистолет был не заряжен, – усмехнулся Макс, – ты мог бы не заливать несчастного Сергея Петровича герметиком.
– Откуда мне знать об отсутствии в стволе пули, – возмутился я, – очень хорошо, что под руку попался баллончик. Одного не пойму, как он оказался в кабинете?
Макс налил себе воды, выпил и пояснил:
– Сергей Петрович увидел у себя в кабинете мышь, очень обозлился, обнаружил под батареей нору и велел Ларисе ее заделать. Экономка купила баллончик, обработала все щели, и тут зазвонил телефон. Лариса поставила герметик на край стола, взяла трубку, а потом ушла, забыв про дозатор. Сергей Петрович угодил в больницу, в кабинет никто не входил, и аэрозоль мирно ждал тебя.
– А кто убил Анну? – напряженным голосом осведомилась Нора.
Макс взъерошил волосы, но не успел ничего сказать, потому что Элеонора задала следующий вопрос:
– И куда подевались сто десять тысяч долларов? Их тоже унес Валерий?
– Ну, – заявил Макс, – в конечном итоге они почти все достались ему, сто тысяч украла Анна, а десять, как ты знаешь, Клара.
– Зачем Анна это сделала? – поразился я.
Макс глубоко вздохнул:
– Она внезапно, после стольких лет жизни с «гением», прозрела, причем совершенно случайно. Анна преподавала в институте, сему почтенному заведению исполнилось семьдесят пять лет, и ректор, решив порадовать сотрудников, снял для них два этажа клуба «Бегемот». Анна сначала веселилась со всеми, потом спустилась вниз и увидела у автомата Валерия. Словоохотливая тетка, выдающая жетоны, рассказала ей, как мужик проводит тут целые дни, и с глаз жены мигом упала пелена. Она поняла, где Валерий проводит время и почему у него никогда нет денег.
Приехав домой, Анна заметалась по дому, ей, кстати, очень не комфортно жилось у Сергея. В тот год, когда они переехали к нему, он сразу расставил все точки над «i». Позвал к себе в кабинет Анну и сказал:
– То, что между нами случилось, давно забыто, но Клара моя дочь, и она не должна нуждаться. Поживите тут немного, пока встанете на ноги.
Анна скрепя сердце согласилась. Она очень ослабла за время болезни. «Ничего, – утешала она себя, – вот поправлюсь и уедем». Но через три месяца ни Валерий, ни Клара не захотели возвращаться в убогую коммуналку и снова вести полуголодное существование.
– Ты чего, мама, – испугалась Клара, – зачем нам отсюда съезжать! Дядя такой милый, все мне покупает!
Вот так и остались жить с Кузьминскими. Сергей Петрович ни разу не намекнул «гостям», что пора бы и честь знать. Наоборот, он все время подчеркивал:
– Мы родные люди и должны держаться вместе.
Скорей всего отец вел себя так ради дочери, Клары, хоть она, не зная правды, считала его своим дядей.
