– И как это объяснить? – прошептала Ира.
– Просто. Веру Петровну нанимала не Катерина, а кто-то, загримированный под нее. Светлый парик, челка до бровей, яркая губная помада, пресловутый костюмчик. У Кати слишком характерная внешность. Я, правда, не видела даму, но, думаю, убийца умело загримировалась. Она имела на Олега большое влияние, была в курсе его проблем и привычек, скорей всего являлась любовницей Ефремова. В далеком прошлом, не сейчас.
– Почему ты ведешь речь о далеком прошлом? Вероятно, брат изменял и последней жене. Он был натуральный Казанова! – воскликнула Ирина.
– Нет, – уперлась я, – преступница – старая его знакомая. Она приехала в поселок «Изумрудный», чтобы проверить, правильно ли Вера Петровна оборудовала «детскую». Откуда бы новой любовнице знать детали обстановки родительской квартиры Ефремова? И еще. Она показала психотерапевту фотографию, где были запечатлены Тигровна и несколько подростков. Такой снимок мог иметь лишь человек из детства Ефремова.
– Черт! – выпалила Ирина. – Ты мастер по деталям! Настоящий талант!
Я расплылась в улыбке. Очень люблю, когда меня заслуженно хвалят!
– Так кто отравил Олега, можешь назвать имя? – насела на меня Ира.
– Спектакль поставлен с размахом, – сказала я. – Организатор его наняла Веру Петровну, представившись Катей, проверила обстановку дома и втайне от психотерапевта поставила в шкаф пузырек с лекарством. Затем старая знакомая позвонила Олегу и сказала ему нечто важное. До такой степени важное, что управляющий банком быстро взял отпуск и наплел жене с три короба. Не знаю, что он ей сказал, допустим: «Дорогая, я уеду на пару дней, никому не говори, это секрет». А сам вместе с подругой юности порулил к психотерапевту, в снятый дом. Вера Петровна опоила клиента снотворным и оставила в «Изумрудном», а когда Олег очнулся, он увидел… Тигровну. Бедный управляющий чуть не скончался на месте! По странному стечению обстоятельств некая Татьяна Сергеева оказалась очень похожа на гувернантку. Если бы не до боли знакомая обстановка детской, Олег мог сообразить: няне, останься она жива, сейчас очень много лет, а тетка-то, которая перед ним, по-прежнему молода. Но сработал эффект неожиданности, на котором и был построен варварский метод Веры Петровны. Психотерапевт использует шок, пациента дурманят, быстро перетаскивают в специально оборудованное место, и придя в себя, он чумеет, будучи не в состоянии адекватно оценить ситуацию. Олег среагировал так, как и ожидала убийца. Она знала: в момент страха Олежек бросится к шкафу и схватит спрятанное там лекарство. Право, не знаю, чем он пользовался! Пил валерьянку, пустырник… какое-то невинное средство, скорее плацебо, чем транквилизатор. Вере Петровне об этой его особенности заказчица «забыла» сообщить, зато она позаботилась поместить на полку кардионорм. И управляющий банком умер на глазах у лже-Тигровны. Кто виноват? Ясное дело, Вера Петровна с ее идиотскими психологическими играми. Понимаешь теперь, почему я говорю о любовнице Олега из далекого прошлого? Убийца знала обстановку детской, знала и о привычке Олега глотать некое снадобье, и она смогла убедить Ефремова солгать Катерине. А еще таинственная фигурантка хотела за что-то отомстить Олегу.
– Зачем же ты пришла сюда? – внезапно разозлилась Ирина.
– Вы с братом до его женитьбы на Кате очень дружили. Наверное, в доме сохранились старые фото. Давай вместе их посмотрим, ты должна вспомнить имя преступницы. Она приходила в ваш дом! Спала с Олегом!
– У брата было сто любовниц! – покраснела Ира.
– Ты не хочешь узнать правду? – поразилась я. – Не всех же своих кошечек Олег приводил в родительскую квартиру. Круг сужается!
– До пятидесяти, – фыркнула Ира.
– Уже лучше! – обрадовалась я. – Нужная нам девчонка была очень тихой, скрытной, и она сильно обижена Олегом. Только такая способна ждать десятилетия, мечтая отомстить. Кстати, вероятно, она уехала за границу и не имела возможности осуществить задуманное ранее.
– Роза Фельдман! – вдруг заорала Ирина. – Олег переспал с ней один раз, а Розка стала приходить к нам каждый день. Она нравилась нашему папе – воспитанная девочка из хорошей семьи. Роза ухитрилась подружиться с братом, он ей доверял. А потом Фельдманы уехали в Израиль, и Роза оставила Олегу письмо – ужасное, с угрозами. Дескать, он ее унизил и заплатит за все. У меня сохранилось и послание, и фото Розки! Кстати, хочешь чаю? Нет, ты настоящий гений!
– С удовольствием выпью, но только кофе, – улыбнулась я.
– Через пять минут получишь замечательный каппучино, – пообещала Ира и ушла.
Я откинулась на спинку дивана. Да, мне не досталось особой красоты, лицом и фигурой я не отличаюсь от большинства женщин, зато обладаю умением замечать пылинку на дороге и сумела докопаться до истины. Вот уж увлекательное занятие! Может, пойти поучиться на следователя? Хотя… Кто же примет в вуз женщину не первой молодости? Да и есть у меня уже одно высшее образование. Правда, училка из госпожи Сергеевой никакая!
– Не пей, – внезапно сказал скрипучий голос.
– Кто здесь? – подпрыгнула я.
– Не трогай кофе! – прозвучало в ответ.
Я повернулась на звук. Понимаю, вы мне сейчас не поверите, но он шел из моей сумки.
– Что такое? – испугалась я.
– Не прикасайся к напитку, – вещал ридикюль. – Вот дура, забыла дома мобильный. Жопа с ушами! Не дотрагивайся до каппучино, откажись.
Я схватила сумку и раскрыла ее. Ну надо же! Действительно, сотового нет.
– Чего глазами хлопаешь? – прокряхтела сумка.
Я отбросила торбу в дальний угол дивана, та незамедлительно заругалась:
– Блин, кретинка!
Я ощутила себя Алисой в стране чудес, не хватало только белого кролика. Боже, я схожу с ума!
– Что с тобой? – озабоченно спросила Ира, входя в комнату с подносом. – Побледнела до синевы.
– Душно, – выдавила я из себя и схватила чашку.
– Сейчас окно открою, – сказала Ира и пошла через комнату.
– Не пей, – чуть слышно пискнул ридикюль.
Я вздрогнула, опрокинула в себя одним махом каппучино и спросила:
– Слышишь?
– Что? – изумилась Ира, толкая раму стеклопакета.
– Кто-то говорит.
– На кухне радио работает, я его никогда не выключаю, – пояснила хозяйка.
Мне стало смешно. Все странности имеют реальное объяснение. В районе Бермудского треугольника аномальное магнитное поле, чудовище Несси – муляж, созданный шутниками, зеленые человечки не прилетают на Землю, они, равно как и розовые мыши, продукт воображения алкоголиков. А сумки не умеют говорить.
– Полегчало? – поинтересовалась Ира.
– Да, – кивнула я. – Наверное, у меня давление упало, даже голова слегка кружится.
– Сможешь пойти?
– Куда?
– За фотографиями и письмом Розы Фельдман.
– Они у тебя не здесь?
– Если все хранить в квартире, погибнешь под толщей мусора, – усмехнулась Ирина. – В нашем доме у каждого хозяина есть кладовка, вход в нее со двора. Ты как? Нормально себя чувствуешь?
Меньше всего мне хотелось выглядеть в глазах Иры больной. Ну согласитесь, это по меньшей мере странно: в первый визит к Ефремовой у меня случился гипертонический криз, и сердобольная хозяйка оставила меня на ночь, и теперь той же гостье снова нехорошо…
– Нормально, – пробормотала я.
– Тогда пошли, – кивнула Ира, и мы направились к двери.
У меня перед глазами затряслась серая сетка. Ира, присев на корточки, завязала шнурки ботинок, накинула куртку, взяла какой-то длинный предмет, упакованный в брезентовый чехол, и пояснила:
– Дверь в чулан плохо открывается, надо ее подцепить, тут у меня инструмент.
Мы вышли во двор.
– Сюда, – скомандовала Ира, – левее!
– Стой! – чуть слышно просвистела висящая на плече сумчонка. – Ни шагу вперед!
Мне стало совсем нехорошо. Голова кружилась, в глазах темнело.
– Сворачивай в арку, – велела Ирина, – иди вперед!
Я покорно почапала в указанном направлении, услышала какое-то шарканье. И тут вдруг мне вспомнилось: только что покинутая прихожая, хозяйка, шнурующая обувь… Я резко обернулась, попятилась и, уже опускаясь на асфальт, увидела несколько фигур, бегущих с разных сторон к Ефремовой.
Что может быть прекрасней, чем проснуться утром около одиннадцати часов и услышать, как в кухне Гри фальшиво напевает арию из оперы «Паяцы»? Я вскочила, накинула халат и ринулась на звук с воплем:
– Милый, ты приехал!
Крик застыл в горле – в нашей небольшой кухоньке неожиданно оказалось много посторонних. У стола сидели трое: девушка и двое мужчин (дядька лет сорока и старик самого нелепого вида). Дедушка походил на психа, удравшего из поднадзорной палаты. Его седые волосы на концах были покрашены в интенсивно синий цвет, начесаны, залачены и поставлены веером. Безумный хаер вдобавок был украшен серебряной ленточкой наподобие той, которой иногда перевязывают коробки с конфетами. Хороши были и уши старичка – их сплошь усеивали колечки разной величины. Торс деда обтягивала майка с крайне неприличной надписью. Я не поклонница ненормативной лексики, поэтому не стану цитировать выражение, посылавшее народ в пешее путешествие с сексуальным уклоном.
